Татьяна Мудрая - Кот-Скиталец

Все это мне привычно: такой наследник, по идее, должен править обоими домами и не давать ни одному из них задираться. Поскольку он будет моим внуком, уважение нашей республиканской Триады ему вроде бы тоже обеспечено. Подтекст: вечный заложник, лесное достояние в руках андров позволит им, по их разумению, диктовать условия Лесу. Иллюзия, но нам на руку. Насчет кольца – тоже. Необходимо, однако, уточнить, какие узы налагает на молодых людей обручение: как в старину у католиков или иначе. В конституции и каноническом праве мы ничего подобного не нашли.

– Господин господина моего Мартина Флориана Первого, Владетель народа Нэсин, народа Манкатт и народа Аль-Фарс, высокородный Эрбис, также говорит через меня и свидетельствует: «Мы считаем, что вассал наш, король Мартин Флориан Первый, в противостоянии с Лесом потерпел поражение без видимого поражения. Это и над нами, инсанами, победа. Поэтому я, Владетель трех племен, также прошу Триаду о мире. И также желаю взять в круг моих жен господу Серену бинт Тати-Анни (последнее, видимо, я:: мое имя здесь ворочают и искажают на все лады), дабы сын ее был господином над нэсин, как те – над андрами, а дочь – супругой того аниму не из ее племени, родства и рода, кто будет от ее имени и ее крови держать власть в земле инсанской: и чтобы ее потомство и потомство ее потомства соблюдало мир. Нэсин почитают в лице госпожи Серены ту, в жилах которой молоко Лесной Триады смешалось с кровью неведомого нам племени Живых; то, что она – плод и зов иного царства. Мы чтили бы и подчинялись ее детям как своей совести и знаку сего высшего царства. Самое же госпожу Серену обещаем отпустить от себя по первому ее слову, подарит она Владетелю дитя или нет, потому что на всё воля Того, Кто создал все живущее.»

Стиль и тон второй части заявления почти незаметно отличаются от первой. Никакого трубно-иерихонского гласа, одна рассудительность и легкая ирония; впрочем, эти оттенки нанесены в кхондской манере, подспудно, и усваиваются только активным подсознанием наших Живущих. Кстати, вот мое новое открытие: нафс, животная душа, у человеков оттеснена на задворки души и поневоле специализируется на черной, подрывной работе, а для Триады это фон всех мало-мальски стоящих бесед, катализатор всех решений, и поэтому сейчас все наши, как и я, оценивают щедрость и открытость Эрбиса по достоинству.

– Оба моих государя говорят, – продолжает герольд. – Чтобы не было у Живущих в Лесу сомнения в нашем слове и его искренности, мы также даем им почетного заложника на время пребывания госпожи Серены в обоих царствах: этот залог – Даниль, то же Даниэль Отшельник, король-монах, и на сие получено его согласие.

Искусный оратор отчитал свое; теперь, по всей видимости, моя очередь. Герольдов из Живущих моего народа не получается: нет склонности говорить красно, а свой способ вещания иной, по пути к андро-инсанским ушам пропадет половина заложенного смысла. Так что говорю я как Бог на душу положит:

– Триада Леса вас слышала. Решение, которое вы предлагаете, хорошо для нас уже тем, что мы не доверяем писанному на бумаге, но только написанному в самих Живущих. Однако мы не уверены, что моя дочь Серена желает сама быть таким манускриптом; тем более в том, что она сможет совершить свой выбор здесь и сейчас. Нам нужно время и нужен совет.

– Мы предвидели это, – герольд изящно склоняется перед нами до самой земли. – И выбрали весьма эрудированных советников, в числе которых известный вам…

Я делаю отрицательный жест – не слишком резкий, чтобы Рожденный-в-Посольстве не обиделся. Он должен понять, что я не хочу подставлять его под удар – его самого и неких его сотоварищей.

– Советников выберу я по мере моего личного разумения. И пусть вас не удивляет мой выбор!

И называю кой-кого из наших двурушников, иначе «двуручных мечей». То, что они появились на поле вместе со своими владельцами, мои кхонды уже унюхали. Итак, мы выберем Ризвана, легавого охотничьего пса из дворни первого министра, внешне безобидную комнатную собачку Фиолетту, чтицу и наперсницу матери второго министра, из уст которой мы почерпнули немало забавных сплетен о драках парламентских бульдогов под ковром, Бэса-Эмманюэля и – более ради почета – альфариса Варда, с которым никто из наших, разумеется, знакомств не водил. Я успела прикинуть, чьи хозяева выше критики – или ниже ее, как Шушанк, enfant terrible от политики, и кто из андрских братьев меньших наиболее защищен от последствий данного нам сомнительного предложения.

