Паромщик - Джастин Кронин
Медицинский корпус. Неужели я заболел?
– У тебя был приступ. Помнишь что-нибудь?
Я попытался вспомнить. Замелькали какие-то мелочи, не связанные между собой. Цельных воспоминаний не было. Только сейчас я сообразил, что не могу двигаться, будучи пристегнут ремнями к кровати.
– Проктор, должен тебе кое-что сообщить. Выслушай меня внимательно.
– Почему меня связали? – Крепкие ремни сковывали ноги и туловище. На теле – ничего, кроме тонкого больничного халата. – Что вообще происходит?
– Когда в прошлую пятницу я тебя обследовал… – Уоренн замялся. – В общем, я кое-что обнаружил.
Я взглянул на туманные фигуры за его спиной.
– Как понимать это «кое-что обнаружил»? Кто эти люди?
– Постарайся сохранять спокойствие. Не хотелось бы вводить тебе снотворное.
Я дернулся, проверяя крепость ремней:
– Вы стреножили меня, как курицу. Что все это значит?
– Проктор, у тебя опухоль в мозгу. – (У меня перехватило дыхание.) – Дружище, мне очень жаль. На прошлой неделе я стал анализировать твои показатели. И обнаружил крупное новообразование в затылочной и теменной областях. Опухоль росла годами, возможно с первых лет итерации. Во всем, что происходило на прошлой неделе, нет твоей вины. Проктор, ты попросту был не в себе. Мы стабилизировали твое состояние, но я не знаю, насколько этого хватит. Надо побыстрее доставить тебя на Питомник.
Что, правда? Признаюсь, на несколько секунд я ему поверил. Но только на несколько секунд.
– Я тебе не верю. Ты выдумываешь.
– Поверь, мой старый друг, я бы сам хотел, чтобы это оказалось выдумкой.
– Нечего называть меня «старым другом». – Я взглянул на его лицемерную физиономию и все понял. – Это из-за того укола. Ты что-то сделал с показателями моего монитора.
Он печально покачал головой:
– Нет, Проктор. Нет. Насчет витаминов… да, здесь я тебе соврал. Я ввел тебе ангиогенетический ингибитор. Рассчитывал, что он замедлит рост опухоли. Но, как выяснилось, уже слишком поздно.
– Ты врешь.
– Проктор, ты не хочешь взглянуть фактам в лицо. Паранойя, членовредительство, эти вспышки насилия… Ты не похож на прежнего Проктора. Элиза сильно напугана. А она любит тебя больше, чем кого-либо. Она рассказала о случившемся в понедельник.
– Ничего особенного не случилось. Ну разозлился немного, только и всего.
– В изложении Элизы это звучит по-другому. Проктор, ты серьезно напугал ее. И это еще не самое страшное. В вашем доме нашли двух охранников. Оба пострадали, причем один – весьма серьезно. Как ты объяснишь свои действия?
– Они на меня напали!
– Как тот охранник на причале?
– Тот охранник жив! Я видел его в подвале!
Уоррен вздохнул:
– Никого ни в каком подвале нет. Плохи твои дела, Проктор.
– Это все из-за корабля моего отца? Вот из-за чего поднялась эта шумиха.
– Будет тебе, Проктор.
– Только не строй из себя оскорбленную невинность. Не делай вид, будто ничего не знаешь. – И вдруг мне открылась вся картина целиком, словно над ярко освещенной сценой поднялся занавес. Они все участвовали в этом спектакле: Уоррен, Каллиста, Эймос, Регана. Возможно, половина сотрудников моего бывшего Департамента и членов аттестационной комиссии. И у каждого была своя роль.
– Думаешь, ты меня перехитрил? – сказал я. – Я знаю, что у тебя на уме.
– Прошу тебя, вслушайся в собственные слова. Ты на себя не похож.
– Где Кэли?
– Кто?
– Девчонка, черт тебя побери! – Я снова напрягся всем телом, пытаясь разорвать ремни. Напрасно. Ремни были крепкими. Часть меня сознавала: я несу бред, как настоящий параноик. Другой части было на это наплевать. – Я учил ее плавать! Ее должны были поместить в изолятор и отправить на реитерацию.
– Доктор Сингх, вы позволите?
Из тумана появился Набиль Уэст, облаченный в один из своих дурацких облегающих костюмов.
– Мистер Беннет, как вы себя чувствуете?
– Не знаю. Лучше скажите, как я выгляжу.
Он раскрыл папку:
– Я подготовил постановление о принудительном ретайрменте. Вашей подписи не требуется, но, возможно, вы захотите прочитать текст.
– Убирайтесь к черту вместе с колбасной оболочкой, в которую вы вырядились!
Набиль слегка кивнул и закрыл папку.
– Как желаете.
Мое зрение прояснилось, и я увидел лица других участников спектакля. Эймос, как всегда, нервно бренчал мелочью в карманах. Рядом стояла Регана Брандт с забинтованной рукой на перевязи. У двери торчали двое охранников с дубинками наготове. Похоже, им хотелось забить меня до смерти.
– Вы слышите? – крикнул я. – Убирайтесь все!
Уоррен взял меня за подбородок и развернул лицом к себе.
– Проктор, посмотри на меня.
Я мотнул головой, вырываясь:
– Оставь меня в покое.
– Я понимаю, как ты удручен. Знаю, тебе совсем не нравится такая перспектива. Но это делается для твоего же блага. Тебя все равно отправят на Питомник. У нас нет времени для бессмысленных пикировок. Элиза хочет проститься.
– Элиза здесь? – спросил я, чувствуя, как мне сводит живот.
– Она ждет в коридоре. Но вы оба мне очень дороги, и я не хочу, чтобы она видела тебя в таком состоянии. Ты ведь тоже не хочешь запомниться ей желчным и издерганным?
От этой мысли я похолодел. Если остальные были прямо или косвенно причастны к случившемуся, то моя жена оставалась такой же зрительницей, как и я. Она ни в чем передо мной не провинилась. Мы прожили вместе почти десять лет и были по-своему счастливы. Она заслуживала достойного прощания со мной.
– Проктор, ты обещаешь держаться? Да или нет?
Я смущенно кивнул:
– Да. Зови ее.
– Я серьезно. Ради вас обоих не испорти прощание.
Открылась дверь, и вошла Элиза. В горле встал комок. Все сложности в наших отношениях мгновенно улетучились из моей памяти. Она наклонилась и горестно обняла меня. Я, прикованный к кровати, не мог ответить ей объятием.
– Малыш, мне так жаль, так жаль. – Она уткнулась в мою шею и заплакала. – Если бы я знала, то ни за что бы не оставила тебя одного.
– Мне тоже жаль.
Она отодвинулась и положила ладонь мне на щеку.
– Проктор, ты был хорошим мужем. Лучшим мужем, о каком может мечтать женщина.
Чувство вины ударило меня прямо в сердце. Естественно, я не был лучшим мужем – но я обещал Уоррену не расстраивать Элизу.
– Жаль, что мы так и не купили загородный домик, который ты хотела, – сказал я, поскольку ничего другого на ум не пришло.
Она улыбнулась сквозь слезы:
– Я ведь тебе не рассказывала. На этих выходных мы с Уорреном видели очаровательный домик. Типично сельский, но окруженный живописным садом. А как восхитительно там пахло! Он очень понравился бы тебе.
– Звучит заманчиво, – сказал я. – Тебе стоит его купить.
До чего странно и грустно было вести подобный разговор: словно меня уже не стало и слова
