Предлунные - Анна Каньтох

Когда он в последний раз спал? Когда в последний раз что-то ел? Тревога заглушала голод, но пустой желудок почти приклеился к позвоночнику.

Он подпрыгнул, услышав какой-то шорох. Невидимка? Нет, это не мог быть он – на снегу не было видно никаких следов. Именно потому Панталекис столь безопасно себя чувствовал на открытом пространстве. Проблема заключалась в том, что становилось все холоднее и темнее.

Пора поискать убежище, снова подумал он. Лучше всего там, где будут зеркала. Много зеркал. Как он уже успел понять, фигура невидимки отражалась не только в осколках стекол, но также в лужах воды и зеркалах.

Убежище с прошлой ночи уже было засвечено. Невидимка всегда находил Панталекиса, самое большее через два-три часа, и тому снова приходилось бежать. Хромой, с негнущейся ногой, он спасался лишь потому, что мир помогал ему, всегда заранее предупреждая об опасности. Даниэль все лучше различал едва заметные знаки.

Внезапная тишина. Покачивающаяся на ветру ярко-красная ленточка на углу улочки, по которой приближался невидимка. Паутина кабелей, сплетение которых складывалось в образ тысячи следящих за ним глаз. Внезапный блеск солнца на остром как бритва краю трубы отопления.

Однако, чтобы читать знаки, требовалось напряженное внимание, а Панталекис уже очень устал. Он снова почувствовал, как его клонит в сон. Тряхнув головой, он сосредоточился, ища остатки злости, основательно смешанной с отчаянием.

– Хватит убегать, – пробормотал он, осознавая, что никакие знаки этого мира не защитят его от смерти, если он заснет. – Нужно устроить ловушку.

– Уходишь?

Вздрогнув, Нура остановилась. Сперва она подумала, что к ней обращается отец, но это оказался Нирадж. Странно – ей никогда раньше не казалось, что их голоса можно спутать.

Брат шел за ней по коридору. Над его плечом висела светлячковая лампа, освещая похудевшее, мрачное лицо.

Нура закрыла уже открытую дверь.

– Да, ухожу, – вызывающе ответила она. – А тебе что с того?

– Ты же знаешь, что тебе нельзя. Отец запретил. Ты должна ходить либо со мной, либо со слугой, но никогда одна. Возвращайся к себе в комнату.

– О чем ты? – нахмурилась она. – Когда это отец запретил мне выходить?

– Давно, когда ты была еще маленькая. Ты что, не знаешь?

Сперва она подумала, что это какая-то дурацкая шутка, но Нирадж не обладал чувством юмора, к тому же достаточно было взглянуть на его лицо, чтобы понять: он говорит со смертельной серьезностью.

– Похоже, ты что-то перепутал, – с легкой тревогой мягко сказала она. – Это Каире отец запретил выходить, а не мне. Каиры нет в живых, забыл?

Его неподвижные до этого черты дрогнули, и Нуре показалось, будто она видит не одно лицо, а два, одно под другим, словно из глубин разума Нираджа кто-то пытался пробиться на поверхность. А потом все исчезло.

– Каиры нет в живых, – послушно повторил он. – Естественно, я об этом знаю.

– Нирадж, что с тобой? После турнира, – она едва не сказала «после того, как отец тебя разбудил», – ты стал какой-то странный…

– Я много тренируюсь и слегка устал, только и всего.

Объяснение выглядело не лучшим образом, но Нура с радостью за него ухватилась, освободившись тем самым от чувства вины по поводу недостаточной заботы о брате.

– Выйди из дому и немного развлекись, – посоветовала она, похлопав его по плечу. – Напейся, подцепи какую-нибудь девицу. Увидишь, тебе сразу станет лучше.

Каира подумала, что вполне могла бы включить Дими в число тех, по отношению к кому чувствовала себя виноватой.

Первым и самым главным был, несомненно, Нирадж. От Финнена Каира узнала, каким образом Брин Исса наказал сына. Впрочем, она уже раньше догадывалась, что нечто подобное скорее всего произойдет, но предпочитала об этом не думать.

Вторым был Магрит. Человек, с которым она даже не была знакома, и который провинился лишь тем, что одолжил Дими Крылья. У Каиры возникло искушение отдать вирофотографу сто семьдесят суримов, то есть все, что у нее осталось, и таким образом снять бремя с души. Она не поступила так лишь потому, что Дими объяснил ей – у Магрита будет больше шансов списать долг, если он не заплатит вообще ничего, доказав тем самым, что у него нет средств, чем если выплатит часть требуемой Архивом суммы.

Третьим, наконец, был сам Дими. Парень мог бы по-настоящему понравиться Каире, если бы она лишь иногда с ним встречалась, а не жила в одной квартире. Он был приятным в общении, порой забавным (по крайней мере, если слышать его шутки в первый раз) и заботливым, а голова его была всегда полна очаровательно нереальных идей. Собственно, поначалу он, похоже, в самом деле ей нравился. Но тогда она была слаба, больна и наверняка испытывала бы симпатию к любому, кто за ней ухаживал. Потом забота Дими начала ее утомлять. Его верный взгляд, следящий за каждым ее движением, готовность отгадать мельчайшее желание… Если бы она могла с ним поссориться, хотя бы на мгновение оттолкнуть – но даже для этого он не давал ей никаких шансов. Каира не умела ссориться, а когда пыталась, Дими всегда признавал ее правоту.

Раздражение, усталость, угрызения совести – именно такие чувства ассоциировались у нее с Дими. Жаль, особенно если учесть, что он был первым мужчиной, с которым она переспала. Ей казалось, будто ее обошло стороной нечто важное, и осознание этого порой переполняло грустью. Речь шла не о любви, которая для Каиры являлась понятием достаточно абстрактным – скорее о приятных воспоминаниях, которые могли бы у нее остаться, если бы она пошла в постель с Дими из-за симпатии, а не потому, что решила, будто ему этим обязана.

«Что ж, похоже, придется обойтись без приятных воспоминаний», – подумала она, идя в сторону Архива. Когда она увидела черное здание на фоне еще более черного неба, Дими полностью вылетел у нее из головы.

Так было всегда.

В конце концов, существовали дела как менее, так и более важные.

Как они и договаривались, тройняшки ждали ее у бокового входа. Ирла достала из кармана ключ, открыла дверь и завела всех внутрь. Камай зажгла фонарь.

– Только тихо, чтобы не разбудить светлячков, – сказала она. А может, это была Джахиль? Неважно. Каира была уверена, что ей никогда в жизни не удастся различить тройняшек со стопроцентной точностью.

Из-за стен доносились приглушенные голоса машин, а когда девушки миновали очередные этажи, в лицо им било теплом.

– Здесь, – объявила Ирла.

Каира узнала десятый этаж. В это время здесь действительно было пусто и темно.

Ирла подошла к двери, за которой находились изобретения, и, достав из кармана узкий трубчатый ключ, вставила его в замок. Второй рукой она ловко покрутила ручку, устанавливая стрелку на очередных знаках кода. Цапля, луна, ветвь зимороста, глаз…

– Хотите украсть какое-то изобретение? – с тревогой спросила Каира. – Какое? И зачем?

– Увидишь, – Ирла толкнула