Затем я своею властью распустила остальное сборище по вертолетам, шатрам и палаткам – что там у кого было, – и мы уселись в тесный кружок за яслями с наилучшим запаренным овсом, который был щедро сдобрен бобовым тестом, изюмом и актинидией. Корм был не вполне привычен для собак, которые были умеренно плотоядны, однако они согласились ради общего дела потерпеть.

Обретение свободы мнится в форме и терминах разбиения оков. На деле это вспарывание лона, разламывание колыбели. Субъект после сего чувствует себя дискомфортно до крайности – результат не столько ожидаемый им, сколько желанный Богом.

– Я хочу знать, что от нас зависит, кроме очередности твоего путешествия из рук в руки. Ты видишь, они даже не обмолвились о правилах выбора: будто монетку надо подбрасывать, – объяснила я дочери перед посиделками.

– Вот почему ты и отступила на шаг, – кивнула Серена. – Ты ведь и так знала, что я не возражу против замужества, если это – мир Лесу.

– Если, если… Все вилами по воде писано, – буркнула я, поворачивая на руке чертовски тугой браслет. – Выгоды всегда не стопроцентны. Не миновать нам торговаться, прежде чем в омут головой. Видишь, Мартин-то в тебе никакого дива не узрел или прикинулся, что не увидел, а инсан намекнул довольно-таки прозрачно.

– У тебя комплексы. Всего-то сказано о родстве с племенем рутенов, а ты переводишь на мои Силы.

– Глас Царства во плоти. Это выражение многозначное.

– Да если обо мне знает Даниль, так знает и Мартин, а если и Владетель Эрбис услышал от кого-то из них двоих – то нам здесь и нужно. Мартин показывает, что я нужна ему без связи с моими способностями, просто как человек.

– А Владетель подчеркивает твою избранность в качестве гарантии.

– И в качестве другой дарит нам голову Даниля, которого мы ни за что не обидим, – фыркнула она.

Тут настало время совета, и мы прошли в мой здешний дом, который специально убрали и надстроили переносными сборными конструкциями на время пребывания поблизости двух важных посольств.

Путем дружеского перекрестного допроса мною было установлено следующее. Мартин Флориан как личность и в самом деле незауряден. В дополнение к тому, что говорил о брате Бездомник, – почти профессиональный музыкант и творец модных песенок, хотя не на свои тексты. По причине холостяцкой жизни обставил себя женщинами, своих детей любит, обеспечивает хорошим образованием, без чего им и дворянство не в дворянство, и за их счет сильно пополнил аристократическое сословие государства Андрия. Любопытно: родовитость здесь и впрямь считается как по отцу, так и по матери. Кто-то один из них аристократ – дети тоже вхожи в лучшие дома и университеты. Иными правами, к примеру, на трон, на фамильное наследство, дети левой стороны не обладают, но папочка (вариант: мамочка) имеет право заранее одарить потомка. Вообще-то амуры – это у Марта наносное. Он имеет славу человека доброго, веселого, не слишком делового – во всем советуется с аристо, чьим почетным главой слывет, парламентом и королевой-матерью. Матери слегка побаиваются: я стереотипно представила себе этакую Екатерину Медичи. И недаром я запомнила кое-какие намеки – она не просто старинная дворянка, но отпрыск древнего королевского рода, что был смещен дедом покойного Филандра. А так как власть в Андрии передается скрыто матриархальным способом, то Филандр воистину приложил героические усилия, чтобы объединить отцовское и материнское право на корону. Новый нюанс!

– Так что, у Мартина не равные, а большие, чем у его брата, права на трон? – спросила я у Ризвана. Умнейший пес, по-моему, сделал династические казусы своим хобби.

– Только по «легендарному праву», – подчеркнул он. – Ведь современный закон вообще отвергает главенство женщин. Простому народу лестно, что старый кунг почтил опальный род и погасил недремлющий конфликт, очаг дворянских раздоров, – но никакого юридического значения это не имеет.

Значит, Мартин – король вдвойне и едва ли не втройне, а все же присягает Эрбису и из Эрбисовых же рук получает свой головной убор… Отметим для себя.

Сам Эрбис, как мне сказали Ризван и Вард, ни с кем и никогда за свою инсанскую власть тяжбы не устраивал. По тамошней пословице, знамения судьбы бесспорны, как нос на лице. Наследника «по божественному наитию» выбирает король, а утверждает диван в процессе особо длинного и торжественного сидения, то бишь заседания. Власть короля может быть почти номинальной или фактической – тут все зависит от личных качеств молодого Владетеля. Этот теперешний обладает волевым характером, образован на оба манера, инсанский и андрский, знаток точных наук и свободных искусств, в частности каллиграфии, музыки и стихосложения, но по наследству свои дарования вряд ли передаст. Ну да нашему с Сереной младенцу ни чужого таланта, ни даже отцова политического главенства не понадобится, пес это главенство забери!