Ольга Антер - Грань реального
– Что случилось?
Мужчина ощутил беспокойство в голосе дочери. Но какое-то странное, неоднозначное. Исполненное ожидания.
– Прошлой ночью несколько молодых майдов напали на Альдрию. Мы бы договорились с людьми, но… Они прислали Баго.
– Когда дети вырастут, они положат конец этим договорам! – Дани оскалилась, обнажив некрупные клыки. – Мы имеем право уничтожать все, что посмеет вступить во владения майдов! Никакая добыча не станет диктовать свои условия.
Усмехнувшись, Найтир потрепал дочь по голове.
– Ты умница, в отличие от брата… Что ж, дитя, нам пора в путь, пока солнце не взошло. А потом мне придется призвать всех, кто убивал людей прошлой ночью.
– И отдать? На сожжение?
– Да. Возможно, не всех, если их окажется достаточное количество.
Дани странно скривилась и ответила ритуальной фразой.
– Я покоряюсь решениям патриарха.
– Тогда более не задерживаемся. Побеседовать можно и после…
– Обещаешь? Мы так давно не были вместе. Тысячи волн пронеслись над моей головой.
– Я ведь уже здесь, – улыбнулся майд, направляясь к выходу.
Капризничающая Дани… Какое привычное и милое в своей непосредственности зрелище.
Встречные слуги замирали в подобии поклона, почтительно ожидая, пока патриарх со своей спутницей проследуют мимо. Вся жизнь в этом доме строилась на поклонении, и последнее время Найтир даже не мог сказать, кто для окружающих ценнее – он или юная майда. Что ж, время страха наступит позднее. Пока пусть как следует берегут его дочь.
Плыть было недалеко – стремительность майдов давно вошла в поговорки сухопутных. Они никак не могли понять, каким образом разумные морские обитатели ухитряются в разы обгонять любых иных подводных жителей. Не меньшее недоумение вызывала способность летать, используя отвердевающие на воздухе плавники. Анализировали конечности, писали научные работы… Патриарх все не мог понять – зачем? Особенности их расы не имплантировать иным живым созданиям. Майды были изменены сутью мира не меньше других рас, и спорить с установившимся порядком вещей было бы странно.
Тихий шелест волн едва разрывал тишину предрассветного часа. Последние несколько недель принесли прохладу даже на заботливо укутанные морем острова, и Дани, прищурившись, различила разведенный кем-то в центре небольшого клочка земли костер.
Короткая пологая отмель спускалась к воде, зажатая крупными, обточенными ударами волн камнями, и майды, помогая себе руками и хвостами, неуклюже выкарабкались на нее и замерли в ожидании.
– Звезды такие красивые, – глаза девушки загадочно мерцали, а рука беспрестанно скользила вверх и вниз по бедру, словно проверяя, не разошлись ли наконец чешуйки. – А лун нет уже. Жаль.
– Почему?
– Мне так нравится видеть их лица. Понимание, зачем мы пришли, – зло улыбнулась Дани. – Люди сразу перестают быть хозяевами жизни, когда на их стороне нет изменяющих или Баго.
– О да, – Найтир с трудом отвлекся от гипнотизирующих движений тонкой руки и перевернулся на спину, лениво помахивая хвостовыми плавниками, украшающими щиколотки. – Заметь, ведь это убийцы и насильники. Существа, привыкшие властвовать. Ставящие подобных себе в разряд… ну, так скажем, ресурса. Не боящиеся смерти и человеческого наказания. И их отдали нам, и их судьба известна. Приносивших страх настиг истинный ужас.
Улыбка майды стала еще шире, а глаза возбужденно засияли, когда с тихим шуршанием посередине ее тонкого хвоста пролегла извивистая трещинка. Спустя десяток секунд девушка, победно расхохотавшись, замотала в воздухе длинными ножками, позволив Найтиру их поймать и по очереди коснуться губами чешуйчатых пяток.
Аккуратно приподнявшись, Дани уселась в странной, подсмотренной у сухопутных позе. Как они ухитряются равновесие держать? Майде пришлось опереться руками позади себя, чтобы живот не перевесил остальное тело, неустойчиво утвердившееся на подобранных под себя ногах.
– Будем ловить пищу? Я, наверное, не угонюсь уже…
– Ну что ты. Эанай был столь добр, что выделил мне крейки призыва и сокрытия.
– Так зови же, – потребовала Дани, надувая узкие губы.
– Тебе не терпится, я вижу, – прошептал Найтир и достал из закрепленного чуть ниже талии пояса два гладких камня. – Еще немного.
Положив голыши на песок, патриарх опустился перед ними на колени и чиркнул острым когтем по собственной ладони. Едва заметно светящаяся кровь майда каплями упала на гладкие бока, мгновенно впитавшись, и покрывающие камень руны окрасились черным. Теперь к ним должно было прийти ближайшее разумное существо, помеченное шаманом, а вся еда на островах носила подобные метки.
