Андрей Ерпылев - Второй шанс
– Чего не понял? – недоуменно собрал тот на лбу толстые морщины. – Чего тут непонятного? Молоко, мальчишка-проказник…
– Джо, – как можно четче и раздельнее выговорил советник, глядя прямо в безмятежные глазки всесильного «властелина мира». – Молоко – это Парадиз, тугодум-фермер – русские…
За светлыми «стеклышками» президентских гляделок блеснул лучик мысли.
– А хитрый постреленок, выходит, мы?..
Часть 5
Катастрофа
33
– Почему бы вам не разбить лагерь неподалеку от нашего? Генерал-лейтенант Кравченко, комендант Парадиза, стоял рядом с командиром американского экспедиционного корпуса на вершине хребта, окаймляющего озеро. Оба в бинокли следили за тем, как одна за другой валятся вековые лиственницы на противоположном берегу. Из-за огромного расстояния никакие звуки оттуда не доносились, и даже в оптику падающие деревья казались не толще обычных спичек. Американцы восприняли слова президента о равных правах в новом мире чересчур буквально, на взгляд российских военных. День и ночь на изрядно расширенном аэродроме ревели моторы приземляющихся и взлетающих транспортников, доставляющих из США и Европы военных и гражданских специалистов, материалы, продукты и массу остального. В считанные дни была проложена отличная автострада от аэродрома до «пункта Зеро», как обозначался портал на американских картах, которыми «партнеры» щедро поделились с хозяевами (между прочим, гораздо более точными, чем наши). Не менее качественная магистраль появилась по другую сторону в обход озера.
«Оккупанты» не жмотились, конечно, и охотно позволяли пользоваться своими поделками русским, но так как на десять-пятнадцать американских «бортов» приходился всего один наш, старенькие «Уралы» и КрАЗы цвета хаки терялись в сплошном потоке новеньких «крайслеров» и «фордов» преимущественно пустынной раскраски. Прокладка железной дороги от Кедровогорска шла ни шатко ни валко, равно как и ремонт автомагистрали, поэтому коренных изменений в структуре проходящего через «Зеро» груза и живой силы не предвиделось. На просьбы российского правительства выделить какие-то ресурсы в помощь вяло копошащимся бригадам работяг, подкрепленных еще более вялой военно-строительной частью, переброшенной откуда-то из-под Тюмени, неизменно поступали вежливые и предельно аргументированные отказы, сводившиеся к одному: «Сначала мы обустроимся сами, а уж потом… Одним словом, заходите после дождичка в четверг – будем рады!» И роптать было не на что, поскольку все обязательства, прописанные в «договоре по порталу» заморские аккуратисты исполняли с точностью арифмометров…
Кстати, с помощью «штатовской» техники стены бывшего «шкуродера» раздвинули сперва на три метра, а потом и до шести, подвели к нему с обеих сторон пологие эстакады, проложили асфальт, и теперь грузовики шли напрямик, не теряя времени на перегрузку. В настоящий момент специалисты малопонятного профиля, облаченные в армейские комбинезоны, вели изыскания, преследующие цель расширения прохода до максимально возможных пределов. Вопросы русских «коллег» о причинах этого оставались без ответа, а все тревоги относительно того, что разрушение стен может привести к необратимому нарушению механизма межпространственного перехода, вежливо отметались как явная чушь. К слову сказать, за все время «совместного освоения» сбои в работе портала случались лишь несколько раз и на незначительные сроки. Похоже, вечному туннелю между двумя мирами было наплевать на то, чем занимаются у его «стенок» жалкие людишки.
А вот со связью янки «тормознули», и если бы не наши головастые мужички, общение «потустороннего контингента» с Большой Землей так и оставалось бы на уровне Бородинского сражения (да что там Бородинского – битвы при Марафоне[79]!), когда реляции в ставку и приказания в обратном порядке доставляли конные гонцы.
Преодолеть подленькую особенность грани между мирами, не допускающей перемещения всех и всяческих электромагнитных колебаний, так и не удалось. Бесполезными оставались и радиостанции всех типов и диапазонов, и проводные системы, равно, архаичные ли это телеграф и телефон на медных проводах или суперсовременные компьютерные сети на оптическом волокне. Преграду, толщина которой не поддавалась измерению, не мог преодолеть даже лазерный луч, при том что любой «материальный» предмет проходил без проблем. Даже биотоки, пробегающие по нервным волокнам живых организмов, вели себя точно так же, и этим объяснялся кратковременный дискомфорт, испытываемый 85 процентами людей, минующих портал. Да и 15 оставшихся процентов, видимо, не были исключением, а их «нечувствительность» лежала уже в компетенции индивидуального восприятия.
