Клэр Корбетт - Дайте нам крылья!
— Прилетим — сама увидишь, — ответила Сойка и свернула на восток, в нежную серую предрассветную дымку. — Да, операция опасная и противозаконная и в этом смысле мало чем отличается от кое-каких твоих недавних поступков. Повезло тебе, что ее спланировал Нико — он осторожен и еще никогда никого не терял. Нико интересуют перемены, картина в целом. Ты заметила, что в «Орлане» девушек больше, чем мужчин?
Пери покивала.
— Такова политика Нико. Женщины делают свое дело, а не доказывают, кто лучше, говорит он. Нико всегда следит, чтобы в группе было больше женщин, чем мужчин — считает их пустобрехами. Беркут не из таких, он не хвастается, а просто говорит чистую правду… А Раф у нас сорвиголова, но как же мы без сорвиголовы!
Внизу, под Сойкой и Пери, расстилалась до горизонта пелена пушистых облаков: словно занавес в складку из синих теней и розовых бликов солнца — нет, словно пелена волнистых волос. Когда солнце поднялось, Сойка увела Пери под облака.
— Чтобы ты понимала, какова тактика сегодняшнего полета, — начала Сойка примерно через полчаса, когда они разогрелись и вошли в ритм. — Есть такая поговорка: «Лететь можно или по небу, или по земле». Когда вылетаешь ненадолго, просто поразвлечься, то летишь по земле — высматриваешь динамики, обходишь роторы и зоны ветра в приземном слое, ищешь генераторы термиков и облетаешь озера, потому что озера термиков не генерируют, и еще приглядываешь себе зоны приземления. — День разгорался, Сойка достала из сумки-пояса пару темных летных очков, перебросила их Пери — той пришлось слегка нырнуть, чтобы подхватить их, — а потом достала и вторую пару, себе, и надела, не переставая говорить. — Но во время долгого перелета, как сегодня, летать надо по небу. Мы летим под самой нижней границей облаков, по верхушкам восходящих течений. Собираем все термики, которые подпитывают облака, а с земли нас практически не видно. Кроме того, чем выше поднимается термик, тем он плавнее и шире, хотя на высоте их, конечно, меньше. А следовательно, нам лучше искать облачные дорожки — параллельные гряды кучевых облаков по направлению ветра, нижняя граница которых проходит на одном уровне. Может, повезет найти даже голубую дорожку. Голубые дорожки возникают, когда образуется точно такое же длинное течение, но воздух в нем сухой и поэтому облаков нет — и найти голубую дорожку гораздо труднее, потому что она невидимая.
— Никогда не летала по облачной дорожке, — призналась Пери.
— Правда? Надо океаном они бывают довольно часто. Иногда тянутся на сотни километров. — Сойка вздохнула. — Как это здорово — лететь под рядами облаков на мощном термике, а если у тебя хватит опыта, чтобы перескакивать с одной облачной дорожки на другую — ух, тогда можно лететь так тысячу лет!
— Нет, я была лишена подобных радостей, — проговорила Пери. — Искать облачные дорожки — это не для таких, как я. Хорошо хоть в тренировочный центр отпускали. Даже если бы у меня было время…
— Что, Пери? — насторожилась Сойка. — Ну-ка рассказывай.
— Вы, наверное, никогда и не слышали о летательских ограничителях — жучках для слежения…
— Отчего же, — скривилась Сойка. — Слышала.
Пери покосилась на серый браслет. Беркут не объяснил ей, для чего он. Между прочим, очень жестокий и циничный поступок — теперь она сама не своя от страха: браслет следит за ней — так, может, он еще и поводок, готовый сдернуть ее на землю, как только Беркуту захочется?
— Готова спорить, вам никогда не вживляли жучка принудительно. Родители ставят их своим слеткам, но те, которые для взрослых, те, которые сбивают тебя с неба, словно выстрел…
— Значит, никакого тебе парения над океаном в поисках облачных дорожек… — произнесла Сойка. — Бедная ты, бедная. Надеюсь, нам удастся сегодня хотя бы разок проплыть по белой улице.
Пери решила, что лучше предвкушать свою первую облачную дорожку, чем бояться, куда она приведет.
Земля внизу была пустынна. С воздуха самым явным признаком безлюдья было отсутствие четких линий — не было ни простых и ясных границ между полями, ни выверенных пунктиров изгородей, ни пронзающей геометрии дорог. Пери с Сойкой летели над просторами пестрой равнины, рыже-буро-серой, изрезанной неровными плавными кривыми, которые напомнили Пери лагуны и оборки рифов, которые она видела, когда летела вдоль побережья. Темные каменистые предгорья выгибались полукругами — это тоже напомнило Пери рифы на мелководье; солнце поднималось все выше, сияло все ярче, и тени укорачивались. Из-за мягких, словно истертых контуров казалось, будто Пери и Сойка летят над плоским сухим дном древнего моря.
