Сергей Дубянский - Арысь-поле

Имя «Водан» показалось Ане таким смешным, что она не смогла б повторить его не рассмеявшись, однако ситуация требовала, чтоб и она высказала свою благодарность — черная река затаилась, словно ждала этого.

— Спасибо тебе… — присев на корточки, Аня опустила ладони в воду, и река ответила, плеснув в корнях кустов, росших у самого берега. Это было так здорово, разговаривать с рекой!.. — я люблю тебя… — Аня ласково погладила воду. Никогда она не могла себе представить, что река станет первой, кому она скажет эти заветные слова. Ей вдруг захотелось стать с ней еще ближе — сейчас, немедленно! Выпрямившись, она сделала шаг, еще шаг…

— Иди, искупайся, — послышался голос волхва, будто прочитавшего ее мысли, — одной этой рыбы нам хватит — в ней килограмма два, наверное.

— Спасибо, — обернувшись и мельком взглянув на волхва, Аня быстро сняла платье и бросив его на кусты, смело пошла вперед.

Когда она, наконец, нехотя вернулась на берег, костер полыхал во всю, а рядом сидел волхв, глядя на пламя.

— А где же рыба? — удивилась Аня.

— Томится.

— Что делает?..

— Присаживайся и не волнуйся — будет вкусно, — волхв окинул девушку хитрым взглядом.

— Классно-то как!.. — мечтательно произнесла она, опускаясь на траву, — никак я не въеду, как же все это произошло…

— Очень просто, — волхв снова уставился в огонь, — когда-нибудь каждый должен обрести свою стихию — только этим он может остаться частью единой божественной системы, а не деньгами, пожертвованными на храм или всякими епитимьями… (Аня не знала такого слова, но уточнять не стала — какая ей разница, если это все равно не имеет смысла?..)

— А те, кто не найдут? Они как? — спросила она.

— Никак, — волхв равнодушно пожал плечами, — думаешь, боги отправят их за это в ад? Так, нет никакого ада… и, вообще, это были б очень глупые боги, потому что нет кошмарнее ада, чем тот, который человек создает себе сам — и пьют, и колется люди не от хорошей жизни, а чтоб облегчить адские мучения… Это длинная история, и вряд ли мы сумеем так быстро в ней разобраться. Давай лучше ужинать, — волхв придвинулся ближе к костру, и начал раскапывать руками песок.

— А что вы делаете?..

— Достаю наш ужин, — волхв засмеялся, — берешь свежую рыбу, обмазываешь глиной и закапываешь под самым костром. Сейчас посмотришь, что получается.

Аня видела, как он извлек из песка предмет, теперь уж в точности напоминавший толстую палку, и начал откалывать большие глиняные черепки, под которыми возникло бело-розовое, блестящее от сока мясо.

— Бери, — волхв, как в блюде, оставил рыбину в нижней части «скорлупы».

Обжигаясь, Аня осторожно отщипнула кусочек и положила в рот — по нежности блюдо напоминало рыбное суфле из «Бегемота»; вот, если б еще добавить щепотку соли…

Целиком съесть рыбу им не удалось, и волхв аккуратно завернул остатки в листья и положил возле костра. Подчиняясь условному рефлексу, Аня достала сигареты; мелькнула мысль: …А как отнесется к этому старик?.. Но не могла же она из-за него бросить курить?

— Вы не возражаете? — спросила она, на всякий случай.

— В чужой монастырь со своим уставом не ходят, — волхв пожал плечами.

— А если б я жила в вашем мире, мне пришлось бы бросить, да? — Аня глубоко затянулась.

— Почему же? Это у вас есть десять заповедей, выбитых на скрижалях, а у нас каждый живет так, как он хочет — и боги, и люди. Поэтому, по отношению к себе, ты можешь поступать так, как тебе заблагорассудится, — волхв растянулся на земле и уставился в небо.

Аня аккуратно закопала окурок глубоко в песок и тоже легла, раскинув руки; почему-то подумала: …А в «Бегемоте» сейчас самый разгар, и Катька наверняка там. Вадим помирился со своей подругой, объяснив, что просто посылал новую сотрудницу в аптеку, и сейчас трахает ее. В «Досуге…» девочки пашут, а Толик с «мамкой», не найдя меня, ищут, на ком бы отыграться… а я даже знаю, на ком! Какая ж она все-таки сука!.. Аня представила рыдающую взахлеб Маринку, лежащую поперек кровати с исхлестанным розгами голым задом, и вдруг поймала себя на том, что эта месть доставит ей гораздо меньшее удовольствие, что она ожидала; это всего лишь отголосок той, городской жизни, и она была настолько несовместима с божественной тишиной, дымом костра и треском цикад, что Аня подняла голову, пытаясь понять, какой из двух миров реальней. Обвела взглядом реку, темный косогор с силуэтом хутора, неподвижно лежащего волхва… Нет, нынешний ее мир был гораздо лучше и добрее того, прошлого.

— Вы спите? — спросила Аня тихо.

— Нет.

