Владимир Дрыжак - Кесарево сечение
– Ага, наконец-то! – Сюняев потер руки. – Честно говоря, мне на все эти космические зеркала тоже наплевать, пока там кто-нибудь не перешел в мир иной. К тому же, все эти сведения в форме слухов могут оказаться обыкновенным враньем. Давай-ка ты нам лучше про Непал рассказывай.
– Момент! – вклинился в разговор Вася. – Смазка еще не требуется? Я жду команды.
– Давай, – приказал Гиря. – Но строго по чуть-чуть! Валентина, закусывать совершенно нечем. Где обещанный сервис.
– Сейчас, Петр Янович. У меня все готово: салат с крабами, сыр… Что нибудь еще надо?
– Тащи все, – приказал Сюняев. – Я от этих разговоров опять проголодался. – Глеб, помоги супруге.
– Только без нас не начинайте!
– Конечно не начнем, – Петр Янович галантно улыбнулся. – У нас ведь салон, а не забегаловка, так что без хозяйки никто ничего не начнет.
Стол подновили, и фокус общественного внимания уперся в Петра Яновича. Последний какое-то время тянул резину, купаясь в лучах славы, но Валерий Алексеевич, блюдя общественный интерес, вернул его на почву реальности, выступив с речью:
– Послушай, хватит злоупотреблять крабами. Оставь насекомых в покое, говорю тебе! Уберите их от него… Свинство, какое-то… Крабов ест, а отдачи нет. Где обещанный Непал? Мы жаждем эротики, то есть тфу!.. экзотики!
– Будет, – заверил Гиря, орудуя вилкой. – Салат отличный, правда Вовка? Помнишь, ты точно такой изобразил тогда с Маришей в гостях у Сомова… Кстати, о Сомове – он нашелся. Сидел в Катманду в отеле. Его вычислил Эндрю Джонович… М-м.., салатец, отменный!… Я с ним встречался, сделал внушение и прочее. Послезавтра он будет здесь… Так вот, Непал – я там был. Отличное место – рекомендую. Кругом, знаете ли, такие горки – отличные виды! Воздух – чистый кислород…
– Ты что, издеваешься? – Сюняев даже желваками зашевелил. – В следующий раз я поеду в Непал, а ты останешься здесь.
– Всенепременно, – заверил Гиря. – Ищи напарника и поезжай хоть завтра.
– Зачем мне напарник?
– Ну, залезешь куда-нибудь, да и брякнешься оттуда. Без напарника в горы не ходят – вон у Глеба спроси.
– Дохлый номер, – подтвердил я.
– А у тебя, надо полагать, он был?
– У меня – да. У Глеба есть брат – Коля. Вот его я и взял в напарники. Он, оказывается, там все места знает – очень полезный у тебя родственник.
– Чей родственник? – не понял Сюняев.
– Ну, не мой же – твой. Брат зятя – это кто?
– Сват, – подсказал Куропаткин.
Валерий Алексеевич втянул голову в плечи и ошалело помотал головой.
– Ладно, – сказал Гиря, – салат я доел. Валере еще коньячку подлейте три капли, чтоб не мешал… Короче, вот те горшочки – они на меня произвели впечатление, поскольку коррелировались с историей Шатилова. Я дал указание, брата Колю нашли – он был у мамы в Саратове…
– Стало быть, Джудит осталась ни с чем, – констатировал я.
– Стало быть, так… Ты, собственно, о чем?
– Пустяки. Не имеет отношения к делу.
– Тогда не сбивай… Да, в Саратове. Я с ним связался, мы договорились, ну, и махнули в Непал, – Петр Янович плавным движением руки показал, как именно осуществлялось перемещение из Саратова в Непал. – Сначала мы покатались немного на ишаках, то есть на ослах – просто для акклиматизации, а потом дунули в горы. Посетили несколько монастырей, покалякали с ламами, поучаствовали в соблюдении ритуалов.., – Гиря задумчиво побарабанил пальцами по столу.
– И что? – не выдержал я.
– Все, в общем, соответствует тому, что рассказывал твой брат.
– Горшочки, травка, лучик, лопнувшие камешки?
– Да, все было очень здорово. У Николая профессиональная память и впечатления он передал очень точно. Если честно, мне даже и прибавить нечего. Я полагал, что на месте смогу что-то углядеть, за что-то зацепиться… Вы не представляете, насколько их взгляд на жизнь отличается от нашего!
– Кого – их? – осведомился Валерий Алексеевич.
