Александр Смирнов - Чернокнижник
Всё бы шло хорошо, если бы его очередное изваяние не забеременело. Усугубляло это обстоятельство то, что папа изваяния был, ни много, ни мало, – проректором института и очень даже серьёзно мог повлиять на будущее Славика. Чтобы удержаться на гребне благополучия и получить желанное распределение, Ворошилову пришлось поделиться с девушкой своей знаменитой фамилией, жениться на ней и выдавить из себя, что он любит дочку проректора больше своей жизни.
Каково же было разочарование Славика, когда он узнал, что распределение в институтах отменили. Правда, тесть Ворошилова не забыл про своего зятя и устроил его в своё собственное издательство. Как говорится – живи и радуйся! Всё бы так наверное и было, если бы не стройные ножки, которых в издательстве было превеликое множество. На этот раз ножки принесли нашему герою двойню, о чём сразу же стало известно всему издательству. В результате этих нехитрых обстоятельств Славик снова поделился своей знаменитой фамилией, переехал из шикарной квартиры владельца издательства в маленькую квартирку своей тёщи, где и проживал с новой женой, двумя детьми и без работы, а, стало быть, и без множества новеньких стройных ножек.
Трудно сказать, что угнетало Славика больше – безработица или отсутствие новых ножек, но жизнь понемногу стала превращаться в болото, которое засасывало в своё зловонное чрево всё сильнее и сильнее. Дети орали, как оглашенные, с утра до вечера, тёща развлекалась тем, что искала повода обвинить своего зятя во всех смертных грехах, а жена, будто челнок, носилась по треугольнику: к детям, к маме и мужу. Она бы с удовольствием забегала ещё и на кухню, но за неимением средств, кроме дешёвой каши, от которой уже всех тошнило, там ничего не было. К вечеру этот кошмар, который почему-то называют семейной идиллией, начинал затихать: тёща уходила в свою комнату, дети засыпали, а молодые ложились на супружеское ложе. Однако обнажённое женское тело, после того, как оно задавало вопрос: «Слава, у тебя с работой ничего сегодня не прояснилось?», если и вызывало какое-то желание, так это желание застрелиться.
Вполне естественно, что сообщение о том, что в кафе состоится вечер встречи можно было сравнить с той спасительной соломинкой, которая была протянута утопающему в тот момент, когда болотная жижа была уже готова сомкнуться над головой нашего несчастного героя.
Слава пришёл в кафе в своём выходном костюме, который оставался ещё с лучших времён. Первое, что он увидел на вечере встреч, была красная рыба, вкус который уже стал забываться. Остановившись на рыбе, взгляд почему-то никак не мог переключится на что-нибудь другое, и Слава ел до тех пор, пока рыба не закончилась. Взгляд стал шарить по столу и остановился на балычке, но чья-то рука выхватила его из-под самого носа и бросила куда-то. Слава окинул взглядом всё помещение и обнаружил удивительную картину: несколько человек стояли с искажёнными от злости лицами. Их костюмы были запачканы селёдкой под шубой. Николай Семёнов с растерянной физиономией взирал с ужасом на эту немую сцену. Балычок, пролетевший мимо Николая, будто вывел всех из оцепенения: раздался крик, все накинулись на Семёнова, и Пётр Сапожников, схватив его за руку, вывел виновника скандала на улицу. Разъярённая толпа бросилась было догонять Николая, но видимо не только Ворошилов был пленён великолепными закусками. Дойдя до двери, толпа остановилась и вернулась к столу. На улицу вышли лишь те, кому надо было покурить. Славе тоже нужно было покурить, но, во– первых, хороших сигарет у него не было, а курить плохие было неудобно, а во-вторых, он увидел балычок и не мог отвести от него глаз. Тарелка стояла на другом конце стола, где сидели Николай и Пётр. Дотянуться без посторонней помощи до неё было совершенно невозможно, а просить кого-то не хотелось, особенно после того, как некоторые обратили внимание на испачканные рыбьим жиром манжеты.
С перекура вернулись ребята и заняли свои места. Пётр сел рядом с балычком и стал разливать коньяк по рюмкам. Как-то само вышло, что Слава оказался возле Петра.
– А где Николай? – спросил он Сапожникова.
– Он ушёл домой. Согласись, после такого инцидента оставаться здесь неразумно.
– Честно говоря, я даже не понял, что произошло.
Пётр показал рукой на освободившееся место и начал рассказывать Славе о произошедшем инциденте.
– Но ведь это получилось случайно, – попытался оправдать Николая Слава, доедая последний кусок балыка.
