Джулия Кросс - Буря
Взмахом руки я попросил Холли замолчать и снова взглянул на неожиданных визитеров.
— Для кого вы пишете?
Они переглянулись, и высокий, пожав плечами, неуверенно переспросил:
— Тебя интересует название газеты?
Я жестом указал на дверь:
— Выметайтесь, вы оба.
Холли, стоявшая рядом с дверью, очень медленно перебралась ко мне за спину. Все это время она старалась не выпускать их из поля зрения.
Краем глаза я заметил, что она пятится к шкафу, пытаясь что-то достать. Мобильный телефон? Баллончик с перцем?
— Ты сейчас связан с какими-нибудь государственными структурами? — поинтересовался коротышка. — Они сообщали тебе о чем-нибудь?
Эти парни всерьез меня достали. Я быстро обвел взглядом комнату в поисках подходящего средства защиты и осторожно потянулся к высокому торшеру.
Но не успел я и глазом моргнуть, как Холли запустила свою туфельку в лицо рыжеволосому. Он резко развернулся, и я увидел отпечаток каблука, наливающийся краснотой у него над бровью. Кровь прилила к моим щекам, сердце колотилось так, словно собиралось выскочить из груди. Мысленно призвав на помощь Карлоса Белтрана,[3] я ударил изо всех сил. Стеклянный абажур торшера угодил прямо в свежую рану незнакомца. Он отпрянул назад, с грохотом ударившись спиной о дверь. Осколки стекла оставили глубокий порез у него над левым глазом.
Потом он присел, широко развел руки в стороны и схватил меня за ноги. Я не смог устоять и упал лицом вниз на плиточный пол.
Второй мужчина переступил через наши распростертые тела и направился к Холли. Она пятилась назад, спрятав правую руку за спину.
— Не нужно сопротивляться, и тебя никто не тронет, — начал было он, но не успел закончить фразу. Сжав в кулаке баллончик, Холли резко выставила вперед правую руку и, хорошенько прицелившись, направила струю перца прямо на незнакомца.
— Выметайся из моей комнаты!
— Вот черт! — выругался он, согнувшись пополам, и принялся тереть глаза.
Холли проскочила мимо него и метнулась к двери.
Мы с коротышкой одновременно поднялись на ноги. Он отвлекся на крик напарника, а я побежал за Холли к выходу.
Но вдруг у меня за спиной раздался крик:
— Стой, не двигайся!
Я обернулся и увидел, как рука рыжеволосого нырнула внутрь наполовину расстегнутой куртки. Когда она показалась снова, в кулаке был крепко зажат полуавтоматический пистолет. Льющаяся из раны кровь застилала ему взгляд, но, уставившись на меня одним глазом, он целился мне прямо в голову.
Я набрал полную грудь воздуха, понимая, что выхода нет. Я побежден. Холли стояла, прижавшись спиной к стене, — ее рука застыла на дверной ручке.
Высокий мужчина поднял одну руку, по-прежнему прижимая вторую к глазам.
— Не надо… пока. Только если он прыгнет.
Куда прыгну? От его слов у меня чуть не остановилось сердце. Они ведь не могут знать… или могут?
Я сделал большой шаг назад, но споткнулся о лежащий на полу торшер и, почувствовав что-то на своей лодыжке, снова не смог удержаться на ногах.
В ушах стоял звон от удара, потом завизжала Холли. И вдруг все как будто замерло: мое сердце, дыхание… время.
Холли упала на пол. Я уже готов был закричать и броситься к ней, но вдруг заметил, что на ее халате выступила кровь. В ту же секунду я почувствовал, что переношусь в прошлое, но на этот раз это происходит без моего контроля.
Но прежде чем свет вокруг меня померк, я успел заметить, как грудь моей девушки всколыхнулась и опустилась. Она была еще жива, и я оставил ее одну.
Глава пятая
Выплюнув изо рта что-то, по вкусу напоминающее солому, я понял, что лежу на траве лицом вниз. Но где я? Какой сейчас день? У меня колотилось сердце, и было странное ощущение, как будто я по-прежнему в своем времени. Солнце пекло мне спину, но я ведь не должен был этого чувствовать. Этот прыжок чем-то отличался от всех предыдущих. Что-то изменилось.
Может быть, я видел сон… или сильно ударился головой? И мы с Холли даже не ссорились? И ничего страшного не случилось? От неприятных воспоминаний о Холли, лежавшей на полу без сознания, у меня защемило сердце.
Я заставил себя подняться, но споткнулся обо что-то и снова упал лицом вниз, сильно ударившись о землю. Сильная боль стала подтверждением того, что я все-таки на основной базе. Моя черная сумка лежала у ног. Вероятно, я захватил ее за собой.