– Ну, всех этих.., кто там вокруг вертелся. Из разговоров я не смог извлечь ничего практически полезного… Зачем все это? – Ну, как же… Вон же небо, вон звезды! Там же кто-то есть, и надо с ними вести разговоры. – А камешки? – Камешки – вместилище индивидуальности. Человек умрет, а камешки будут хранить память о нем. – А потом что? – Потом – суп с котом! Когда оно придет, это потом, тогда свершится то, что на потом назначено. А сейчас делается то, что назначено на теперь. – Кем назначено? – Да тем же, кто назначил Солнцу и звездам светить вечно. Солнце – близко, звезды – далеко, но светят и те и другие, иначе наступит тьма. Бытие пронизывает весь мир сущий, все со всем связано и не может что-то рассматриваться иначе, чем в полном многообразии всех взаимодействий… Примерно так.
– И что из этого вытекает?
– Да ничего. Понимаешь, они мыслят не в категориях причинно-следственных связей. Причина и следствие для них эквивалентны, равно как прошлое и будущее. Это – как в релятивистской теории. Есть четырехмерное пространство-время, есть мировые линии частиц, которые взаимодействуют в мировых точках. Чистая комбинаторика! Я даже не понимаю, как к этому подступиться. Можно конечно, спереть у них несколько камешков, сделать рентгеноструктурный анализ, всякие иные анализы, но, думаю, толку будет мало. Точно так же, как в биологии. Можно изучить структуру ДНК, но, даже зная эту структуру полностью, почти ничего нельзя сказать о человеке, у которого взят генетический материал.
– Послушай, ты о чем?! – Валерий Алексеевич нервно пихнул от себя тарелку с недоеденным салатом. – О чем мы вообще?
– О том, что есть некоторое явление, и надо бы уяснить суть этого явления, его генезис. Тогда, возможно, удастся понять, как это явление связано с другими прочими из области наших интересов. Я поясню. Вот светит Солнце. Возможно, его кто-то сознательно поджег, чтобы нам стало хорошо, а может быть, оно светит само по себе, безотносительно к тому, есть мы, или нас нет…
– Но с камешками-то это ясно! Ведь ламы их таскают с места на место. Сознательно и по собственной воле. И был кто-то, кто придумал это действо. И у него был замысел, была какая-то цель.
– С этим я, пожалуй, согласен. Я хочу только сказать, что попытки выяснить указанную цель, допрашивая лам с пристрастием, ни к чему не приведут. Они не знают, зачем нужно бегать с камешками и горшочками. Они понятия не имеют, откуда берется лучик, и почему от травки он становится фиолетовым. И более того, их это не интересует. Они не задают себе вопросов, почему Солнце восходит по утрам, горы – высокие, а реки текут вниз. Им это не нужно.
– Хорошо, оставим лам в покое. Но лучик-то имеет место? Можно проследить, откуда он берется. Камешки кто-то из чего-то делает? Это можно выяснить.
– Разумеется. Этим, в принципе, занимается Зураб с приданным ему контингентом. Но пойми, это не наше дело, и мы не можем заниматься этим долго. Или ты предлагаешь установить слежку за каждым монахом? Добьемся одного: пустим волну, и этим заинтересуются другие люди, скажем, из Департамента Общественной Безопасности. Но как они себя поведут, предсказать невозможно. Можно через Шатилова выпихнуть вопрос наверх. Но что из этого получится, уж точно предсказать нельзя. Например, кто-то додумается пригнать бульдозер и снести все монастыри к чертовой матери! Или произойдет утечка информации, налетит пресса, раззвонит на весь свет, а потом наедут фанатики и растащат все камешки с душами на сувениры. Кому это нужно? Нам? Нет. Я ведь затем и собрал здесь вас, чтобы вы мне помогли понять, что, собственно мне нужно делать в сложившейся ситуации. До сих пор я просто собирал информацию, а теперь вижу, что некоторые явления укладываются в некоторый ряд, и надо что-то делать. Но что и как – вот вопрос!
– Тогда нужна рабочая гипотеза происходящего! – Сюняев окинул присутствующих многозначительным взором. – И я полагаю, что ПОКА расследование следует проводить в приватном порядке, притом, очень осторожно.
По мимолетной улыбке, промелькнувшей на лице Петра Яновича, я понял, что он своего добился. В крови Валерия Алексеевича появился адреналин, без которого мозг последнего не продуцировал ничего, кроме язвительных замечаний и философских сентенций.
– Можно вставить слово? – вмешался Куропаткин.
– Валяй, – благосклонно разрешил Гиря. – Молодым везде у нас дорога, правда, Валера?
– А как же! И тем более, когда дело касается непроторенных путей и непреодоленных трудностей.
– Так что, давай Вася, дуй до горы! – подытожил Петр Янович.
– Тогда я полез… Я считаю, что нужно для начала четко оконтурить тот ряд, о котором шла речь.
– Дельно. Начинай.
– Ну, во-первых, как я понял, горшочки, камешки, лучики и души. Это отчетливо коррелируется с тем, что случилось с Шатиловым, по признаку "отпечатки душ". Отпечатки снимаются, размещаются в камешках, хранятся, и потом через посредство лучика возносятся в прилегающее космическое пространство.
