Анна Веди - Антифальшь
– Будет ли «особый» хлеб?
– Будет, но не знаю когда, – отвечает она.
Она, эта продавщица, как будто только приехала из-за границы, загорелая, модная.
Я в лагере или на природе. Обнаружила в доме тараканов. Мне кто-то сказал, чтобы их вывести, надо разбросать отравленных, уже полудохлых. Я где-то нашла тараканов, положила к себе в баночку. Примерно двадцать штук мне надо. Дальше, надо их отравить, чтобы они были полудохлые. Я знала, что машинное масло их убивает. Я нахожу флягу, набираю масло в рот и выпрыскиваю на тараканов. Сама отравилась и чуть не вырвала. Нашла ещё флягу с машинным маслом, залила ещё тараканов. Положила в банку сахар кусковой, он пропитался маслом. Там был парень, который мне нравился. Он подходит ко мне и хочет застрелить меня. Я спрашиваю:
– Что ты делаешь? Зачем?
– Ты меня не любишь, – говорит он.
– Что ты! Я люблю тебя и ты мне дорог, просто была занята, – говорю я и показываю банку с тараканами.
Этот парень и спит, и не спит – непонятно. Мы сидим в группе людей. И одна женщина замечает, что у него есть штука, прозрачная, твёрдая, правильной формы, на ней еле заметными буквами написано «дарлинг», и это слово повсюду в этом предмете, пронизывает его, переливается, двигается. Я и эта женщина понимаем, что он не местный. А я не хочу, чтобы парень обнаружил, мою заинтересованность тем, что он не местный. Я как будто не смотрю на него. А он глядит на меня с умилением и ждёт, что я обращу на него своё внимание.
Мама. Квартира. Моем полы. Я в обувном магазине, увидела туфли, купила. Отошла до двери, ещё не вышла из магазина. Ставлю туфли на пол и вижу, что почти такие же я выкинула. С квадратным носом, уже не модные, да и не новые. Я заплатила две тысячи за них. Отдаю продавцу. Она не берёт:
– Мы не принимаем обратно и я уже чек выбила, – говорит она.
Я начинаю нервничать.
– Я такие же почти даром отдаю, могу сюда принести, – раздражённо говорю я, стуча кулаками по столу.
Она испугалась, молча, отдаёт мне деньги. По-прежнему этот магазин и какие-то знакомые там и я думаю, что они подумают про меня. Мне, типа, стыдно.
– Это моя особенность такая. Сначала беру, потом разочаровываюсь и отдаю, – оправдываюсь я.
А у себя в подъезде я вышла покурить и увидела три пары обуви! Одни полусапожки, модные и не старые, слегка каблук покоцан. Я думаю, зачем их выбросили? Но и сама не беру. Тут приходят две девочки, они катались на лыжах. Та, что мне знакома, в лёгком платье из ткани с рисунком: газета или флаг, или кадр. Мы давно не виделись и обнимаемся. Я чувствую её грудь, мне нравится! Думаю, может, я – лесбиянка? Мы разговариваем о соревнованиях через неделю. Они меня зовут с собой. Участие стоит две с половиной тысячи плюс – обмундирование. Я думаю, что получу зарплату и всю истрачу – ведь она небольшая. Мне очень хочется с ними дружить, они такие классные. Тут девочка слышит что-то за дверью, открывает, а там два парня подглядывают. Мы, удивлённые, что это они. Они молодые, симпатичные. Мы уже в магазине с экипировкой для лыжников. Я прошу помочь мне выбрать необходимое, когда я получу деньги. Мы обращаем внимание на светящиеся футболки. Я думаю, что у меня полно футболок! Ах да, здесь специальные! Коробки большие для инвентаря. Я думаю, что покупать приду в другой раз, когда будут деньги. Один из парней, выходя из магазина, оказывается уже с бородой, Я думаю, почему он ходит с бородой по улицам? Может, скрывается или отшельник? И я ощущаю к нему духовную близость. В нашей квартире – дедушка, то ли мой, то ли посторонний. Его спрашивают что-то. Он отвечает:
– Я свободен. Я – Господь.
Я думаю, что это мой мудрец.
С подругой разошлись. Я назвала её какой-то вялой, она бросила трубку. Потом я хотела к ней зайти. Она жила в центре возле университета. Думала, вот бы зайти без предупреждения… Так она обижена на меня. Я с молодым человеком, и знаю, что это моя мужская часть. Он собирается обедать. Я замечаю, что у него интересно стоят приборы. Все столовые приборы справа в лунке-углублении в столе. И посуда в следующей последовательности: ближе всего, первыми, стоят солонка и перечница, потом ладья – салатница с салатом, тарелка с супом, блюдо со вторым. И стоит всё друг за другом, растянувшись до середины стола, и не остывает, так как посуда сохраняет тепло долго.
Муж и какие-то люди. Я говорю:
– Ты – дебил! Разве кто-нибудь сможет жить с дебилом?
