Копоть - Максим Владимирович Виноградов
— А, к черту все! — ругнулся Джонсон и, развернувшись, побрел прочь.
— Мужик, ты куда? — окликнул сосед, — Очередь ждать не будет!
— Ничего, вечером зайду, — буркнул Даг.
На него посмотрели, как на идиота: отстоял столько времени и свалил, уже почти добравшись до заветных дверей. Но и возражать никто не торопился. Каждый сам за себя, на других плевать. Закон джунглей во всей красе.
Возвращаться вечером Даг, конечно, не собирался. Обострившееся чутье подсказывало, что столовая — явно дело рук Стюартов. И затеяли они это отнюдь не из сентиментальных побуждений. Кто знает, к чему все эти «временные» печати? Очень уж похоже на учет скота. Перед забоем. Во всяком случае получать подобную метку себе Джонсон не собирался.
Тем не менее, новый план вполне сформировался. План, который, как минимум, позволит проверить версию о причастности «столовой» к жертвоприношениям. А как максимум — выследить чертовых сектантов.
Когда на следующий день перед столовой возникла очередь, никто из ждущих не заметил два глаза, внимательно рассматривающих собравшихся из-под громадной кучи мусора.
Джонсон забрался так глубоко, как только смог. Он укутался с головы до ног, чтобы сохранить тепло. Кусок хлеба и немного воды — все запасы на день. Даг готовился к долгому и сложному «дежурству».
Все, чем он занимался целый день — считал входящих и выходящих людей. Положив перед собой блокнот, чиркал короткие зарубки на каждого посетителя столовой. Такие же зарубки, но на другой странице, означали тех, кто успел отобедать и успешно уйти. Для простоты штрихи группировал по пятеркам — в этакие «конверты». А уж сами «конверты» рисовал кучками по десять штук. Не ради красоты, конечно, а для простоты подсчета.
День тянулся бесконечно долго. Даг устал. Тело ломило от неподвижной позы, глаза слезились. Голод крутил желудок, а под конец дня взбунтовался мочевой пузырь. Но Джонсон не бросал задуманное: упрямо и целенаправленно заносил на бумагу каждого вошедшего и вышедшего.
Ничего необычного за весь день заметить не удалось. Если не считать необычным массовое использование магических печатей, пусть и временных. На входе стояли двое работников: первый проверял входящих с помощью небольшого амулета; второй ловил выходящих и на секунду прикладывал к руке некое устройство. Продолговатая вытянутая коробка с ручкой — видимо, эта штука и ставила на человека временный штамп. Который в голове Джонсона именовался не иначе, чем «клеймо».
Прибор, как ни странно, работал даже сквозь одежду. Никому не пришлось оголять кожу, чтобы получить «печать отобедавшего». Джонсон весь извелся, пытаясь представить принцип действия такого устройства. Но судя по тому, что никто не выказывал ни толики удивления, такие штуки тут были в порядке вещей.
Периодически работники на входе менялись. Но ни разу Даг не заметил кого-то из «начальства». И тем более не видел «красавицы», что все это организовала.
Несколько раз проверяющие отлавливали тех, кто пытался пролезть по второму кругу. Таких вежливо, но непреклонно выпроваживали вон. Впрочем, бдительность стражей порядка явно оставляла желать лучшего. Даг, следивший из своего укрытия не в пример внимательней, пару раз видел, как в толчее человек умудрялся протиснуться без проверки. Или уйти, не получив «клейма». Работники относились к этому вполне философски, из чего Джонсон сделал вывод, что не такая уж это и обязательная процедура. Главное, чтобы правило соблюдалось в массе, а одноразовые исключения общей картины не портят.
Наконец, длинный день закончился. Двери захлопнулись, выпустив последних посетителей. Даг дорисовал последние черточки в своей «книге учета». Он пополз «задним ходом», аккуратно выбираясь из своего укрытия. С удовольствием расправил плечи, подрыгал руками, разгоняя кровь по затекшему телу. И, конечно, первым делом справил нужду.
Только после этого запалил небольшой осветитель и уселся за бумаги, прямо здесь, на свалке. Хотелось как можно быстрее свести концы с концами, чтобы понять, есть ли расхождения.
Даг не стал считать общее количество — и так понятно, что число посетителей перевалило за тысячу. Он просто вычеркивал справа и слева по десятку, следя, чтобы не списать лишнее. На сравнение ушло не больше минуты. Цифры сошлись. Сегодня внутрь зашло ровно столько, сколько вышло.
А это значит, что никто не пропал. Никого не выкрали. Все чинно, спокойно, без происшествий.
Конечно, один день ни о чем не говорит. Не будут же эти сектанты вырезать людей ежедневно? Да и наверное по городу не одно подобное мероприятие. Есть из чего выбирать. Значит — придется включить терпение.
Второй день слежки ничем не отличался от первого. Стало чуть теплей, ветер сменился с ледяного на всего лишь прохладный. Очередь не уменьшилась, людей даже как будто стало больше. Даг, лежа в своей укрытии, терпеливо вырисовывал колонки на вход и на выход. Смотреть приходилось внимательно, особенно в моменты столпотворения. Глаза снова принялись слезиться, но Джонсон не обращал на неудобства особого внимания. Просто размазывал влагу рукавом, не сводя взора со дверей столовой. Порой даже моргнуть боялся, чтобы не пропуститьспешащего человека.
Ближе к вечеру мучения усилились, организм протестовал против такой «жизнедеятельности». Даг искусал губы, чтобы, не приведи Единый, не заснуть. Это было бы полнейшее фиаско, обесценившее все результаты за день.
После закрытия столовой вновь свел результаты. Сошлось. Никто не пропал. По крайней мере здесь и сегодня.
Третий день промелькнул, неотличимо похожий на первые два. Даг даже начал привыкать. Считал и делал пометки чисто автоматически. Навострился сразу замечать хитрецов, пытающихся проскочить незаметно. Да и тело уже не так сильно донимало: организм приспособился к неудобной позе, глаза свыклись с непривычной нагрузкой. Такая вот человек животина, ко всему рано или поздно привыкает.
После «дежурства» Джонсон ощутил такую слабость, словно не лежал целый день, а грузил мешки. Недосып и недоедание давали о себе знать. Но это не сломило бывшего дознавателя. Пусть сегодня цифры опять сошлись, это не значило, что стоит бросать затею. Следующим утром Даг снова был на посту.
Следующий день оказался гораздо хуже. Утром хмурое небо почернело окончательно, хляби разверзлись, пошел дождь. Пожалуй, это был первый дождь, что Джонсон застал в мире Копоти. И он не внушал «попаданцу» никаких позитивных ассоциаций.
Температура держалась около нуля, холодная вода, льющаяся с неба, совсем не добавляла окружающей обстановке уюта. В своем убежище Даг оказался прикрыт от прямых струй, но это не мешало влаге просачиваться внутрь косвенными путями. Влажный ледяной ветер пробирал до костей. В довершении
