Ольга Антер - Грань реального
На раскрытой ладони Найтир увидел несколько камней, идеально отшлифованных течениями и покрытых неизвестными даже ему рунами. Гладкая поверхность была изуродована кажущимися хаотичными насечками, похожими на оставленными патриархом на стене шрамы. Борозды тут же принялись понемногу высасывать наполняющую жилище шамана энергию, и тот, недовольно нахмурившись, поспешно сжал пальцы.
– Один крейк на призыв, когда выберешь место. Второй – на покорность. И третий – для сокрытия. Тебе надо восстановить силы.
Довольно оскалившись, Найтир забрал магические камни.
– Там достаточно пищи для двоих?
– Конечно. А кого ты хочешь пригласить?
– Данейин.
– Жемчужинку?
– Она пытается сохранить.
Шаман удивленно приподнял чуть выступающие над глазами гребни, но ничего не сказал. Не решился, хотя давно все знал.
Надежно спрятанные в глубинах города были возведены специально адаптированными микроскопическими существами, целью недолговременной жизни которых было строительство собственной маленькой ячейки. Крошечные камеры появлялись миллионами день за днем и, направляемые бдительными Садовниками, формировали комфортные, но не слишком просторные жилища и сооружения.
Больше всего Найтиру нравилось наблюдать, как вырастают узорные стены загонов для разнообразной живности. Майды выстраивали решетчатый каркас из водорослей и, стоило полипам вырастить в промежутках требуемые структуры, корни растений подрубались и остатки уносились течениями. Жаль, что подобные решетки не вырастить на суше, но и затерянные в глубинах океана, лишенные деревьев островки были вполне надежной тюрьмой.
Ни один луч солнца не мог пробраться на такую глубину, не растеряв своей убийственной силы, и тысячи жителей спокойно занимались своими делами, скользя в теплой, густой воде. Каждый встречный приветствовал патриарха положенным взмахом хвоста, но Найтир спешил, издали ощущая клубящиеся в собственном доме волны нетерпения и голода.
Майд остановился в округлом проеме, невольно залюбовавшись не замечающей его светлокожей девушкой, танцующей посреди своей комнаты под состоящую из одних ударных музыку. Гладкая серебристая чешуя, за которую она и получила свое имя, мягко переливалась в невидимом человеческими глазами спектре, и точно так же ни один сухопутный житель не различил бы ни звука. Но патриарх оценил и глубину, и ритмику созданной Данейин мелодии. Он ни на миг не усомнился, что она написала эту музыку сама – майда могла так танцевать лишь под истекающую из собственного тела жизнь.
К ударным присоединился голос. Несколько простых нот, даже без слов, явственно выражающих владеющие душой эмоции. Грусть потерь, лишенная ярости. Ожидание, исполненное надежды. Счастье исполнять долг. Дух, не находящий покоя.
В самой темной части комнаты патриарх различил нескольких музыкантов – а они, не отрываясь, завороженно следили за Дани, и лишь ладони безостановочно отстукивали положенный ритм. Майда по-прежнему двигалась спиной ко входу, не замечая пришедшего, и он мог позволить себе немного понаблюдать.
Тонкие пальцы беззвучно щелкнули – жест поверхности, бессмысленный под водой. Едва заметное движение пробудило парящие в пространстве комнаты серебристые огоньки, тускло подчеркнувшие красоту танцующей. Даже не столько светом, сколь более глубоко залегшими тенями.
Укрывающая крутой бок мягкая чешуя отражала окружающие искры мерцающими волнами, пробегающими по телу вслед за владеющими им извивами. Сияние, благополучно преодолев впадину бедра, туго охватывало длинный тонкий хвост, рассеченный гранями плавников, и, ускоряясь, устремлялось к слившимся ступням.
Данейин подняла лицо вверх, к несуществующему здесь небу, и широко раскинула руки, словно обнимая окружающую ее воду. Та ответно взвихрилась, музыканты в едином порыве подались вперед, и патриарх с изумлением осознал, что майда научилась использовать доставшуюся ей от отца силу крови.
Какой бы она стала, не преследуй патриарх цели как можно скорее взрастить тело и душу, напитать дитя силой и выносливостью? Дух Дани постоянно маялся, не находя гармонии, и призрачная тень сумасшествия не покидала ее ни на миг.
В глазах Найтира это делало юную майду еще более необычной и прекрасной. Все, что она создавала, было неправильным, лишенным канонов и безумно совершенным. Патриарх рассчитывал на то, что и самое главное творение Данейин создаст не хуже. Вложит душу и жизнь.