— Все-таки расскажите мне о вашем мире — он мне, конкретно, в такой кайф!..

— Ты видишь мой мир, — ответил волхв, не поворачивая головы, — он весь перед тобой, и лучше, чем ты видишь, я не смогу рассказать.

— Но вы говорили, что там есть всякие лешие, русалки, которых люди никогда не видели.

— Хочешь посмотреть? — волхв повернулся на бок, лицом к Ане, — у тебя есть какая-нибудь лишняя одежда?

— Одежда?.. — удивилась та, — нет… У меня всего только купальник и платье.

— Ну, хоть носовой платок есть?

— Есть, — Аня полезла в сумочку.

— Давай, — волхв протянул руку, — эти девчонки очень любят всякие тряпки.

Поднявшись, он подошел к берегу и аккуратно опустив платок в воду, произнес несколько непонятных слов. Белый квадратик быстро поплыл, удаляясь от берега — Аня провожала его взглядом, не понимая, что же должно произойти, и тут увидела, как над рекой возникло марево, которое постепенно концентрировалось в плотное облачко с очертаниями человеческой фигуры. Сквозь сумерки Аня усиленно вглядывалась в него, и то ли от напряжения, то ли оттого, что, со слов волхва, догадывалась, чего можно ожидать, то ли все это происходило на самом деле, но она стала различать длинные прямые волосы, худое лицо с огромными глазами. Оно не было красивым, но какая-то притягательная сила заставила ее подняться, сделать шаг…

— Ты что, не вздумай! — волхв схватил Аню за руку, и она мотнула головой, приходя в себя, — у этих девчонок очень дурной глаз. Я знаю, как трудно удержаться, но ходить к ним не стоит — обратно еще никто не возвращался.

Он продолжал сжимать Анину руку, а она неотрывно следила за облачком, приближавшимся к платку. В какое-то мгновение платок вошел в него и исчез; облачко несколько секунд повисело неподвижно, и Аня увидела, как «девушка» улыбалась, как глаза ее манят и зовут, будто человеческим голосом — этот голос вполне реально звучал в ушах. Если б не твердая рука волхва, она б, наверное, бросилась в реку и поплыла… Но облачко, не дождавшись от нее никаких действий, двинулось к противоположному берегу и растворилось в камышах. Аня перевела дыхание; почувствовала, как сильно волхв сжимает ее запястье.

— Мне больно, — сказала она.

— Вот тебе русалка, — волхв ослабил хватку, — понравилась?

— А я могла бы, вот так, конкретно пойти за ней?

— Не просто могла, а пошла бы. Думаешь, почему тонет столько людей? Причем, среди них много и хороших пловцов.

— Но она какая-то ненастоящая… в сказках они выглядят, совсем как люди.

— Для этого есть особые дни, когда они могут обретать телесную оболочку — тогда они и становятся, как люди.

— А, вот, леший…

— Ты хочешь и с лешим познакомиться? — волхв усмехнулся, — тогда давай, поднимемся в лес.

Аня посмотрела на монолитную черную громаду, над косогором сливавшуюся с чуть более светлым небом, и решив, что никуда от костра не уйдет, вздохнула.

— Нет, в лес мне идти, конкретно, влом. А скажите, Настя… она, что может?

— Многое, — волхв успокоился, что больше никаких потусторонних обитателей приглашать не придется, и снова лег, — она ж предводитель звериной стаи, пробуждающий даже в домашних животных забытые инстинкты, поэтому они боятся ее, но подчиняются. А еще она может стать ураганом… но самое страшное ее оружие — шаровая молния, от которой нет защиты; она просачивается сквозь мельчайшие щели…

— Тогда я, кажется, догнала, отчего сгорела та развалюха, — Аня пересказала волхву то, что утром услышала от Вадима.

— Вот, я и говорю, — волхв воинственно привстал, — ее надо убрать обратно — в тот мир, иначе беды не оберешься.

— И после этого исчезнут шаровые молнии?

— Они не исчезнут. Но они будут являться самопроизвольным явлением; так сказать, от переизбытка энергии в атмосфере, и не будут нести конкретной направленности. Они могут гулять по лесам и даже заходить в дома, не причиняя вреда, а, вот, когда Арысь-поле обретает человеческий облик, у него, и цели, и желания становятся человеческими. А человеческие желания — это страшная вещь. Сейчас у нее сместилось сознание; она ощущает себя двойственной субстанцией — уже не Арысь-поле, но еще не человек. Наверное поэтому, когда она являлась только Арысь — полем, я мог вызвать ее магическим ритуалом, а теперь не могу — я пробовал. Теперь в ней уже появилось нечто человеческое, но при этом ее энергетика никуда не делась. Скорее всего, она никогда не сможет избавиться от нее и стать нормальной в вашем понимании. То, что она сожгла какой-то сарай, ерунда — если она обидится на людей, она может сжечь и город… или поднимет своих животных… Представь, если взбесятся все собаки, что тогда станет с их хозяевами, да и вообще, это не так просто — оказаться в точке пересечения параллельных прямых…