Сергей Дубянский - Арысь-поле
Держа в руках все свое имущество, она побрела вдоль берега, вдыхая неповторимый запах реки. Песок еще не остыл, и Аня чувствовала ступнями его тепло — это было замечательное ощущение, не сравнимое ни с дурманящим голову вином, ни с танцами в «Бегемоте»… вообще, ни с чем, что ей известно в жизни! Да еще все сопровождалось пением цикад и лягушачьим кваканьем, доносившимся из кустов…
Пляж закончился; тропинка, возникшая ниоткуда, юркнула под сень деревьев. Костры у палаток, совсем не заметные днем, стали проступать в опускавшихся сумерках. Зазвенела посуда, кое-где уже слышались робкие гитарные переборы…
Ане захотелось плакать, глядя на умиротворение, в котором ей не суждено раствориться. Ведь это лишь мечты — взять палатку. …Где, вот, ее взять?.. Ну, допустим, у Игоря (через Юльку), но ее ж надо привести, установить… а кто будет сторожить ее целый день, если уезжать на работу?.. А если не уезжать, а жить на баксы, то на что снимать квартиру осенью?.. Нет, конечно, все это бредятина полная…
Лишь вода манила, обещая свое покровительство. Ане так хотелось вновь окунуться в нее, но она не знала, куда деть вещи; даже хотела подойти к одной из палаток, чтоб попросить присмотреть за ними, но увидела у костра трех молодых ребят, бутылку водки, много-много пива, и побоялась.
Незаметно вернувшись на тропу, пошла дальше. …Все-таки я должна искупаться еще хоть разочек, последний!.. А после поеду… да домой я поеду! Куда ж еще? Так, понтанулась по-глупому с этим побегом… Завтра явлюсь сама, разденусь, лягу — думаю, после этого не станут они меня калечить. Ну, дадут розог тридцать за непослушание. Как Вике. Могут и больше вломить, но переживу как-нибудь. Может, «мамка» будет не такая злая — бывает же у нее нормальное настроение; прощения попрошу… нет, высекут-то меня по любому; не хочется, блин, а куда деваться?..
Впереди виднелся еще один костер, а дальше начинались слепые серые сумерки. Аня решила, что если там тоже окажется неподходящая компания, то придется идти обратно, иначе можно опоздать на последний автобус, а идти пешком до города или ночевать на берегу без палатки, может оказаться ничуть не лучше, чем вернуться домой.
Она решительно пошла на свет, высматривая поблизости палатку, но не увидела ее. Сначала ей показалось, что у костра, вообще, никого нет, и лишь подойдя ближе, увидела лежавшего на земле человека. Хотя двигалась Аня достаточно тихо, человек приподнял голову; потом сел, изучая гостью. Приглядевшись, Аня решила, что это бомж — обросший, в какой-то непонятной рубашке; она уже хотела повернуть обратно, потому что доверять вещи бомжу, все равно, что сразу выбросить их, но «бомж» неожиданно произнес спокойно и даже ласково:
— Иди сюда. Я тебя знаю.
Аня испуганно остановилась и вдруг узнала старика с хутора — того, чей дом, по словам Лены, сгорел. Тогда он, и правда, стал бомжем, зато ему можно было спокойно оставить вещи, будучи уверенной, что он ничего не украдет.
— Я вас тоже вспомнила, — Аня вышла в свет костра.
— А что ты здесь делаешь одна, в такое время?
— Искупаться хочу. Вы за вещами посмотрите? Я недолго.
— Конечно, посмотрю. Я все равно никуда не спешу, — волхв снова лег на траву, подперев рукой голову.
Ане показалось, что вода стала гуще, и требовалось гораздо большее усилие, чтоб раздвигать ее руками; зато она обволакивала, словно принимая тебя в свое лоно, делая своей неотъемлемой частью. Аня доплыла до противоположного берега и сразу повернула обратно, боясь опоздать на автобус; вышла, стряхнув капельки с волос. У нее оставалось минут пятнадцать, чтоб обсохнуть.
— Я посижу немного, ладно? — она присела к костру.
— Сиди. Здесь лучше, чем в вашем сумасшедшем городе.
— А что так? — Ане подобная мысль пришла еще час назад, но хотелось, чтоб кто-то объяснил ее неожиданный смысл, ведь она давно привыкла к городу, полюбила его.
— Там нет богов, — сказал волхв, — город построили люди по придуманным ими законам, поэтому боги ушли.
— А разве бог не стоит над людьми? Куда он может уйти? На пенсию?
— Ваш бог, может, и уходит на пенсию, — волхв усмехнулся, — а наши существуют, пока существуют эти реки, деревья, этот костер. Но они могут уйти от людей.
— И что тогда будет?