Тонкие кисти дрожали, словно танцующей фигурке приходилось удерживать тяжелый груз, и Найтир поспешно подхватил вышедшие из-под контроля девушки потоки. Ничего страшного бы не случилось, но майду хотелось услышать окончание песни, а не ее преждевременный обрыв.
Мечта и тьма. Неделимое и несовместимое. Осталось лишь несколько звуков, впитанных патриархом от и до.
– Она так чиста в своем несовершенстве, которым владеть не умеет, – процитировал Найтир слова одного из своих любимых поэтов. – Протянутых рук отрекаясь, уходит во тьму. Возвратись, я не жду.
Дани обернулась и, заметив наконец визитера, приветствовала его радостным вскриком.
– Папочка!
Патриарх с удовольствием обнял бросившуюся к нему девушку, машинально отметив, что сегодня острые длинные чешуйки, несколько напоминающие волосы сухопутных, мягко светятся опалесцирующим розовым на краях. Дани выбрала невинный юный образ, ничуть не заботясь, подходит ли он ей по статусу.
Огромные глаза на чистом, прозрачном лице были едва заметно подведены снизу, делая облик майды немного скорбным. Высокие гребни над ними практически не выступали вперед, и гладкий лоб Данейин не будоражили излишние мысли. Все чувства остались позади, в мелодии и песне, и дочь Найтира вновь замкнулась внутри собственной ледяной раковины.
Очарованные танцем музыканты пришли, наконец, в себя и, побросав инструменты, поспешили покинуть комнату. Гнев патриарха был им знаком в достаточной мере.
– Как ты, луна моя? И чем это ты таким занималась?
– Хорошо. Но малыши слишком активны. Я пыталась их успокоить.
С грустной улыбкой Данейин положила шершавую ладошку на выпирающий живот.
– Ничего, сегодня у них будет достаточно пищи. Как ты думаешь, сколько…
Не закончив фразу, патриарх осторожно пригладил вздыбившиеся чешуйки на голове собеседницы и нехотя разжал руки.
– Я надеюсь на троих, – смутившись, майда машинально поправила эластичную ленту, стягивающую едва заметные холмики грудей. Странные и ненужные рудименты, доставшиеся от очень далеких предков, и почему-то решившие проявиться у Дани. – Но надо поспешить, осталось лишь пятеро.
– Ты получишь самую лучшую кровь, – пообещал Найтир, заметив в углу целый бочонок с высосанной девушкой за день рыбой. Позже остатки трапезы отнесут в загоны, и патриарху было ничуть не жаль убитых Данейин существ.
Дети майдов не рождались хищными. Они ими были от самого зачатия. Еще в чреве матери многочисленное потомство начинало бой за ограниченные ресурсы. Чаще всего рождались сын и дочь – самые сильные малыши не трогали друг друга до последнего, предпочитая иных братьев и сестер. Если же майда питалась плохо, на свет появлялся единственный детеныш, уничтоживший пару десятков своих собратьев. Девочка.
Редко, очень редко, удавалось сохранить несколько потомков, и для этого матери обязательно требовалась напоенная солнцем кровь разумных.
Сухопутные, те, кому довелось узнать особенности размножения морских созданий, недоуменно пожимали плечами. Что стоит родить несколько раз, раз уж так хочется завести побольше детенышей?
Майды не спешили рассказывать о своей слабости. О том, что рождение малышей несет в себе огромную опасность – маленькие хищники разрывали утробу матери изнутри, если та не успевала вовремя выбраться на воздух, который разделял чешуйки ее хвоста и открывал канал. Но даже в самом лучшем случае майда, изуродованная чуждой стихией изнутри, часто лишалась способности еще раз родить и не погибнуть при этом.
Мать Данейин и Меатина не смогла вовремя выбраться из воды. Боялась Найтира, своей судьбы, своих детей. Слишком долго колебалась, не понимая, что происходит. И потомки патриарха проявили свою волю к жизни, достаточную, чтобы появиться на свет.
Теперь дочери женщины, имя которой позабыл даже сам Найтир, предстояло окончить цикл, и юная майда была ничуть не против исполнить долг перед народом и своим единственным, самым главным мужчиной.
– О, это было бы замечательно, – бледное лицо Дани оживилось, и радужка глаз сверкнула хищным, безумным огнем. – Я так устала… И все время хочу пить!
– Ты носишь очень особенных детей, – понимающе, но без сочувствия кивнул Найтир. – Они требуют большего, чем могла бы дать любая иная женщина. Но ты справишься. Майдам нужны настоящие патриархи. Новые. Слишком долго мы прятались от сухопутных, слишком мало силы осталось в старейших, и утерянное уже не восполнить. Величие суждено вернуть молодым, потому они и бесятся, нарушают законы, идут навстречу смерти.
