Владимир Дрыжак - Кесарево сечение
– Но какая-то новая информация у вас есть?
– Да.
– И вы готовы ею поделиться?
– Теперь, безусловно да.
– А до этого?
– А до этого я безуспешно пытался найти тех с кем можно поделиться, теперь же Петр Янович прислал вас, и мне стало гораздо легче, – Сомов посмотрел на Гирю-младшего и ухмыльнулся. – Сейчас неожиданно выявились некоторые новые факторы, беря во внимание которые, я принял точку зрения Петра Яновича о том, что нам надо не просто делиться, но очень тесно сотрудничать, ибо… Может быть кофе, или чаю?.. Мариша, что с кипятком?
– Уже закипает – сейчас все будет, – откликнулась та из кухни.
– Прекрасно, прекрасно!.. – Сомов потер ладони. – Нет никакой необходимости отвлекаться – сервис на высшем уровне… Давайте по порядку. Скажу вам прямо: ГУК я не люблю. Я всегда считал, что его надо разогнать, суда раздать тем, кто сумеет их использовать эффективно, а вместо него создать некий наднациональный орган – нечто вроде космической полиции с диспетчерскими функциями. Гиря придерживался иной точки зрения, во всяком случае, декларировал это, но, фактически, проводил политику, конечной целью которой является именно такое положение вещей. То есть, в какой-то перспективе он видит ГУК как организацию, лишенную распорядительных функций, и наделенную очень широкими контрольными. Не будем вдаваться в детали, ибо до этого еще очень далеко. Взять те же аварийные КК, утилизация которых была признана нецелесообразной. Как вы полагаете, чьей собственностью станет такое судно, если кто-то его перехватит на орбите, отремонтирует и начнет эксплуатировать?
– Конечно же ГУКа, – немедленно откликнулся Вася. – Тут и думать нечего!
– Не могу с вами согласиться, уважаемый. Например, с точки зрения международного морского права позапрошлого века затонувшее и поднятое судно является собственностью того, кто его поднял, причем, со всем грузом. Правда, только в том случае, если оно затонуло в международных водах. Мне кажется, что космическое пространство может рассматриваться как международное, то есть, никому не принадлежащее, – есть иные точки зрения?
– Ну-у, – Куропаткин повертел головой, – в принципе…
– Мы используем механизм прецедентов – это общепризнанное правило при отсутствии международного правового регулирования. Если с этим согласиться, то в данный момент ничто не мешает любому частному лицу, либо группе лиц, либо компании, фирме, и прочее, и прочее, овладеть бывшим КК из состава Космофлота и лететь на нем хоть на Альфу Центавра, хоть в черную дыру. Было время, когда функционеры ГУК наложили лапу на все космические полеты – никто и пикнуть не мог. Но сейчас времена изменились. Империализм ГУКа больше не имеет международной поддержки, научное сообщество встало в оппозицию, да и колонии на планетах Приземелья тоже, в общем, недовольны. Но внятных предложений по международному регулированию пока нет, вопрос находится в подвешенном состоянии. Не так давно, за неимением лучшего, решением Исполнительного Комитета ООН на ГУК возложена обязанность проверять любые суда на предмет безопасности полетов, а также расследовать любые происшествия, но как он может этим правом воспользоваться? Службы ГУК находятся в глухой оппозиции – они занимаются только судами Космофлота, а на остальное им плевать! Ну.., почти плевать. Конечно, если будет крупная авария, жертвы, все тотчас забегают, но в некоторых случаях никто даже и знать ничего не будет – этих судов нет в реестре ГУК, диспетчерские службы за ними следят спустя рукава, да и вообще… Их просто официально не существует – вот в чем фокус.
– Бред какой-то.., – пробормотал Куропаткин.
– Конечно, бред! – Сомов стукнул кулаком по столу и взъерошил волосы. – Но то ли еще будет, если так пойдет дальше. А в Ассамблее ООН, похоже, кто-то сознательно затягивает принятие соответствующих актов о реорганизации ГУКа, причем, если вы думаете, что этот кто-то из колоды экстримистов – ошибаетесь! Этот кто-то лоббирует интересы ГУКа – вот кто он такой. ГУК, как административная пирамида, не хочет расстаться со своей монополией на принятие всех решений. Но важно то, что при этом он будет игнорировать все, что не попало под его юрисдикцию. Я понятно излагаю?
– Не вполне, – сказал я, умело размещая в интонации оттенки многозначительности.