– А за чей счёт прикажешь отнести наши костюмы? – спросил его сосед, показывая на большое жирное пятно.
Если честно, то Ворошилову было совершенно наплевать на это пятно. У него-то всё было в порядке.
Наевшись, что называется, «от пуза» Слава откинулся к спинке сидения и предался блаженству. Утолив свой голод, он почувствовал себя настоящим мужчиной. Тем мужчиной, которым он был несколько лет назад, до того, как взошёл на семейную Голгофу. Слава вдруг обратил внимание, что за столом сидели не только парни, но и девушки. Он оглядывал каждую и, к сожалению, констатировал, что их ножки были скрыты столом. Что поделать, пришлось вспоминать, как он перевоплощался в скульптора и отсекал всё лишнее, оставляя только обнажённое тело. Слава закрыл глаза и стал наслаждаться только одним им созерцаемому виртуальному стриптизу. Вероятно, во время просмотра он издал какой-то звук от удовольствия, а может быть, наоборот, перестал издавать вообще какие-либо звуки, так или иначе, но его вывел из состояния блаженства Пётр.
– Что с тобой? – спросил он Славу и потряс соседа за плечо.
От неожиданности Ворошилов почему-то засунул руки в карманы и стал там чего-то искать.
– Курить хочется, – брякнул он первое, что пришло в голову.
– А что же ты с нами не пошёл? Мы только что с перекура.
Слава ничего не ответил, а только пожал плечами.
– Хорошо, пойдём, я составлю тебе компанию, – предложил Пётр.
– Ты знаешь, я сигареты дома забыл.
Пётр достал из кармана красивую коробочку и показал своему собеседнику.
– Ты такие куришь?
– Мальборо? Ничего себе!
– Тогда пошли.
Они вышли из кафе на улицу. Минут через десять Пётр вернулся один. Он сел на своё место, а рядом с ним на одном стуле как-то разместились Шурик и Юрик.
* * *После вечера встречи Слава изменился до неузнаваемости: он подтянулся, порозовел, улыбка практически не сходила с его лица. Он садился за стол и что-то писал. Когда он перечитывал своё творение, из его уст вылетала площадная брань, он уничтожал всё, что сделал за весь день и снова погружался в работу.
Тёща, видя такие разительные перемены в своём зяте, перестала цепляться к нему. Жена не ходила, а почти летала мимо супруга, слегка касаясь своими мягкими тапочками пола, боясь помешать творческому порыву своего мужа. Даже дети, казалось, понимали свою ответственность и переставали кричать, когда папа работал.
Из комнаты, где творил Слава, унесли телевизор и телефон, то есть, создали все условия для плодотворной работы. Что касается телефона, то Ворошилову давно никто не звонил. После того, как он поселился у тёщи и пополнил многочисленную армию безработных, друзья как-то сразу утратили к нему интерес. Слава никогда не обращал внимания на телефонные звонки, потому как знал, что позовут тёщу или в крайнем случае жену.
Однажды, когда Ворошилов закручивал головокружительную интригу в своём сюжете, жена осторожно приоткрыла дверь и на цыпочках, почти по воздуху, подошла к мужу.
– Слава, это тебя. Женский голос.
– Наверное, из издательства, – предположил Ворошилов и стал искать глазами телефонную трубку.
– В спальне, – подсказала жена. – Телефон теперь в спальне.
Он вбежал в спальню, схватил трубку и прижал её к уху. От напряжения рука так надавила на трубку, что та впечатала ухо в кожу. Слава собрал все силы, чтобы не выдать своего волнения.
– Я слушаю, – сказал он как можно спокойней.
Однако на другом конце трубки волновались, похоже, не меньше.
– Я слушаю, – снова повторил Ворошилов. – Это из издательства?
– Нет, – почему-то услышал Слава.
Моментально тот адреналин, который был впрыснут в кровь, вдруг растёкся по телу и поразил волю. Тело обмякло, а к глазам стали подкатываться слёзы.
– Значит, это не по поводу написания романа?
– Стало быть, вы тоже пишете?
– Почему тоже, – забеспокоился Слава?
– Нам необходимо встретиться, – предложил женский голос.
По тому выражению, с каким была сказана эта фраза, по энергетике, исходящей с другого конца провода, Слава понял, что той удаче, которая так неожиданно посетила его, грозит смертельная опасность.
– Когда? – спросил он дрожащим голосом.
– Как можно скорее.
– Я готов хоть сейчас.
– Отлично, давайте встретимся в кафе, где у вас проходил вечер встречи.
Слава покинул спальню, словно гладиатор, который, чудом оставшийся в живых, покидал арену цирка.
