Анатолий Ириновский - Жребий
— Ну!
— На одну минутку!
Тот откололся от играющей компании и лениво подрулил к ним.
— Ты когда мне трояк отдашь, плут нахальный? — сказал Раскачаев.
Паслен невозмутимо:
— В получку.
— В какую?
— В эту. Через неделю получу и отдам.
— Нет, Паслен, все сроки кончились. Через неделю меня уже здесь не будет. А трояк до зарезу нужен сейчас. Так что, давай — дуй, ищи. Чтобы эта трешка не плавала за тобой.
— И где же я ее сейчас возьму?
— Это меня не колышет. У тещи. И не вздумай смыться. Иначе расчет будет в другой форме. Ты же меня знаешь.
Паслен завозмущался.
— Ну, ты даешь! Что я ее — рожу?
— Не знаю. Если можешь — рожай. Я роды приму. Нет — канай, ищи.
— Ты выпить хочешь?
— Допустим.
— По такой жаре?
— С каких это пор ты стал обращать внимание на жару?
— Да я тебя имею в виду.
— За меня ты не беспокойся. Давай, Паслеша, не тяни, канай. Долги надо отда-вать.
— Жаль, что я тебя вчера не встретил, — сказал с притворной грустью Паслен.
— А что было бы вчера?
— У меня были башли.
— Ты меня вчерашним днем не корми.
— Я тебе честно говорю. Вчера мы с Кошлатым завалились к Анютке — просади-ли весь мой хозрасчет.
— Деньги мне нужны сегодня и сейчас. Понял?
— Ладно, попробую. Ты будешь здесь?
— Да.
— Постараюсь. Но не гарантирую на все сто процентов.
И отчалил в поисках трешки. Олег сказал ему вслед:
— Паслен, не вынуждай меня на крайность.
А некоторое время спустя вдоль берега и Кошлатый собственной персоной дви-жется. Длинный — как жердь, по боку ударь — переломится. И похож на Дон Кихота в исполнении Черкасова. Только без бороды и усов.
Олег приближающемуся Кошлатому:
— А ну неси сюда свою морду!
Кошлатый настороженно:
— Это зачем же?
— Вчера у Анютки был?
— Не. А че?
— Пьешь, паршивец, каждый день, пропиваешь чужие хозрасчеты!
— Какие хозрасчеты? Ты че?
— Ну, как же че? Сейчас встретил Паслена — трояк он мне должен, — говорит: "Вчера с Кошлатым завалились к Анютке — просадили весь мой хозрасчет!"
— Ну, дешевка! Да я его уже с неделю не видал! Он сам мне два рубля должен. Я ему, посуде немытой, выверну мочевой пузырь наизнанку. А вы че, соображаете?
— Ты че, по такой жаре?
— Привет, Раскачай!
— Привет!
— Слушай, до полного счастья не хватает полтинника — не позычишь?
— Ты знаешь, вчера вон с Кошей завалились к Анютке — просадили весь мой хозрасчет.
— Досадно… Рубайте гвоздики!
Кошлатый, улыбаясь, тоже отплыл. Олег прокомментировал:
— Старший научный сотрудник по части определения всяких жидкостей. Наш уникальный дегустатор.
Ну, Олег, ну, юморист! Жаль, что в нем пропадает человек творящий.
Солнце. Небесная синь над головой. Галдеж купающейся детворы. А все-таки хо-роша эта штуковина — жизнь! Ведь еще десяток дней назад, сидя в изоляторе КГБ, Не-тудыхин не мог себе представить даже во сне, что очень скоро он будет лежать на берегу Тамры и вот так, запросто, наслаждаться окружающим.
Он вспомнил о Коке. Где она сейчас, на работе или дома? На этот раз вспомнил без волнения. Странно, теперь, когда до столь желанной встречи оставались считанные часы, он перестал волноваться.
Часа через полтора заявился, наконец-то, Паслен. Олег уже решил было поставить крест на трешке. Но Паслен победоносно вручил ему деньги и предложил смотаться за бутылкой.
— В такую жару? — сказал Олег. — Ты что? Ты же сам мне не советовал. — И сунул трешку в брюки.
Паслен скис.
— Ну и жлоб же ты, Раскачай! — сказал он. — Знал бы я, что это так повернется, не пришел бы сюда.
— Паслен, никаких обид. Ты должен, наоборот, радоваться, что на трешку твои долги уменьшились.
— Ага, — сказал Паслен и с тоской побрел вдоль берега.
— Обиделся человек, — сказал Нетудыхин сочувственно. — Расчитывал выпить, а не получилось.
— Да пошел он! — сказал Олег. — Таких хитромудрых здесь, знаешь, сколько? Вон, полюбуйся, еще один экземпляр сунется. Этот тебе знаком. Узнаешь?
— Кто это?
— Тюня. Которому ты чернилку когда-то на голове разбил. Вот это ж он. В депо мастерует. Приподлейшей сволочью стал. На днях, говорят, в партию вступил, говно!
— Внымание, внымание! Гаварит армянский радио. Эреванский точный время — почти что шесть часов. Начинаем передачу "Ответы на вопросы наших радиослушате-лей". Привет!