Сфокусировав взгляд, я понял, что нахожусь в Центральном парке недалеко от своего дома. Я шагнул к дорожке, чувствуя непомерную тяжесть в ногах. Достав из кармана телефон, я покрутил его, чтобы увидеть время, но экран оставался темным. Я несколько раз стукнул им по ноге, но потом сдался и поинтересовался у женщины, пробегавшей мимо меня по дорожке:
— Не подскажете, который сейчас час?
— Около шести, — ответила она.
Сильная боль во всем теле была мучительной. Пришлось остановиться и присесть на скамейку.
— С тобой все в порядке? — поинтересовался пожилой мужчина, сидевший рядом со мной.
— Да, спасибо, — ответил я и запрокинул голову. Мне нужно было немного отдохнуть. Закрывая глаза, я вдруг увидел газету моего соседа и, прочитав дату выпуска, подскочил на месте.
9 сентября 2007 года.
Что происходит, черт возьми?
— Это… гм, сегодняшняя газета? — спросил я.
— Именно так, — ответил он и снова принялся что-то насвистывать.
Нет, этого не может быть. Он обычный чудак, читающий газеты двухлетней давности. Но я еще несколько секунд продолжал пялиться на нее.
Большая капля упала на дату на самом верху страницы.
Мы оба посмотрели на небо, где собирались темные тучи. Мужчина сложил газету и поднялся.
— В прогнозе ничего не говорится про дождь, — заметил он и ушел.
Что ж, пока я мог опираться только на дату в газете, и, если она была верной, этот день уже был два года назад, в прошлом. Ну… или, по крайней мере, в моем прошлом.
Дождь становился все сильнее, и я побежал по дорожке. Заметив полицейского, который прятался от дождя под деревом, я устремился к нему, ничуть не беспокоясь, что вымокну.
— Простите, офицер, вы не знаете, какое сегодня число?
— Девятое, — пробормотал он, даже не взглянув на меня.
— Девятое сентября?
Он фыркнул:
— Да.
— Две тысячи девятого года, да?
— Две тысячи девятого?!! Черт побери этих подростков! — Полицейский вытаращил глаза и ушел прочь.
Его слова вызвали у меня панику. Я чувствовал себя так, словно мне только что укололи кофеин в вену. Вытерев мокрые от дождя глаза подолом рубашки, я решил попытать счастья в третий раз. Идеальным источником информации мог стать Генри — один из швейцаров в доме, где я живу. Но я не мог рисковать: вдруг где-нибудь поблизости бродит второй Джексон. Развернувшись в противоположную от своего дома сторону, я направился в кафе.
Капли дождя были холодными как лед. Я замерз так, что, открывая дверь в «Старбакс», уже стучал зубами. Девушка за стойкой выпрямилась и улыбнулась:
— Давно тебя не видела.
Я оглядел столы в зале — не оставил ли кто-нибудь свежий выпуск «Таймс».
— Гм… да. Я был занят в… школе.
Девушка рассмеялась, и я повернулся к ней лицом. Она показалась мне знакомой, хотя, возможно, все дело было в ее рабочей одежде.
— Не болтай, ты же все лето ездил по Европе.
Я?
— Нет, всего лишь неделю провел в Германии.
Она принялась готовить кофе, но для кого? Кроме меня у стойки никого не было.
— А все остальное время?
— Я много работал, — произнес я под жужжание парового вспенивателя.
— Работал? — Она покачала головой, а затем на мгновение задумалась, прекратив взбивать молоко. — Но ты ведь говорил, что весь декабрь проведешь в Испании?
— Гм, планы изменились и…
— А почему я не видела тебя в школе на прошлой неделе? Они отдали твой шкафчик кому-то из новеньких, — сообщила она и пододвинула мне чашку.
Замерев на месте, я смотрел на чашку кофе на стойке из черного мрамора и чувствовал, что куски головоломки начали складываться в цельную картинку. Шкафчики — это значит средняя школа. Европа и первый семестр в Испании — выпускной класс.
А выпускной класс — это две тысячи седьмой год.
— Какого черта! — чуть слышно выругался я.
Я не мог вернуться даже на три дня в прошлое, а в этот раз перепрыгнул целых два года? У меня на лбу выступили капельки пота. Эта девушка действительно мне знакома. Она одна из многочисленных студентов-стипендиатов в Академии Лойолы.
Академия Лойолы — это старшие классы школы. А ведь я ее уже окончил. В две тысячи восьмом году.
Но, судя по всему, этого еще не произошло.
— Джексон, с тобой все в порядке? — поинтересовалась девушка.
Она знала как меня зовут и как я выгляжу. Учась в школе, я приходил сюда каждый день и расплачивался именной кредиткой. Хорошо, с этим все ясно.