— Ясный жаркий денек, — проговорила Сойка. — Хороший восходящий поток, но облачных дорожек не будет — воздух поднимается слишком высоко, никакой крышкой не прихлопнешь.
Бурая равнина кончилась, начались розовато-оранжевые пески, смятые спиралями и черточками растений — темных-темных, так что казалось, будто зелень обведена фиолетовой каймой. Потом потянулись цепочки скал, таких же красно-оранжевых, что и земля, изрезанных расщелинами, где таилась бездонная тьма.
Они с Сойкой летели весь день и садились передохнуть и поесть всего три раза — там, где можно было надежно спрятаться под деревьями. Чем дальше они оказывались от Райского кряжа, тем чаще снижались: Сойке надо было проверить курс по ориентирам. А потом находили термик и взмывали обратно к нижней границе облаков.
— Следи за их формой, особенно за отношением высоты к основанию, — советовала Сойка, когда они направлялись к нагромождению кучевых облаков. — Держись подальше от слишком высоких и узких — они могут быстро переродиться в грозовые; это ты и сама видела в бурю. Кроме того, берегись облаков с широким основанием — там слишком сильные течения, можешь не справиться. Если тебя засасывает в облако и никак не выбраться, ты попадаешь в «белую комнату». Вот когда восходящие потоки тебе совершенно ни к чему.
Сначала Пери заметила тени. Они летели над просторной буро-зеленой равниной, справа тянулся скалистый кряж. И вот к востоку от кряжа Пери увидела бегущую по земле ломаную линию пятен. Она посмотрела наверх. Над тенями мчался ряд пушистых облаков с плоскими основаниями.
— Сойка! Сойка!
Сойка повернула голову.
— Да-да. — Она направилась прямо к цепочке облаков. Пери последовала за ней, стараясь держаться вровень. — Лети сзади и справа, — велела Сойка. — Здесь придется лететь дельфинчиком — так это называется. То есть замедляйся, когда тебя несет течением под облаками, и разгоняйся в бороздах холодного воздуха между ними. Главное — сохранять высоту. Тут надо потренироваться.
И вот они оказались под облаками — порхая, словно пушинки одуванчика. К западу громоздился каменный драконий хребет, ниже изгибалась длинная неровная тень. И перед Пери тоже тянулась линия — долгие километры высоченных термиков. Это дурманило почти как стекляшка — именно о таком полете Пери всегда мечтала: когда мчишься безо всяких усилий, несешься над землей, и нет этому конца.
Вдали засияла ярко-синяя брешь между гребнем скал и белым облаком.
— Впереди голубая дыра, — сказала Сойка. — Надо же, нам везет, можно перепрыгнуть на следующую дорожку.
Попав в провал нисходящего течения, Пери словно полетела вниз на американских горках, все быстрее и быстрее, а потом поймала термик, подскочила выше и слегка замедлилась под следующей дорожкой.
— Боже мой! — восхитилась Сойка. — Только погляди! Никогда такого не видела.
Пери несло вверх сильным теплым течением. Над ними тянулся чуть изогнутый облачный валик — плотный, а вовсе не рыхлый, как приземистые облачка, которые они видели раньше. По обе стороны от Пери и Сойки на той же высоте проходили длинные облачные цилиндры, беленькие, гладкие, словно толстые макаронины, аккуратно разложенные на голубой тарелке.
— Полосатое небо, — сказала Пери.
— Ну прямо зубная паста, а? Самой не верится. Посмотри, какие ровные края!
Это был полный восторг — но через час облачные дорожки все-таки кончились.
— Смотри-ка, небесные боги благоволят тебе сегодня, — заметила Сойка. — Как новичку. Довольна?
Пери кивнула.
— Еще бы. Ведь можно всю жизнь летать — а такого не увидеть.
Внизу появились следы человеческого присутствия — свежие шрамы от лени и небрежения. При виде одного из них — мертвой плотины гидроэлектростанции — Пери бросило в дрожь. В земле под ними зияла огромная жуткая яма. Ниже обвалившегося края разломанной плотины, на высохшем дне бывшей реки валялись массивные куски бетона, ощетинившиеся стальной арматурой — словно разбросанные великанские кубики. По бетону тянулись потеки ржавчины — точь-в-точь запекшаяся кровь.
Пери и Сойка пролетели вдоль пересохшей реки, похожей на след от ножа; она вывела их на пустошь, понемногу отступавшую под натиском солончака — его смертоносные белые каракули наскоро латали раны сырой земли, осевшие холмы, осыпавшиеся дамбы, прикрывали выветренные скелеты покосившихся домов, сараев, амбаров. Даже птиц не было видно — лишь иногда попадались вороны.