— Тогда останется один большой город, который когда-нибудь погибнет сам, потому что не останется в нем ни рек, ни деревьев, ни птиц, ни животных. Только люди не понимают этого. Для них есть всего один бог, который, как им кажется, способен простить все, если ему хорошенько заплатить — он даже обещает им место на небе!.. А зачем они на небе?.. Непонятно.
— В религию я не особо въезжаю, — Аня вздохнула, — но здесь мне клево. Раньше я думала, что на природе скучно, а теперь нет. Может, я научилась плавать, и теперь есть, чем заняться?..
— Плавать ты всегда умела, только не догадывалась об этом. Люди, девочка, многого не знают из того, что умеют, потому что ваш бог говорит, что и вера, и правда в нем. Так зачем вам искать что-то в себе, если все находится в нем? Разве не так?
— Не знаю. Я никогда не думала о таких вещах. Да по-моему, и никто из нас никогда не пытался догнать этого, — Аня уставилась в огонь, будто пытаясь наверстать упущенное.
— А зачем вам думать, если вас учили поклоняться?
— А, вот, Лена… ну, там, на хуторе. Она сказала, что я завязана с водой. После этого я и стала плавать и, вообще, мне стало тут так классно…
— Лена — большая ведунья. У нее много знаний, чтоб общаться с богами, только ведет она в этот мир зло. Я пытаюсь отыскать его, но без моих книг у меня ничего не получается.
— А я видела Настю, — Аня вскинула голову.
— Где? — волхв взволнованно подался вперед, — ее надо нейтрализовать, иначе всем может грозить большая беда.
— Почему? Она какая-то «кислотная» и совсем не страшная.
— Где ты ее видела?
— В городе, но ей там совсем не кайфно.
— Из города она уйдет и будет рушить эти города, и убивать людей, отвоевывая для себя жизненное пространство.
— Что-то я опять не догоняю — зачем ей рушить города? Разве для нее мало всего этого? — Аня обвела рукой, окутанный сумерками ландшафт.
— Мало. Потому что, это ведунья облекла ее в плоть Насти, а в действительности, она — Арысь-поле; это могучая сила, которой не место в этом мире.
Аня вспомнила, что и Лена употребляла название «Арысь-поле», но расспрашивать подробнее не стала, боясь, что рассказ может слишком затянуться. Посмотрела на часы.
— Пойду я, наверное, — сказала она, поднимаясь.
— Не боишься одна идти? Может, проводить тебя, а то все пьяные. Слышишь, как орут?
Аня подумала, что вряд ли старик сможет что-то сделать с несколькими подвыпившими парнями, но, тем не менее, вдвоем, по любому, идти было спокойнее — все-таки мужской силуэт может отпугнуть хотя бы охотников за легкой добычей.
— Я не против, — она натянула платье, подняла с земли босоножки, сумочку, и они двинулись по тропинке туда, где вдали горели тусклые фонари, обозначая остановку.
— А где ж вы теперь живете? — поинтересовалась Аня.
— Здесь.
— Без палатки?.. Это ж, вообще, финиш!
— А что? Для меня так гораздо лучше, чем жить, например, в городе. Здесь все мое и все мне знакомо, а там… Я пробовал, когда сгорел мой дом — там милиция, и мне это тоже не нравится. Думал, может, вернуться на хутор, но там есть нечего. А здесь, кто накормит, что сам найду.
— А Настя говорила, что ей совсем есть не надо, — вспомнила Аня, — это правда?
— Правда. Она ведь дух, которого зачем-то облекли в плоть. Она питается запахами, как русалки, например.
— А русалки бывают взаправду? — искренне удивилась Аня.
— Чего ж им не быть-то? Наш мир не менее богат и разнообразен, чем ваш.
— Клево… — Аня усмехнулась, — а поглядеть на них можно? Жуть, как прикольно. Они какие?
— Бледные, — волхв пожал плечами. Видимо, все это для него было настолько обыденно, как Ани рассказывать о посетителях «Бегемота», — я б даже сказал, почти прозрачные; простоволосые; нагие, но одежду не воруют. Они просят, чтоб им отдали ее сами — такого человека они не трогают. Живут они в воде… в общем, самые обычные…
— Клево, — повторила Аня.
Они прошли мимо пляжа, на котором бесились несколько подростков, затаскивая в воду своих визжащих подруг, и оказались на абсолютно пустой остановке.
— Похоже, ты опоздала, — сказал волхв.
— И что делать? — Аня растерялась; присутствие волхва почему-то скрадывало страх перед тем, что ждет ее, если завтра же не явиться в «Досуг…», — но пешком я не пойду! — объявила она самой себе.
— Пешком далеко, — согласился волхв, — а лей-линии в город не заходят.
— Что не заходит?..
— Лей-линии. Это дороги духов — по ним можно перемещаться очень быстро, почти как сами духи.
