Райво Штулберг - Химеры просыпаются ночью

— Знаю, знаю, как говаривал Бурундук, здесь шашлык — это твое последнее блюдо, которое ты попробуешь.

— Кто такой Бурундук?

— А, не важно. Кореш один был. Потом разбежались, как долговцы беспредел устроили.

— А с чего бы им беспредел устраивать? Они же простых сталкеров не трогают. Только со свободовцами, вроде как…

— То-то и дело, что вроде как. Ты знаешь, какие это звери на самом деле. Могут ни за что честного сталкера разуть-раздеть, как последнего лоха.

— За мародерство у них расстреливают ведь.

— Не знаю, не знаю, кого и за что там у них к стенке ставят, а только шли мы с Бурундуком, беды не знали, а тут они — раз из-за кустов. Гони, — говорят, — хабар на кон, а то всех нахрен положим прямо сейчас.

Митин сильно засомневался в правдивости рассказа, но промолчал.

— А мы сделали вид, что мешки развязываем, а сами раз — и в разные стороны. Они, конечно, за нами. Но стрелять не стали. Я ушел, а про Бурундучье так с тех пор ничего не слышал.

— В любом стаде своя паршивая овца заводится, — сказал Митин, — пошли за воронами.

— Грязная птица — ворона. Чмошная какая-то.

— Все равно же мясо.

Тополь понимал, что едва ли сможет даже подняться самостоятельно, не говоря уж о том, чтоб пойти вместе со всеми и снова искать выход. Он снова пришел в себя и слышал, как Митин с Клещом куда-то ушли и подумал, что его оставили одного.

«Все правильно, все так и должно быть, — подумал Тополь, — из-за больного сгнивать тут им не резонно. Однако же, жалко, что все так вышло. Все-таки нахватался частиц, по глупости нахватался. Вот и забредил».

Совсем рядом кто-то прошептал на ухо.

— А? — Тополь приоткрыл глаза.

Но никого не было. Тем не менее, шепот звучал. Отчетливо, хотя слов и не разобрать.

Тополь поднялся на локте. Было пусто и солнечно.

— Пыушвшввшвшвшшш…

Это не могло быть бредом, настолько явственно слышался голос. Тополь потянулся к автомату, слабыми пальцами придвинул оружие к себе.

— Выходи, кто здесь, — сказал он снова и едва узнал свой собственный голос.

Шепот на минуту прервался, Тополь опустил голову на землю, грудь его высоко и прерывисто вздымалась, на лице выступили крупные градины пота.

И снова зашептало.

— Да чтоб тебя… — простонал Тополь и покатился по земле, зажимая уши. Но шептание проникало и через плотно прижатые ладони.

«Ладно, пусть себе шепчет, — решил он и откинулся на спину, — это все-таки глюк. Просто глюк и бред. Этого ведь ничего нет на самом деле, ничего нет. Надо только полежать. И пусть себе шепчет. А потом я поднимусь. Я поднимусь и пойду. Я смогу. Я скажу себе: встань и иди, поднимайся и иди».

Сердце билось быстро-быстро, Тополь дышал глубоко и часто, но воздуха все равно не хватало. Словно бы кто-то высосал весь кислород.

Потом где-то вдалеке хлопнуло несколько выстрелов. Тополь отогнал надвигавшийся сон и отполз к стене сарая: имея точку опоры было легче отстреливаться. Но прошли минуты, а в проеме никто не появлялся. Стрелявшие, видимо, прошли своей дорогой. И шепот исчез. Подумалось: раз где-то стреляли люди, они должны знать выход из этого заколдованного места. Но встать не было сил.

— Но не факт, — сказал он себе одними губами, — они могли сюда попасть, как и я…

Вспомнил об оставленных схронах, до которых так и не добрался. Потом о своем трофее — невиданном артефакте. Дорогая штука. Очень дорогая. Эти люди могли придти сюда и отобрать его. Нет, не надо искать их. А когда он отсюда выберется, сразу пойдет к ученым, они хорошо платят за всякую неопознанную ерунду. Денег он стоит немалых — это точно. У Тополя был нюх на такие вещи. Никакие его схроны, все вместе взятые, не стоят и тысячной доли этого артефакта. Вот только бы выбраться. И только бы не отобрали.

Снаружи послышались шаги. Тополь понял, что пришли за артефактом. Поднял автомат и снял с предохранителя, готовясь пустить очередь в первого, кто покажется в проеме.

— Только бы не отобрали, только бы не отобрали… — шевелил он одними губами, а ослабевший палец дрожал на спуске, — заклинаю, что бы ни случилось. Пусть артефакт останется навсегда при мне. Пусть останется… Что бы ни случилось…

И тут в двери показался Митин. Тополь сразу узнал его по комбинезону. В руке у него свисала убитая ворона.

— Тьфу ты… — Тополь опустил дуло и расслабленно отвалился на землю.

