Андрей Ерпылев - Второй шанс
– Что он, Баста Раймз[78], что ли, чтобы я отбивал тут свои грабли? – проворчал сидящий рядом с Гарри Кертис Лаут, афроамериканец, почти квадратный от накачанных бицепсов, трицепсов и прочего «мяса». – Да еще перед каким-то белым шибздиком с восточного побережья.
Чиновник из Вашингтона действительно был вызывающе молод и, несмотря на строгий костюм, походил больше на студента колледжа.
Он стремительно подбежал к трибуне, оперся на нее обеими руками, явно копируя кого-то из своих кумиров, и начал с надрывом неумелого оратора:
– Американцы! Дорогие мои соотечественники! Я обращаюсь к тем из вас, в ком еще не иссяк запал наших дедов и прадедов, бежавших из благополучной Европы сюда, на неосвоенные земли, чтобы с лопатой в одной руке, мушкетом в другой и Богом в сердце пройти нехожеными тропами и принести нашей возлюбленной отчизне новый уголок…
– Слушай, Гарри! – дернул Эверидж за рукав соседа, позабывшего про карты и внимавшего столичному краснобаю с разинутым ртом. – Это же он прямо к тебе обращается! Ты ведь у нас этот самый первопроходец с лопатой в одной руке, винтовкой в другой и шилом в заднице!..
– Отстань, – махнул на него рукой Траппер. – Дай послушать!
Чиновник все говорил и говорил, заливался соловьем про неизведанные просторы нового мира, про несметные богатства, таящиеся до поры в его недрах, про нравственный долг каждого патриота присоединить сей девственный уголок к уже освоенному американцами миру… А перед Гарри вставали непроходимые леса и глубокие реки, кишащие форелью, никогда не тронутая плугом земля, ждущая благодатного зерна, и золотые самородки, валяющиеся под ногами…
И когда мистер Вахлицки, наконец, выдохся и замолчал, жадно глотая пересохшим ртом воду из услужливо подсунутого надзирательницей стакана, а над залом повисла гробовая тишина, из заднего ряда поднялся заросший до глаз буйным рыжим волосом кряжистый, похожий на медведя-гризли бородач и пробасил:
– Что там нужно подписать, чтобы отправиться в ваш Парадиз, мистер? Я ваш со всеми потрохами!..
32
Наваждение испарилось без следа в тот самый момент, когда от огонька подаренной Берендеевым зажигалки затеплился стоящий на дощатом столике светильник – гильза от крупнокалиберного пулеметного патрона со сплющенным дульцем, из которого торчал кончик фитиля.
Варя внезапно ощутила себя не каким-то сверхчеловеком, которому по плечу многокилометровые безостановочные переходы по снежному бездорожью, а обычной, к тому же измученной до предела и зверски голодной девушкой. Чувствуя себя сказочной Машей, очутившейся в жилище медведей, она растопила ледяную печку-буржуйку, благо охапка поленьев лежала тут же на полу, едва дождавшись, когда она раскалится, подогрела банку тушенки, которую каким-то чудом сумела вскрыть острейшим берендеевским же ножом, не отхватив себе при этом пару пальцев, и лишь поднеся ко рту первый кусок ароматного дымящегося мяса, зарыдала от усталости и бессилия.
Никакого присутствия рядом проводника уже не было и в помине. Куда идти дальше, Варя совершенно не представляла. Все долгое, изматывающее путешествие окончилось ничем – Сергея, как на это девушка надеялась в глубине души, в избушке не оказалось.
Да, кто-то в этом зимовье жил, причем совсем недавно, и человеческий дух еще не до конца успел выветриться из промозглой атмосферы брошенного жилища. Варя когда-то, очень давно, читала, что таежники, уходя из своего временного пристанища, всегда оставляют в тайнике продукты, спички, даже патроны, чтобы случайно забредший путник мог удовлетворить свои нужды. Этот же дом просто зиял пустотой: почти все, что могло быть унесено, исчезло, а распахнутый тайник в стене пустовал. Местные охотники не отличались радушием и человеколюбием…
Поев и запив жирную пищу кипятком из снега, растаянного в помятом жестяном чайнике (одна из немногих вещей, которой безымянные постояльцы побрезговали), девушка, переборов тягу ко сну, занялась осмотром своего нового «владения», попутно по неистребимой женской привычке приводя жилище в относительный порядок.
Затертую от долгого ношения в кармане цветную фотографию веселой девушки в купальнике она обнаружила под грубо сколоченным топчаном…
* * *Для того, чтобы двигаться дальше, никаких путешествий во сне не понадобилось: в лес от брошенного зимовья удалялась слегка оплывшая от нападавшего снежка, но ясно различимая тропинка. Просто чудо, что с того момента, как путники покинули это место, не выпало и сантиметра снега.
