Копоть - Максим Владимирович Виноградов
Полог тьмы приблизился, давление мрака ощущалось почти на физическом уровне. Преграда казалась неодолимой. Джонсон подполз вплотную и аккуратно протянул руку.
Пальцы прошли сквозь «тьму».
И ничего. Ни боли — помимо той, что и так терзала все тело — никаких ощущений. Будто водишь рукой по воздуху.
Не долго думая, Джонсон качнулся вперед. Подспудно ожидал сопротивления, но никакого препятствия на пути не оказалось. Голова просто просунулась внутрь «тьмы», без проблем преодолев полог.
А под пологом ситуация разительно отличалась от той, что представлялась извне.
Первое, что увидел Джонсон — знакомые контуры «пентаграммы». Фигура казалась вполне законченной, ее линии изгибались по всей территории «купола», едва не выходя за границы.
В трех точках окружности стояли треноги, испускавшие слабый свет. Дагу повезло — он оказался на максимальном удалении от осветителя. Тени приветливо встретили нового гостя, спрятав его появление от глаз тех, кто хозяйничал под пологом.
Два силуэта, окутанные тьмой, стояли чуть поодаль левой треноги. Один высокий, широченный, явно богатырского телосложения. Второй аккуратный, с точеной талией — несомненно принадлежал женщине. Тусклый точечный свет очерчивал контуры тел, но не давал возможности разглядеть детали. Сколько Джонсон не вглядывался, различить детали одежды, а тем более лица, не удалось.
Третий силуэт, сгорбившись, возился в центре построения. Даг не мог видеть его руки, но опыт предыдущих «ритуалов» недвусмысленно подсказывал,чем именно занят сектант. Разделывает жертву на подобающее количество кусков, не иначе. Или что? Раскладывает аккуратной горкой?
— Готово! — третий силуэт выпрямился, брезгливо отряхивая руки, — Можем начинать.
Голос грубый, неприятный. Похож на скрип ржавой железной двери. Только скрип не может быть таким холодным, бесчувственным.
Пара двинулась к центру, все трое сошлись, образовав подобие треугольника. Каждый положил руку на плечо соседа. На мгновение Джонсону показалось, что троица слилась в одно единое тело, где не различить отдельных частей и конечностей.
Повисла гробовая тишина. Даже свет от треног словно завис в воздухе, не в силах сдвинуться с места.
«Ну уж хренушки! — пронеслось в голове Джонсона, — Ни черта у вас не выйдет!»
Что именно должно выйти и почему этого нельзя допустить — Даг не знал. Не было времени размениваться на детали. Преодолевая жуткую головную боль, он перевалился вперед. Рука потянулась к линии «пентаграммы», преодолевая сопротивление невидимой силы. Чем ближе пальцы подбирались к зловещей фигуре, тем сильнее становилась боль. Как ни странно, больше всего болел «обрубок». Несуществующая стопа напоминала о себе адской фантомной болью. Будто кто-то невидимый прижигалнервы, которых уже нет, каленым железом.
Пот градом катился по лбу Джонсона. Прокушенная губа окрасилась красным. Тело тряслось в лихорадке. Пульс подскочил, казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. Кислорода не хватало, но вдохнуть не осталось ни сил, ни возможности. Даг застыл на грани. Не на грани обморока, а на грани жизни и смерти.
Обреченно качнувшись, Джонсон повалился вперед.
Едва палец коснулся линии, Дага будто молнией ударило. Тело свело жесточайшей судорогой, в глазах помутилось. Невероятная мощь струилась сквозь тело Джонсона — и он не мог ее выдержать.
Что-то темное полилось на пол — Даг вдруг понял, что это его собственная кровь. Она текла ручьем из носа, ушей, и, кажется, глаз. Ощущение темной силы увеличилось многократно. Нечто мрачное наполнило тело, от головы до единственной пятки. Наполнило и стало распирать дальше, стараясь вырваться наружу.
Джонсон застонал — выдержать эту боль казалось просто невозможным. Последним усилием воли он заставил себя вытянуться вперед — чтобы ни при каких условиях не разомкнуть контакт.
В глазах полыхнула яркая вспышка и Даг отключился. А когда пришел в себя, все было уже кончено. Он не чувствовал ни тьмы, ни наполняющей мощи — только боль.
Если честно, Джонсон не знал чего ожидать от своей выходки. Больше всего он надеялся, что «сектанты» просто сдохнут. Каким-то образом его вмешательство что-то замкнут или разомкнет, да так, чтобы они померли. Желательно, без всяких следов.
Надежда не оправдалась.
Горела одна тренога, две другие только бессильно коптили. Стало еще темней, если только у тьмы могут быть оттенки. В меркнувшем свете стояли три силуэта. Живые и невредимые. Они выстроились рядком и спокойно переговаривались, разглядывая едва дышащее тело Джонсона.
— Вот же гаденыш! Весь обряд испоганил! — со злостью выдал мужской силуэт.
— Некрасиво получилось, — подтвердил великан.
— Заметь, он еще жив, — добавила женщина.
— Ненадолго! — «сектант» шагнул к Джонсону, в его руке блеснул внушительный клинок.
— Стой! — вмешалась женщина, — Ты что, не чувствуешь?
— Ну что еще? — в голосе садиста прорезалось раздражение.
— Он выжил. Он принял силу и выжил. Он стал одним из нас.
На несколько мгновений воцарилась тишина. Такая полная, что Джонсон решил, что оглох.
— Как такое возможно? — силуэт присел на корточки.
Даг ощутил прикосновение холодного металла к шее. Лезвие царапнуло кожу и теперь балансировало на грани пореза.
— Так же, как и мы сами, — женщина пожала плечами.
— Да, только мы готовились! Долгие годы. А он?
— Хм… Самородок?
— Это объясняет, почему его пропустила охранка, — высокий силуэт указал на окружающую «сферу тьмы».
Мужчина выругался. Лезвие исчезло с шеи Джонсона. Грубый рывок заставил тело перевернуться на спину. Трое встали вокруг, уставившись на их невольного соучастника.
— И что с ним теперь делать? — мужчина качнул ножом, указывая на Джонсона.
— Оставь, — веско произнес великан и отвернулся.
Он пошел прочь, женщина двинулась следом. Последний «сектант» немного помялся, но все же спрятал лезвие в ножны.
— Вот тварь! — мужчина со злостью харкнул на Джонсона и двинулся восвояси.
Спустя полминуты Даг остался один. А потом «сфера» схлопнулась, и в ангар ворвалась привычная вечерняя тьма Копоти, освежающий холод, звуки спящего пустыря. Обычный, такой привычный и ничем не примечательный мир.
Даг лежал, наслаждаясь размеренным дыханием. Он не чувтсовал холода, только неимоверную усталость. Тело покалывало, будто Джонсон пролежал в полной неподвижности несколько часов, а теперь вновь обрел способность шевелиться.
Преодолевая боль, Даг подтянул ногу. Кое-как скинул ботинок, стянул грязный носок. Стараясь не вдыхать вонь, аккуратно стер с лица плевок «сектанта». Усилием воли заставил себя принять сидячее положение. Носок сунул в карман штанов. Через силу нацепил ботинок.
Треноги так и стояли на своих местах, потухшие и источающие запах гари. «Пентаграмма» на