– Поясню. Во время одной из предыдущих встреч Петр Янович мне заявил об этом прямо и недвусмысленно. Я ему не поверил. Я считал, что ГУК и дальше будет пытаться наложить свою лапу на весь космос. Гиря сказал: нет. Он сказал, что это уже в принципе невозможно. Если бы КК двигались по рельсам – а раньше почти так и было, поскольку существовали наезженные трассы – тогда все оставалось бы по-прежнему. Но сейчас обозначилась тенденция летать везде, где ни попадя, и технические средства это позволяют. Централизованная система не справляется с управлением, а при этих условиях любая бюрократизированная структура стремится избавиться от неуправляемого балласта. ГУК постарается сохранить монополию на перевозки, но не монополию на транспортные средства. "Дело в том, – сказал мне Гиря, – что грузы всегда неукоснительно выполняют приказы. А вот транспортные средства – нет. Потому, что внутри грузов нет людей, а внутри КК есть экипаж. И если он душой и телом не принадлежит ГУКу, то последний не в силах им управлять. Тогда он начнет его игнорировать. Причем, это будет происходить неизбежно, помимо воли всех и всяческих начальников. Сейчас я, как надзорная единица, это наблюдаю воочию". Что, по-вашему, должен делать Гиря?
– Формировать политику, – твердо заявил Вася. – Это его человеческий долг и прямая обязанность.
– Нет у него такой обязанности. У него просто есть совесть. Но мы-то, мы – мы что же, останемся в стороне?
– Ни в коем случае!
– Правильно! Тогда по кофейку, и едем дальше.., – Сомов прихлебнул из подставленной Мариной Евгеньевной чашечки. – Если бы вы, други мои, знали насколько это еще не все…
Он наклонился над пустой плошкой из-под мороженного, какое-то время смотрел на потеки растаявшей массы по бокам, потом устало потер веки и лоб.
– В Непале, мы довольно плотно поговорили с Гирей на общие темы. Так, о смысле жизни, о человечестве, и вообще… Он дал понять, что, в целом, понимает мое положение и состояние. Я, в свою очередь, дал понять, что готов обсудить конкретно сложившуюся ситуацию. Ибо я в ней запутался. Но он меня остановил. Он вдруг заявил, что конкретной информацией мы будем обмениваться через третьих лиц, и, как я понял, вы – первые из этих лиц. Зачем это нужно – не понимаю, но Гире виднее. Сейчас я обрисую вам состояние дел в целом, а потом, постепенно, можно будет уточнить детали. – Он помолчал. – Итак. После аварии "Вавилова" я, как вы знаете, некоторое время разбирался со своей личностью. Калуца тоже пытался это делать. Ему было трудно – мешали кое-какие законодательные установления.
– Второй параграф, – подсказал Куропаткин.
– Именно. Но тут в нашей окрестности появился Гиря, а позже Спиридонов, и дело сдвинулось. Последнего, увы не стало… Но Шатилов оказался человеком порядочным и, что гораздо важнее, толковым. Он… Он повел дело разумно. Он добился, чтобы комиссия таки обследовала "Вавилов" – результаты вам известны: материалы Калуцы куда-то исчезли. Калуца был вне себя и на какое-то время даже впал в депрессию, если не сказать, в детство. Но тут как раз, с подачи того же Шатилова, произошли какие-то подвижки в Законодательной Ассамблее ООН. Там долго гудели, но таки приняли какую-то поправку – я до сих пор не знаю формулировки – разрешающую проводить эксперименты на добровольцах. Калуца получил возможность что-то делать, и этой возможностью воспользовался незамедлительно. Детали опускаю, но ему удалось навербовать какое-то количество этих самых добровольцев, и они с Шеффилдом круто взялись за дело. Я тоже принимал участие. К этому моменту я уже полностью оправился и выяснил, кто я, собственно такой. К тому же родился внук, и я воспарил. Я зорким взором окинул историю человечества, и попытался бросить взгляд в будущее – ведь я "мудрец", по определению Калуцы, – положение обязывало! А Калуца, и особенно Шеффилд, желали непременно организовать сверхличность типа "гений". Но им нужна была глобальная проблема, во имя которой этот "гений" мог быть создан, и которую оный должен был бы решать. Так вот, я им проблему подкинул. Это был плод моих философских размышлений. Гиря мне сказал, что вы в курсе. Так?
– Речь, вероятно, идет о меморандуме в котором трактуется тема разложения человечества в замкнутом пространстве Солнечной системы? – спросил я.
– Примерно. Но сам меморандум – это уже продукт деятельности "гения". Гиря у меня выкрал черновик.
– Как это – выкрал?
– А так: пришел и выкрал. Я ничего не мог сделать.
– Но почему он выкрал не весь, а только часть?
– Я ведь как раз записывал откровения "гения". Он выкрал только то, что я успел записать. Остальное обещал выкрасть потом, когда все запишу. Впрочем, этот меморандум еще лет десять тому назад напечатан для служебного пользования – экземпляр у меня в столе. Если хотите – найду. Но он и у Гири наверняка есть – я давал. Спросите – даст почитать.