Теперь постояльцы избушки уже не были для Вари безымянными. Она точно знала, что по крайней мере один из них был ее Сережкой. Живым Сережкой, каким-то непонятным капризом судьбы обманувшим смерть. Радость от внезапного открытия настолько окрылила девушку, что она не стала обосновываться в охотничьем домике надолго, как мечтала сразу после своего бесконечного марафона, а сразу же принялась готовиться к новому броску.
Вряд ли тропинка была протоптана давно, поэтому она надеялась если не догнать своего суженого (все размолвки давно забыты), то хотя бы найти то место, где он обосновался сейчас. И следовало торопиться – ярко-голубое небо, видневшееся над головой на всем протяжении ее беспримерного перехода, заволоклось тяжелыми снеговыми тучами, и путеводная цепочка следов могла исчезнуть в любой миг.
Изготовленные Берендеевым снегоступы давно пришли в негодность, и последние километры до зимовья девушка проваливалась по колено в снег, но благодаря какому-то капризу судьбы предшественники не забрали с собой короткие охотничьи лыжи, прислоненные к бревенчатой стене. Наверное, потому, что их была всего одна пара…
Теперь Варя имела преимущество над пешеходами, но оно сводилось на нет ее полным неумением не только перемещаться, но и просто стоять на этих деревянных досках с загнутыми носами – лыжами на уроках физкультуры в ее родном городке непозволительно манкировали… Но и зайца, как говорится, можно научить зажигать спички. Извалявшись в снегу и едва не сломав руку при особенно «удачном» падении, девушка вскоре немного освоилась с непривычным средством передвижения. Опираясь на две сучковатые дубины вместо лыжных палок, поминутно оступаясь или оскальзываясь, она тем не менее упрямо продвигалась вперед, с отчаянием наблюдая, как снежинки, сыплющиеся с низкого неба, сперва довольно редкие, постепенно превращаются в непроглядную пелену…
Хотя и не чувствуя его, Варя все-таки надеялась, что ее провожатый-оборотень где-то неподалеку, но исчезающая на глазах под рыхлым саваном строчка следов вселяла в нее ужас. Если так пойдет и далее, она не сможет даже вернуться назад, поскольку неглубокую лыжню у нее за спиной заносило снегом точно так же!
Страшный миг наступил в ранних зимних сумерках.
Готовая расплакаться лыжница стояла посреди совершенно девственного снежного поля, а позади стремительно оплывал ее собственный след.
«Слезами горю не поможешь, дурочка! – одернула она сама себя. – Вперед, пока совсем не стемнело…»
И она решительно заскользила вперед, страшась даже мысли о том, что может отклониться от курса. Это было бы равносильно гибели.
К невысокой возвышенности Варя вышла уже в полной темноте.
«Куда дальше?..»
И тут же, словно желая подбодрить усталую и продрогшую путницу, на темном массиве холма мигнула тускло-светящаяся точка. Горела она лишь мгновение, но чтобы засечь направление, этого хватило…
Сбросив перед входом уже бесполезные лыжи, девушка почти бежала по извилистому ходу в скальном грунте, скудно освещенному мерцающим светом, льющимся откуда-то спереди, и рыдала в голос от облегчения.
Коридор оборвался в огромном помещении с дальней стеной и высоченным потолком, исчезающими во мраке, который был неспособен рассеять костерок, пылающий неподалеку от входа. Возле огня, чуть заслоняя его боком, сидел человек.
Варе показалась, что она мгновенно узнала эти плечи, чуть сгорбленную спину, очертания склоненной, стриженной ежиком головы…
– Сере-е-ежа-а-а!!! – закричала она изо всех сил, бросаясь вперед.
Сидящий медленно обернулся…
* * *– А где Сережа?
Глупее вопрос придумать было сложно, но как бы поступили на месте измученной девушки вы, если бы близкий вам человек, обернувшись, превратился бы в совершенно незнакомого.
Полное, хотя и немного осунувшееся лицо, пробивающаяся мягкая бородка и усы, расколотые очки, венчающие мясистую переносицу… Это же совершенно непохоже на Сергея!
– Кто вы такой?
– Я?.. – еще более глупо ответил незнакомец, и это «я» было первым словом, сорвавшимся с его губ за те пять минут, как он молча разглядывал взявшуюся ниоткуда гостью.
– Да, вы! – Варя чувствовала, что слезы стремительно высыхают и отчаяние в душе занимает яростно вскипающая ненависть к этому никчемному очкарику, занявшему место Сережи, ее Сережи, милого, бесконечно милого Сережи. – Кто вы такой, я спрашиваю!..