— Привет.
— Слышал? Армянское радио спрашивают: какая разница между геометрическим треугольником и цеховым? Армянское радио отвечает: в геометрическом треугольнике только один угол может быть тупым.
Улыбнулись. Помолчали. Олег сказал, кивая на Тима:
— Ты этого человека знаешь?
— Да что-то знакомо. Но где сталкивался, не помню.
— Нетудыхин! Чепа! Морду тебе когда-то бил за сексотство.
— Чепа?! Ха-ха! Ну, мало ли что в детстве бывало. Так чего же вы здесь валяе-тесь? Такую встречу надо бы отметить.
— В жару?
Эта фраза сегодня становилась универсальной.
— А мы по маленькой. Спешить не будем. Я угощаю.
— Да ты что? Что-то я тебя не узнаю. С удовольствием бы нашнапсовался за твой счет, но в жару принципиально не пью. А Чепа вообще в рот не берет. Кристальный трез-венник.
— Не может быть!
— Я тоже сначала так подумал и попытался кантовать — не кантуется. Я, говорит, не пью даже на праздники. — Нетудыхин улыбался и молчал, слушая розыгрыш Олега. — Представляешь, какая экономия! Если бы я был на его месте, я бы уже давно себе ма-шину купил на сэкономленные деньги.
— Очень жаль, — сказал Тюня. — Но, может быть, хоть пивка холодного хлеб-нем?
— Где?
— Да возле меня. В буфете потребсоюзовской столовой с утра было. Пять минут ходьбы.
— Как ты насчет пива, Тим? — спросил Олег.
— Алкоголь. Слабый, но все равно алкоголь.
— Брось ты с себя святого изображать. Прям уж, алкоголь! Одевайся и пошли ох-ладимся малость.
С разыгранной досадой Нетудыхин стал одеваться. Но по дороге случилось не-предвиденное: они напоролись на жену Тюни. Та, моментально сообразив, куда они дер-жат путь, ополчилась на мужа, который в последние дни насчет выпивки перебрал вся-кую норму. Как разгулявшегося мальчишку, она потянула его домой.
— Да, — сказал Олег, — единственный раз Тюня рискнул раскошелиться, и то мне не повезло. Зажала его Балтычиха капитально.
Идя вслед за женой, Тюня показывал им жестами, что он все равно через некото-рое время будет в столовой. Пусть ждут.
— Такой изворотливый среди чужих людей и такой тюфяк перед собственной ба-бой. Размазня!
Курс решили все же не менять.
— Ба! — воскликнул Олег, входя в столовую. — Лев Радионыч! Рад тебя привет-ствовать! А где Боб? Почему ты один?
За пустым столом, у окна, сидел пожилой коренастый мужик и попивал пиво. На полу, около него, лежал рюкзак и стояли, прислоненные к подоконнику, рыбацкие сна-сти.
— Боб что-то прихворнул малость.
— Знакомтесь, — сказал Олег. — Мой друг и, так сказать, оппонент Лев Радионо-вич Воропаев. А это — мой однокашник и закадычный друг детства Нетудыхин Тимофей — тоже, между прочим, воркутянин. Он приехал в Рощинск сегодня утром. Садись, Тим, сейчас мы это дело обтяпаем. Нинуля! — Раскачаев помахал рукой в сторону буфета. — Так, ребята. Что, по пиву? Или, может быть, сообразим что-нибудь покрепче?
— Ты снова стал прикладываться? — спросил недовольно Воропаев.
— У меня есть существенный повод.
— Повод всегда можно найти.
Нетудыхин достал пятерку и вручил ее Раскачаеву. В конце концов было как-то неудобно есть и пить за счет друга.
— Ладно, для начала возьму три пива. Нинуля!
Раскачаев поспешил к буфету. Наступило долгое молчание. Воропаев спросил:
— А вы были на Воркуте?
— Да.
— В какие годы?
— В конце пятидесятых.
— В какой зоне?
— На "Капиталке".
— В каком бараке?
— В девятом.
Воропаев от удивления поперхнулся и закашлялся.
— Надо же! Удивительные вещи случаются на свете иногда. Дело в том, что я сам отбывал срок на "Капиталке" и жил именно в девятом бараке. Интересно, клуб наш цел?
— В полной сохранности. Когда я сидел, он так и оставался лучшим клубом Вор-куты. Городское начальство все на него зарилось…
— Знаете, ведь мы его построили из шабашек. Таскали в зону все, что можно бы-ло утянуть с рабочих объектов. Строительство шло сначала на чистейшем энтузиазме. Это уже потом лагерное начальство подключилось к нашей затее. — Опять помолчали. — Что привело вас в Рощинск? — спросил Воропаев.
— Я здесь родился, — ответил Нетудыхин.
— А, понятно. Душу тянет к родным пенатам.
Олег приволок пиво и селедку.
— Прошу, — сказал он, грохнув подносом о стол. — Кто не доволен, книга жалоб находится в буфете. Выдается по первому требованию. — И ставя бокал перед Воропае-вым: — Я, кстати, собирался к тебе наведаться. Это Тим мои намерения сегодня под-рссстроил. Я уезжаю.