Задачей второго крейка было спрятать всплеск магии от случайного наблюдателя, и за это Найтир платил собственной жизненной силой. Порез затянулся почти мгновенно, но притаившаяся в ранах камня тьма таять и не собиралась, гипнотизируя остановившего на ней взгляд патриарха.
– Долго! – Дани, зашипев, схватила Найтира за запястье, вырывая из задумчивости. – Долго!
Девушка чуть не сорвалась на визг, но патриарх и не подумал ее прерывать. Боялся услышать, в чем причина ее истерики.
– Держись, луна моя. Я уже слышу шаги.
Затихнув, Данейин немного отстранилась, оглядываясь, но так ничего и не услышала.
Вылетевшую из кустов деревяшку сложно было назвать копьем, как ни старался ее владелец поострее заточить обугленный и ржаво светящийся в темноте кончик. Убогое орудие было точно нацелено в Дани – метатель выбрал самую простую и заметную цель. В последнюю секунду древко разлетелось крупными щепками, не долетев до шевелящегося живота майды. Оттолкнув дочь, патриарх бросился вперед, не обращая внимания на засевшие между чешуек ладони занозы, и из кустов донесся полный отчаяния и ужаса крик.
– Каким надо быть идиотом, чтобы пытаться убить нас жалкой трухлявой палкой, принесенной морем?
Скалясь прямо в лицо добыче, Найтир выволок на отмель немолодого лохматого мужчину, вонзив когти прямо в его кожу на загривке. Тот лишь слабо повизгивал, обмякнув, – вся смелость куда-то улетучилась после единственного броска. Почувствовав непреодолимый призыв, отданный майдам преступник попытался продать свою жизнь подороже, и теперь его охватил ужас от содеянного. Казалось, светящиеся бешенством глаза майда удерживали пленника крепче, чем мускулистая чешуйчатая рука.
– Папочка, – слабый жалобный голос заставил майда отвернуться от своей добычи. – Малыши испугались, па… Почуяли опасность… Они… Они… Их уже четыре…
– Ты! Ты понял, что ты натворил? – взрыкнул патриарх на неизвестном плачущей Дани языке. – Ты убил мое дитя! Что и как мне с тобой сделать за это?
Майд зло встряхнул обвисшего пленника, заставив грязные спутанные лохмы мотнуться из стороны в сторону вслед за мычащей что-то нечленораздельное головой.
– О, я знаю. Я сломаю каждую кость в твоем теле и выверну каждый сустав, но так, что ни одной раны не вскроется, и ни одна струйка крови не пропадет зря. Я буду делать это медленно, чтобы ты почувствовал каждую нотку боли. И, когда ты будешь забывать о всех чувствах в горящем теле, к тебе будет приходить моя дочь.
Захлебываясь своей яростью, Найтир раз за разом обращался к своей ноше, даже не замечая, как Дани провожает глазами каждую капельку крови, выкатывающуюся из-под когтей патриарха.
– Еще ни один смертный не знал таких ласк, какие узнаешь ты. Ее прохладные губы облегчат твои страдания на мгновение, а потом ты поймешь, каково это, – быть сосудом, из которого пьют по глотку. Она коснется твоего тела, забирая всю боль и все чувства, и превращая его в простое мясо. По капельке, по кусочку. Но ты умрешь не раньше, чем я решу. До последнего будешь видеть и осознавать, чувствовать наши касания, жажду и страсть…
Маленькие фосфоресцирующие шарики, скатывающиеся из глаз Дани и теряющиеся среди чешуек груди, приостановили свой бег, и девушка поднялась на ноги, завороженно приближаясь к едва поднявшему голову мужчине. В его глазах она видела неизбывную жуть, и неожиданно улыбнулась самыми уголками изящно очерченных губ, непроизвольно их прикусив. Наклонив голову, майда оценивающе окинула взглядом крепкое загорелое тело пленника, которое он, в традициях сухопутных, попытался прикрыть обрывками ткани и засыхающих листьев.
Дани медленно провела коготком по груди дрожащего и поскуливающего мужчины, оставив неглубокую, но тут же наполнившуюся кровью царапину, и облизнула палец, глубоко засунув его между тонких губ и не спеша вытащив обратно.
– Он крепкий, папочка. Хорошая, бурлящая, вкусная такая кровь… Деткам нравится. А можно, я его… поцелую?
Найтир ухмыльнулся, чувствуя, как от дочери исходят нарастающие волны физического возбуждения.
– Ешь, милая. Делай, что хочешь.
Несколькими короткими движениями майд выбил мычащей жертве суставы – слишком уж активно начала дергаться их еда. Изначально патриарх не планировал никого убивать – добывать новые кормушки довольно тяжело, проще дать этой отлежаться, питаясь рыбой, лишенной крови и выброшенной смотрителями на берег. Но теперь Найтиру стала полностью безразлична судьба теплокровного. От одного взгляда на приблизившуюся, грациозную даже в своем положении майду, патриарх потерял разум вслед за нею.