Он показывает свой член, свёрнутый неестественно. Предлагает стип, крошит его и забивает в косяк, подаёт мне в сигарете. Я курю. Он говорит:
– Вдыхай глубже.
Я выкурила сигарету. Жду прихода, его нет, вообще никак, никакой эйфории. Следующие мысли о том, как я скажу в институте, что я употребляла стип. Потом думала, что за причины были у меня прервать срок? Затем я поняла, что скорее всего меня обманули, так как эффекта эйфории не было. Ну и хорошо, хотя, может, позже, не сразу. С одной стороны, я осуждаю себя, что согласилась употребить, а, с другой стороны, рада, что меня обманули и дали не наркотики. Меня притягивает муж внешне. Но тут я вижу парня с банкета чёрненького кудрявого, который понравился мне. Такое красивое благородное лицо, рост и телосложение. Он был с девушкой. Я подхожу с мужем к этому парню и говорю:
– Вот такие мужчины мне нравятся.
Муж – это моя мужская часть. Парень с девушкой забирают меня с собой. Девушка тоже притягательна, у неё благородные черты лица аристократки, но ей я не говорю комплимент. Я хочу быть с её парнем, а она доброжелательна и не ревнует.
Потом я очутилась в квартире, она четырёхкомнатная. Я занимаю комнату. В ней порядок и много пространства. А вся квартира захламлена и заставлена. Я знаю, что её собираются сдавать. Мне не нравится, что со мной не советуются, не вводят меня в курс дела, что я не участвую в выборе, но всё равно спокойна, потому что мне эта квартира не очень-то и нужна и не за что держаться. Приходят смотреть мужчина и женщина. Сразу стали делать небольшую перестановку в комнатах.
– Очень захламлено, надо порядок навести, – говорят они.
Мне нравится, что наши взгляды по порядку совпадают. Они соглашаются жить в этой квартире.
– А сколько будет человек? Кажется, вас двое? – говорю я, сомневаясь, зачем тогда им столько комнат.
– Теперь твои расчёты будут вместе с ними. Они сняли на длительный срок по предоплате, и стоит вся квартира сорок три тысячи в месяц, – говорит мне хозяин квартиры.
Я считаю про себя, что тринадцать тысяч в месяц за мою комнату. Но я пока не уверена в соседях. Вроде они аккуратные, не любят лишний хлам. А как они между собой? Неизвестно. Потом я ищу работу. Ходила на собеседование и мне надо выходить. Я до этого пиво пила, решила купить бутылку по дороге на работу. Делаю глоток, он мне противен. Я ставлю на асфальт бутылку и больше не пью. Хочу закусить, заесть, а то помойка во рту, ужас.
Я готовилась работать в магазине. Меня выбрали и я должна была собрать одежду для работы. Пошёл сильный ливень, и я вся намокла. Я в помещении с детьми. Я как бы воспитатель, наблюдаю. Вижу, что одна девочка приготовила в соседней комнате верёвку и табуретку. Я догадалась, она жить не хочет, а ей ведь только десять лет! Я думаю, что если я отговорю её не совершать самоубийство сейчас, она сделает это в другой раз. Надо узнать причины… И тут я вижу, что эта девочка не может найти общий язык с двумя другими. Одна из них маленькая, шепелявая, оскорбляет, унижает и подавляет её. Я ей намекаю, что в соседней комнате есть оружие, им можно защититься. Я поняла, что у неё проблемы с защитой. Она не может отстаивать себя и своё мнение. Время быстро прошло, я захожу, эта девочка вся красная и родители в ужасе. Она убила ту, шепелявую, и только что труп забрали и увезли. Эта девочка стоит испуганная. Я пытаюсь её защитить перед родителями.
– Она защищалась, та девочка её оскорбляла, – говорю я.
– Это вы не досмотрели, – обвинили меня родители.
Я же обвинила себя, что подсказала, где оружие лежит. Девочка взяла палку. И тут я вспомнила, что она хотела покончить жизнь самоубийством, уже верёвку и табуретку приготовила. Может, это ей сейчас как выход. Но не думала, что она убьёт её. Сейчас она стоит испуганная, подавленная. «Хоть бы сейчас не пошла и не кончила жизнь», – так я рассуждаю, наблюдая за ней.
Я еду по лесу на велосипеде и вижу, что что-то спрятано. Заворачиваю и вижу пляж, на котором загорают люди. А, если спуститься вниз, вода с горячим источником булькает и бурлит. Я вижу, как девушка с этого берега подходит к реке. Надо перед вхождением в реку пройти вязкий песок. Она проходит и заходит в реку. Я тоже захотела, бросила велосипед и спустилась. Чуть ниже молодые люди и девушки загорали. Я случайно одному парню от края насыпала песок на лицо.
– Ой, извините, пожалуйста, – пролепетала я, думая, что сейчас мне влетит.
– Я ждал этого, – отвечает парень мне.
Я удивляюсь. А он цитирует философскую мудрость:
