Серый Дол - Николай Покуш
- Помню, помню, - Маллид покачал головой. - А вот ты забыл, дружище, что Ломар давно уже не в себе.
- И всё же он что-то знает. Я уверен.
- Так поехали и спросим, - развёл руками Маллид.
- Так и сделаем. Но утром. Ночь их время, а наше день. И пусть мне, как и тебе, не терпится кинуться на спасение Ханриса, действовать мы должны с умом.
- Согласна, - сказала Весна.
- Ну что же, - Маллид улыбнулся. - Узнаю наконец своего друга. Не знал только, что ты такой лицедей и лжец. Как умело скрывался за маской обрюзглого семьянина. Но теперь я вижу, боевой дух в тебе живёт, а командный тон никуда не делся. Как лихо ты всем раздал боевые задачи. Пусть будет по твоему, Сайн.
Сайн ухмыльнулся и хлопнул друга по плечу, затем обратился ко всем присутствующим:
- Отдыхайте, набирайтесь сил. С рассветом берёмся за дело, и не остановимся, пока не доведём его до конца.
***
Боль, жажда и неутолимый голод, от которого сводило живот - вот что чувствовал Ханрис лёжа в кромешной темноте на сырых шершавых камнях. Он не знал, где оказался и как давно лежит здесь. Ему было жарко, пот градом катился по лицу и вся одежда пропиталась им, но при этом его тело трясло, как в самый лютый мороз. Левой ноги охотник не чувствовал, правда сей факт мало его заботил, так как даже мысли о попытке подняться или просто пошевелиться, казались невыносимыми. Вдобавок ко всему лёгкие снова болели при каждом вздохе, словно были наполнены раскалённым песком, и давясь рвущим горло кашлем Ханрис ощущал кровь на своих губах. Хуже, пожалуй, он не чувствовал себя никогда. И старому солдату резонно стало думаться, что это конец, что смерть вот-вот заберёт его.
С тех пор, как они с Весной посетили бабу Дарину, и охотнику в лицо сказали, что жить ему осталось недолго, Ханрис думал, что уже успел смириться с этой мыслью.
"Все мы когда-нибудь умрём" - говорил он самому себе, и верил в это.
Но сейчас, буквально чувствуя довлеющую над собой длань смерти, Ханрис дивился, что этот момент наступил ТАК скоро. Слишком скоро. А он столько ещё не успел сделать и сказать. Странно, ведь совсем недавно, сжимая в руках меч, он принимал собственную смерть с куда большей лёгкостью. Может потому что то был бой, не время для размышлений. Теперь же, лежа в темноте, без сил и возможности бороться, он только и думал, что о смерти, и чем больше думал, тем явственнее ощущал страх перед ней. Шанса отсрочить страшный миг не было, Ханрис уже оставил попытки понять куда и зачем его притащили, и лежа бесконечно долго в темноте, чувствуя как его тело разваливается на части, безвольно ожидал конца. И дабы ожидание это не свело его с ума, Ханрис вновь зашептал мысленно имена тех, кого любил более всех на свете:
"Весна! Никам! Лилейн!"
Он попытался представить их лица, вспомнить голоса. И эти воспоминания наконец отвлекли охотника от ужасной и невыносимый действительности, от боли и пожирающего душу страха, унося туда, где Ханрис хотел бы остаться навсегда.
Но уйти в свои воспоминания и раствориться в них ему не дали. Сквозь пелену боли, давящую на все органы чувств, охотник услышал шаги и какие-то гаркающие, рычащие звуки. Он не пошевелился. Кто-то подошёл прямо к нему, навис сверху. Ханрис ощутил звериное зловоние. Через мгновение его схватили за плечи и резко вздёрнули. Ханрис оказался на ногах, но тут же левая подкосилась и он чуть не рухнул снова. Однако мощные лапы удержали его, при этом острые когти впились в плечи, но эта боль стала столь малой каплей в океане его страданий, что растворилась там без следа. Ханрис заморгал, но темнота вокруг была кромешной. Лишь мелькали в ней какие-то жёлтые точки, сфокусироваться на которых охотник не мог, ведь весь мир вокруг кружился.
Кто-то подошёл к нему практически вплотную. Зловонное дыхание обожгло лицо.
- Ханрис! - услышал он вдруг хрипящий голос, звучащий так, как если бы к нему обратился зверь лесной: волк или медведь, но точно не человек. - Охотник Ханрис! Отец Ханрис! Воин Ханрис! Мертвец Ханрис!
Этот голос отрезвлял, возвращал ясность мысли. Последнее заявление показалось Ханрису самыми верным. Еле шевеля языком и губами он попытался выдавить из себя вопрос:
- Откуда... знаете... моё имя?
Едва договорив, он зашёлся кашлем, и снов кровь наполнила рот, побежала по подбородку.
- Ты один из нас, Ханрис! - ответила тварь из тьмы. - Один из нас, теперь, Ханрис!
Ханрис опустил голову, не в силах держать её на плечах, но тут же лапа с длинными когтистыми пальцами схватила его за подбородок и подняла. Две жёлтые точки горели прямо перед его лицом и охотник понял:
"Это глаза".
Они ничего не выражали, были недвижимы и холодны, не смотря на пылающий внутри них огонь, что пронзал кромешную тьму. Ханрис давился кашлем, его тело сотрясали судороги, а нечто из тьмы взирало на это, словно наслаждаясь его страданиями.
Когда приступ чуть отступил, спустился обратно в грудь и притаился там, готовый вновь накинуться на него в любое мгновение, охотник с хрипом вдохнул, собрал остаток сил и выплюнул скопившуюся во рту кровь, будто надеясь погасить
