Серый Дол - Николай Покуш
- Мертвец Ханрис! - вновь раздался голос. - Хочешь жить, Ханрис!
Не вопрос, утверждение звучало в этом голосе. И Ханрис знал, что утверждение это было верным. Он принял смерть - да. В нынешней агонии он ждал её как освободителя - да. Но, бездна забери его, если Ханрис не хотел жить. Очень хотел.
- Будешь жить, Ханрис! Ты один из нас, Ханрис!
- Кто... кто... вы... - он хрипел и захлебывался собственной кровью, боль в груди едва позволяла дышать.
- Ты один из нас Ханрис! Ты голоден, Ханрис!
Да, он был голоден. Чертовски, невероятно голоден. Пустота в желудке ощущалась бездонной дырой.
- Ты будешь есть, Ханрис!
Снова зазвучали гаркающие, лающие звуки. Его отпустили и Ханрис свалился на камни мешком.
"Почему они не дают мне умереть? Зачем оставляют меня в живых?"
Но через мгновение это уже стало не важно. Он ощутил запах, от которого дыра в желудке начала расти, словно втягивая в себя все остальные органы, стремясь поглотить его целиком, оставив только чувство неодолимого голода. Боль заставила его изогнуться, застонать. Вместе с тем появились и новые звуки: не то хрип, не то стон или скулёж, и ещё какой-то скрежет, словно кто-то скрёб деревяшкой по камню. Но на фоне запаха они вовсе не заинтересовали Ханриса. Что же это был за чудный, манящий аромат. Так пахнет плоть, живая и трепещущая. Так пахнет кровь, теплая, струящаяся по венам.
- Ты хочешь жить, Ханрис! Ты голоден, Ханрис! Жизнь и еда - едины, Ханрис!Иди и бери жизнь, Ханрис! Ты один из нас, Ханрис!
Он точно чувствовал, откуда исходит этот аромат и, не имя возможности идти, пополз прямо на него. Где-то там, во тьме, была еда, и там же было спасение от длани смерти. Ханрис полз, а голос следовал за ним:
- Ешь, Ханрис! Живи, Ханрис! Бери жизнь, Ханрис! Утоляй свой голод, Ханрис! Живи вечно, Ханрис!
Его пальцы коснулись чего-то тёплого и трепыхающегося, покрытого мелкой шерстью. Тут же раздался громкий визг и Ханрис резко одёрнул руку.
"Олень" - понял он. - "Возможно совсем молодой"
Скрежещущий звук - это рога скреблись о каменный пол. А, судя по тому что животное не пытался встать и не било копытами, а лишь стонало и билось головой об пол, охотник сделал вывод, что ноги оленя либо связаны, либо перебиты. Запах, исходящий от зверя, хоть и слышал его Ханрис десятки раз прежде, когда охотился на оленей и свежевал их туши, теперь казался гораздо сильнее и буквально лишал его воли. Судороги сводили всё тело. Ему хотелось тот-час же броситься вперёд из последних сил, и вцепиться зубами в кусок плоти ещё живого зверя. Появилась чёткая уверенность, что так он избавиться от своей боли, вернёт силы и возможность бороться за жизнь. Но что-то останавливало его. Какой-то голос, не такой громкий и чёткий, как этот хрипящий рык над ухом и визг обезумевшего от страха животного, вдруг засиял подобно слабенькому огоньку свечи в густой и непроглядной тьме его сознания. Может то был глас рассудка и здравого смысла, а может он был зовом кого-то, кто желал ему лишь добра. Кто-то стоял далеко во тьме и кричал ему, отчаянно махая руками в надежде обратить на себя внимание. И Ханрис попытался это сделать, сосредоточившись на сим слабеньком огоньке, сияющем в бесконечном океане тьмы. У него получилось.
- Не убивай! - вот что кричал этот голос, хрупкий как хрусталь, но куда более походящий на человеческий, и Ханрис был почти уверен, что принадлежал он женщине. - Этот голод не утолить! Не ешь живой плоти! Не пей тёплой крови! Не убивай!
- Бери жизнь, Ханрис! - твердила обратное тварь рядом с ним. - Ты один из нас, Ханрис! Ты должен есть, Ханрис! Ты должен жить, Ханрис!
За этим призывом обратиться к своим первобытным инстинктам - утолять голод и бороться за жизнь, второй голос терялся и мерк. И Ханрис никак не мог понять, почему он не должен есть, когда столь сильно этого хочет. А затем засомневался: правда ли этот голос желал ему добра? Ведь разве тот, кто желает добра, будет отнимать у тебя возможность остаться в живых?
- Грызи и пей, Ханрис! - настаивал монстр. - Бери жизнь, Ханрис! Ты один из нас, Ханрис!
- Ты не один из них! - кричала женщина издалека. - Пока не убил, пока не начал есть, ты не один из них! Не становись одним из них!
"Это так" - понял вдруг охотник. - "Я не один из них! Они чудовища, а я человек!"
- Ты голоден, Ханрис! Ты должен есть, Ханрис!
- Не... буду... - сказал он борясь с самим собой, со своим голодом и страхом перед смертью, но чётко ощущая, что поступает правильно. Ведь, что значит быть человеком, как ни иметь возможность подняться над своими инстинктами, желаниями и страхами, побороть их, даже если это сулит верную смерть?
Но тварь во тьме не приняла отказа.
- Ты должен есть, Ханрис!
Мимо просвистел удар, едва не задев лица охотника, и зверь перед ним завизжал, когда острые когти вонзились в его плоть. А затем цепкие пальцы схватили Ханрис за затылок и, с силой подтащив к свежей кровоточащей ране на боку животного, сунули в неё лицом.