— Дичь! — провозгласил Митин. Он явно гордился добычей. Еще бы: самому подстрелить шуструю птицу. Прежде это проделывал только Тополь.

У Митина вдруг за плечами на секунду выросли крылья. Большие, серые. Ученый взмахнул ими — и крылья пропали. И вновь шепот зазвучал.

— Вушвшвшвшвшшш… ушушувушвушвшвшвшшшш…

— Вы ничего не слышите? — на всякий случай спросил Тополь, хотя и так было ясно: продолжается бред.

— Что мы должны слышать? — Митин насторожился.

— Шепчет кто-то…

— Нет, шепота мы не слышим, — покачал головой ученый.

— Да ты глюки уже стал ловить, — сказал Клещ. — Больнички поблизости нет, так что придется отлеживаться.

— Когда стреляли, — Тополь облизал потрескавшиеся бесцветные губы, — когда вы там стреляли, я подумал, что это другие кто пришли. Хотел у них дорогу отсюда выведать. Если бы они сюда пришли. А это вы были.

— А это мы, — подтвердил Митин, — сейчас дичь приготовим. Только одну снять удалось, остальные разлетелись.

Но при виде слипшихся окровавленных перьев Тополя вдруг стошнило. Желудок скрутило тугим узлом, но лишь пена, смешанная с желудочным соком, выдавилсь наружу. Прошло еще несколько спазмов, прежде чем все успокоилось.

— Ты прям аппетит портишь, — заметил Клещ то ли в шутку, то ли всерьез, — если рыгать приспичит — то давай на улицу.

Тополь ничего не ответил, он без сил лежал на земле.

«Неужели лучевая? Все симптомы будто бы совпадают. Но разве возможно, чтобы так быстро? А что тут вообще невозможно-то?..»

Он закрыл глаза. Так было будто бы легче. Тошнота отступила, но во всех конечностях такая слабость, что пальцем пошевелить невозможно. А в ушах шепчет и шепчет.

Потом губ коснулось что-то прохладное. Тополь приоткрыл глаза. Это Митин поднес фляжку с водой. Только бы ночью снова дождь пошел, можно будет еще набрать. А впрочем, плевать. Он припал к горлышку, ловя и впитывая каждой трещинкой на губах вкусную влагу. Даже шепот отступил, сделался приглушенней. А прохладный поток лился из темноты закрытых глаз, лился…

И тут поток иссяк.

— Ну, пока хватит, — Митин завинтил фляжку.

— Еще… немного… — выдавил Тополь.

— Не давай, все равно сблюет, — сказал Клещ.

— Помолчи, — оборвал Митин, — вот когда сам будешь так валяться, посмотрю, на тебя.

 - Если я буду так валяться, то сразу меня мочкани.

— Все вы так говорите, пока по твердой земле ходите. Небось не так храбрился, когда твоего друга собаки рвали.

Клещ осекся, махнул рукой, повернулся и вышел на улицу. Тополь снова закрыл глаза. Вода немного оживила мысли и вообще — даже дышать стало легче.

— Если завтра… если не поднимусь, тогда без меня идите.

— Ты поднимешься. Да и без тебя мы недалеко уйдем. Ты Зону знаешь.

Тополь едва заметно покачал головой:

— Без меня. Долго тут не протянете. А здесь не просто Зона, тут какое-то другое место, даже я могу облажаться…

— Ладно, ночь перекантуемся как-нибудь. Ничего.

Пошел мелкий снег. Ветер завыл; сделалась метель.

(А. Пушкин «Капитанская дочка».)

Ледяной ветер резко ударил из темноты, перехватил дыхание, сразу пробрал до самых костей. Черт, в такую погоду гулять только. Тем более, с девушкой.

Я шел и осознавал всю тщетность сегодняшней попытки. Впрочем, все равно ничего не потеряю, даже если не найду ее дом этим вечером, всегда можно будет придумать отговорку про плохую погоду. Она и правда премерзкая. Для полного набора только дождя не хватает. Мелкого, колючего. Тогда бы точно сегодня не пошел никуда. Но я так долго был один, что на самом деле плевать на пронизывающий ветер, это не самое плохое, что может случиться на пути к ней.

Хотя, могла бы и точно сказать улицу и номер дома. Никогда не поверю, что не помнит номер своего дома. Что-то либо мудрит, либо выделывается, хочет проверить… Это их, дамские заморочки. А вот не пойти никуда сегодня — и пусть ожидает. Наверняка ожидает. Но ни сегодня не пойти, ни завтра — вообще никогда, пока не бросит свои замашки.

Нет, мне действительно перестала нравиться эта затея с поисками вслепую.

— Захочешь — найдешь, — эти ее слова резанули ухо сегодня днем. Впрочем, если б не хотела, то и вовсе ничего не сказала. А так — «напротив толстого дерева, там, где еще детская качалка стоит…» Ну, главное, что улицу знаю, а уж качалку найти во дворе — дело техники. Только вот холодно, зверски холодно.