Предлунные - Анна Каньтох
Готовые проекты помещались в один из строго охраняемых залов.
Никто не знал, каким чудом Предлунные замечали, что находится в том зале, но самое большее через десять-пятнадцать часов русалка сообщала, одобрено изобретение или нет. Не одобренные проекты, снабженные соответствующими печатями, отправлялись на одиннадцатый этаж, а одобренные, с другими печатями – в производство.
Обо всем этом Каира узнала, осторожно задавая вопросы, чаще всего во время получасового перерыва, пока сотрудники пили в буфете чай или горячий шоколад. На разговоры во время работы ей не хватало смелости. Ее задача, хоть и простая, требовала немалого внимания и терпения, а Каира была слишком неопытна, чтобы позволить себе хоть немного расслабиться, Она трудилась с усердием новичка, готового любой ценой показать, что справляется с работой. Глаза болели от выискивания напечатанных мелким шрифтом кодов, правая рука от пробивания карт. Сперва работа с транслятором давалась с трудом, механизм заедало, а игла не всегда попадала туда, куда требовалось. Постепенно девушка привыкла, но ей все равно приходилось делать перерывы, чтобы помассировать запястье.
Поднимая голову, она видела ряды столов, заполнявших зал 9С. Рядов было пятнадцать; столы Каира тоже пыталась как-то раз посчитать, но в какой-то момент сбилась со счета и отказалась от своей затеи.
Ей повезло, что ее ряд номер один находился ближе всего к окнам. Работавшим на пятнадцатом приходилось значительно хуже, так как там стену заменяла решетка, за которой шевелились вонючие потроха одной из машин. Сотрудники из пятнадцатого ряда приходили на перерыв с приклеившимися ко лбу влажными волосами и с большими пятнами от пота на рубашках, а уходили с бутылками холодной воды. Каира с трудом представляла, насколько душно в пятнадцатом ряду – сама она страдала даже тогда, когда были приоткрыты окна. Висевшие под потолком большие вентиляторы помогали мало – работая на остатках неиспользованной энергии машин, они вращались крайне медленно. Каире вентиляторы не нравились, и она инстинктивно съеживалась каждый раз, когда над ее головой лениво проползала длинная, как ступень Соляной лестницы, лопасть; ей казалось, будто над ней собираются грозовые тучи. Длилось это недолго, всего пару секунд, но этих секунд, когда на ее стол падала глубокая тень, обычно хватало, чтобы потерять из виду код в книге или ошибиться в переводе. После она ругалась и пыталась работать быстрее, чтобы успеть, прежде чем приползет очередная лопасть.
Что самое странное, остальным сотрудникам это, похоже, нисколько не мешало, так же, как не мешала им и жара. «Вопрос привычки», – думала Каира с легкой завистью, но вместе с тем и с презрением, поскольку она трудилась вовсе не для того, чтобы заработать на развлечения и побрякушки. У Каиры еще оставалась приличная сумма денег, и, более того, имелось образование. Насчет генов она сомневалась – возможно, те были столь же плохими, как и у большинства младших сотрудников – но образования вполне хватало, чтобы их разговоры и проблемы казались ей малозначительными. Младшие сотрудники приходили и уходили, появляясь в Архиве, чтобы заработать на одежду из кожи, синтетические наркотики, светлячковые лампочки или билеты на бал, а потом исчезали, по собственной воле или вышвырнутые за дверь, и устраивались куда-нибудь еще, или вообще не работали, лишь развлекались, тратя накопленные деньги. Иногда приходил кто-нибудь желающий заработать на серьезную, а не поверхностную, вроде смены цвета волос или кожи, геномодификацию, но такое случалось редко – обитатели Лунаполиса, ощущая преследующую их по пятам смерть, предпочитали наслаждаться жизнью.
Зал 9С жил развлечением, флиртом и мимолетными романами. В воздухе носился запах феромонов, на потных лицах сверкали в улыбке белоснежные зубы, а над столами порхали записки с более или менее (обычно более) неприличными предложениями.
Каира старалась держаться от всего этого подальше, по двум причинам: во-первых, она боялась, что при более близком знакомстве кто-нибудь узнает в ней образованную девушку из хорошей семьи, а во-вторых, она вообще не умела флиртовать. Комплименты не столько доставляли ей удовольствие, сколько приводили в замешательство. Она не умела ответить шуткой – обычно просто стояла и улыбалась, убежденная в глубине души, что собеседник считает ее идиоткой. В Лунаполисе романтическое ухаживание было разновидностью искусства, и существовало немало людей, которых предварительный обмен улыбками, записками и стихами увлекал намного больше, чем сам секс как таковой. Каира про это знала, но весь этот замысловатый ритуал казался ей утомительным и к тому же полностью неуместным.
Свои цветастые платья она сменила на более однотонные, в которых уже не привлекала столь многие взгляды – без всякого сожаления, ибо ей, собственно, было все равно, что носить. Смешаться с толпой помогало также то, что в Архиве действовал строго определенный дресс-код. На дверях каждого зала висели доски с образцами, как следует одеваться. Никаких кружев, лент и широких рукавов, только облегающая одежда, а волосы – коротко подстриженные или плотно завязанные, и все это для того, чтобы не оказаться затянутым в шестерни какой-нибудь из машин. С другой стороны, подобная предосторожность не особо требовалась, поскольку сотрудники приближались к ним редко.
Из всех работавших в зале Каира чаще всего покидала свой стол. Сперва она старалась производить впечатление хоть и неопытной, но заслуживающей доверия и весьма усердной. В итоге старшие сотрудники быстро начали давать ей разные поручения. Иногда она бегала для них за горячим шоколадом или чаем, иногда носила между залами романтические записки. Подобное бывало нечасто, но каждый из таких моментов доставлял ей неподдельную радость. И каждый из них она использовала, чтобы хоть немного побродить по Архиву.
Так она нашла зал, где работали изобретатели.
Они сидели в чем-то напоминавшем не то гамаки, не то тесные корзины, в которых рядом с их деформированными телами едва помещались пюпитры для письма. У них имелись руки, чтобы записывать свои идеи, глаза, чтобы видеть буквы, а также уши и языки, чтобы общаться с кураторами, но на этом их обычные человеческие черты заканчивались.
У некоторых отсутствовали ноги, другие страдали от шелушащейся кожи, тела третьих уродовали незаживающие раны. Исковерканные позвоночники, крайне уродливые лица с непропорциональными чертами – вот она, цена за великий талант, думала Каира, заглядывая в зал. С другой стороны, изобретатели редко покидали свои корзины и почти никогда не выходили за пределы Архива, а здесь, по крайней мере, им был обеспечен круглосуточный уход. И, похоже, они вовсе не так страдали, как могло бы показаться. Наркотики заглушали боль, к тому же благодаря им тела требовали немного пищи и еще меньше сна, так что умы изобретателей могли неустанно предаваться хитросплетениям новых проектов.
В другой раз Каира забрела в зал 13В, где