Но любые правила, будь то Уголовный кодекс, Конституция или незыблемые законы природы, которые нельзя перепрыгнуть, легко обходятся стороной. Законопослушным американцам, конечно, к этому обстоятельству трудно привыкнуть, но наш человек легко лавирует в частоколах и первого, и второго, и, как оказалось, третьего.
Отечественные умельцы предложили передавать нужную информацию на компьютер, вернее, два компьютера, расположенные по обе стороны грани. Первый принимал сообщение, передавал его второму, а тот уже пересылал адресату. Каким образом, спросите вы, ведь токи не проходят! А очень простым. Примерно таким же, как переносили данные с одного компа на другой наши «научники», трудившиеся в НИИ в конце 1980-х, когда сети казались чем-то вроде загробной жизни: о них знали все, многие верили, но не пользовался за полным неимением никто. Догадались? Правильно. Дискетками.
По тому же принципу у обеих компьютеров объединили жесткий диск или, если угодно господам компьютерщикам, винчестер, разбив на сектора. Его изготовили в виде гибкой ленты и, закольцевав, пустили между устройствами, как транспортер. Записанный на одном компьютере участок «винта» тут же уходил ко второму, там считывался и возвращался обратно.
На российских компьютерах качество подобного вида связи оставляло желать лучшего, но наши «кулибины» поделились идеей с коллегами из-за океана, нужно сказать, ухватившимися за нее обеими руками, и дело пошло. Благодаря высокой производительности заморских электронных «супермозгов» задержка между передачей и приемом сообщений составляла ровно столько, на сколько в данный момент составляла разница между «наружным» и «внутренним» временем. И именно поэтому невозможным оставался живой разговор, допустим, по мобильнику. Ответ собеседника на ваш вопрос мог прийти минут через двадцать, а мог опередить ваш вопрос…
– Извините, генерал, – ответил трехзвездный генерал[80] Ахилл Шепард, опуская свой оптический прибор, более похожий на портсигар, чем на бинокль. – Но боюсь, что наши ребята стеснят вас. Все-таки их уже сейчас – двенадцать тысяч…
– Мы готовы потесниться.
– К тому же, – продолжил американец, не подав виду, что слышал реплику русского. – Тамошний рельеф больше подходит нам для прокладки взлетных полос.
– Но вы же еще не доставили сюда ни одного самолета.
– Всему свое время. Что вас беспокоит, генерал? Мы ни в одной букве не нарушаем условий договора. Пятисотмильный сектор «Земли-2», лежащий перед порталом, объявлен экстерриториальным, и, поверьте мне, места размещения «старт-анклавов» для всех стран – участниц проекта оговорены на самом высоком уровне. Мы не собираемся ущемлять ваши права, мистер Кравченко, но дайте же нам подготовить трамплин.
– Да я ничего… – несколько смутился Кравченко, без всякой причины протирая окуляр своего прибора. – Лес просто жалко. Чего его валить без толку…
– Не переживайте так о деревяшках, Борис! – оскалив все свои стопроцентно американские зубы, улыбнулся Шепард и покровительственно хлопнул «партнера» по звездочкам, плохо различимым на камуфляжном плече. – Кругом миллионы деревьев, до которых не доберутся топор и пила ни при нашей жизни, ни при жизни наших детей, ни при жизни их детей… Даже если мы тут где-нибудь бабахнем сверхмощную водородную бомбу вроде той, которой ваш Хрущев пугал нас в шестидесятых, – ничего этот мир не заметит. Кто мы здесь? Несколько тысяч вирусов на шкуре слона!
– Вот именно… – буркнул Борис Семенович по-русски, снова приникая к биноклю. – Антибиотиков только на вас нет…
– Что-что? – еще шире улыбнулся по-русски понимавший в объеме Вест-Пойнта трехзвездный («Ох и звания у этих американцев – как у нашего коньяка!»). – Я не понимаю, когда так быстро… Что ты сказал, Борис?
– Согласен, говорю. Добра тут на всех хватит…
* * *Звонок у двери квартиры № 7 производил самое неприятное впечатление. Нет, сама дверь была еще тем подарком: с потрескавшимся от времени и потерявшим свой цвет в незапамятные времена дерматином, с ватой, торчащей из-под прорванной, даже прорезанной в нескольких местах обивки. На ней, казалось, в свое время упражнялся в рубке шашкой целый кавалерийский взвод. Но звонок…
