Александр Смирнов - Чернокнижник
– Ну перестань! Что ты мучаешь меня! – Слава зацепил пальцем бюстгальтер и сорвал его.
– Обещай мне показывать все свои рукописи, – требовала Вера.
– Зачем они тебе? – Слава хотел зацепить трусики, но жертва опять ускользнула.
– Я должна иметь гарантии.
Цепкие и сильные руки сдавили даму, подняли и положили на кушетку. Самец получил то, к чему стремился. Мозг работал только в одном направлении.
Шурик и Юрик затаив дыхание наблюдали эту эротическую сцену из соседней комнаты через отверстия, предназначенное для розеток, которые с другой стороны были скрыты якобы зеркалами.
– Можно начинать, – скомандовал Шурик.
Юрик приложил объектив видиокамеры к отверстию и начал снимать.
– А ты с другой стороны! Потом посмотрим, где лучше получится.
Шурик взял вторую камеру и тоже приступил к съёмке.
– А звук? – спросил Юрик.
– Со звуком всё в порядке, – ответил Шурик, – микрофоны в той комнате.
Такого удовольствия, которое испытала Вера, ей не приходилось чувствовать никогда в жизни. Муж, выполняя свои обязанности, подходил к ним формально. Никакого творчества, нудно и обыденно. Сегодня было что-то необычное: душа вылетала из тела и не хотела возвращаться назад. «А я, дура, ещё не хотела, выпендривалась», – думала Вера. Но вот кавалер быстро и глубоко задышал, повернулся на спину и рухнул на кушетку.
– Всё, – коротко сказал он.
– А жаль, – вырвалось у Веры.
– Я могу повторить, – предложил Слава. – Послезавтра тебя устроит?
Вера молча кивнула головой.
– Только рукописи своего мужа принеси.
– Зачем тебе?
– Это будет моей гарантией.
Глава 17
Катя просмотрела плёнку, которую принесли Шурик и Юрик и довольно потёрла руки.
– Великолепный материал! – похвалила она. – Значит, послезавтра?
– Теперь уже завтра, – уточнил Шурик.
– Ну вот, материала у вас более чем достаточно. Остаётся всё, что вы засняли переложить на бумагу. А послезавтра снова на съёмку.
– Послезавтра ничего интересного не будет. Повторится то, что мы уже видели.
– Не скажите! Послезавтра будет самое интересное: они принесут рукописи. Он предаёт свою жену, а она – своего мужа.
– Это банально, – засомневался Юрик.
– Твой Чехов с Достоевским никому не нужны. Все почему-то предпочитают именно эту пошлую банальность.
– Я просто хотел сказать… – попытался исправить свою ошибку Юрик.
– Ты хотел сказать, что вы с Шуриком всего лишь исполнители, а заказчики платят за то, что нужно им. К тому же, заказчики рассчитывают на ваш талант. Добавьте перца в этот материал, сделайте так, чтобы у читателя слюнки потекли.
Может быть, те способы, которыми Шурик и Юрик добывали свой материал, и не самые чистые, может быть, следовало отказаться и дальше с гордо поднятой головой прозябать в нищете, но что бы это изменило? Народ снова полюбил бы Чехова или Достоевского? Как бы не так! Современному народу как воздух нужна порнография, наркотики, убийства и предательство. Истинный заказчик – это народ, а не чиновники из политбюро. И именно народу служили молодые писатели, а в прошлом комсомольские активисты, Шурик и Юрик.
Возвращаясь со следующего свидания домой, Вера еле себя сдерживала, чтобы не заглянуть в рукопись, которая была у неё в сумочке. В своём воображении она уже видела, как её муж, а стало быть и она, взойдёт на вершину материального благополучия. Она почему-то вспомнила Катерину, которая посоветовала через постель выведывать у конкурента планы и таким образом всегда опережать его. Как она поначалу возмущалась из-за этого предложения! Как негодовала! А теперь она мило улыбалась, вспоминая время, которое провела со Славой. За всю семейную жизнь она не испытывала ничего подобного. Муж есть муж. Для него интимная близость скорее обязанность, чем любовь. Каждый день одно и то же. Никакой фантазии, никакого праздника. А со Славой? Вера закрыла глаза и стала вспоминать чудесные мгновения, которые, к сожалению, так быстро закончились. Однако в раю невозможно находиться вечно. Стоило ей закрыть глаза и предаться чудесным воспоминаниям, как что-то жёсткое больно толкнуло её в спину. Вера открыла глаза и увидела пьяного и грязного мужика, который нёс лестницу и размахивал ей так, будто собирался снести этим оружием всё. Женщина хотела возмутиться, но мужик опередил её.
– Что глаза закрыла, дура? – он испепелил Веру гневным взглядом и обложил таким отборным матом, что та ещё долго стояла, будто парализованная.
Этот мужик почему-то так испортил настроение, что Вере самой захотелось обматерить кого-нибудь.
Когда она зашла в квартиру, муж сидел и что-то строчил.
– Ну что, принесла? – спросил он, даже не подняв головы.
Вере почему-то стало обидно. «Неужели он не понимает, что мне пришлось заплатить за рукописи? Он не такой дурак. Всё он понимает, только думать об этом не хочет», – подумала она. Её рука потянулась за рукописью к сумке.
– Сделай что-нибудь поесть, – приказал муж.
– Ты бы хоть посмотрел на меня. Я всё-таки женщина.
– Неужели ты не видишь, что я занят? Мужчина, женщина… Какая разница? Вот ляжем спать, тогда и вспомним об этом.
– Да ты, поди, и забыл уже, какая я в кровати. – Вера с тоской посмотрела на мужа.
Её взгляд упал на листы бумаги, что лежали на краю стола.
– Можно мне почитать?
– Вера, ну не мешай! Иди на кухню, сделай что-нибудь пожрать, а то в животе уже бурлит от голода.
Рука, которая уже почти вытащила рукопись, вдруг опять затолкала её в сумку. Женщина ушла на кухню и вернулась с заплаканными глазами минут через сорок.
– Иди, жри, – сказала она зло. – Я тебе целую кастрюлю макарон наварила.
– И всё?
– А на большее ты не заработал.
– Вера, ну перестань, – стал успокаивать Николай жену. Он собрал со стола листы бумаги и протянул их жене. – Возьми, почитай. Может быть, присоветуешь чего?
Вера забрала листы и ушла в спальню. Понемногу она успокоилась и стала читать творение своего супруга. Дочитав до конца, она почувствовала, что нечто подобное она уже где-то видела. Вера задумалась и вдруг улыбнулась – то, что написал муж, она видела в мыльной опере, которую смотрела год назад. Она вытащила из сумки рукопись Славы и прочитала её. У него было поинтересней, но тоже достаточно скучно.
* * *В то время, как Вера читала сочинение Ворошилова, тот сидел у Чернокнижника и с замиранием сердца ждал, когда он закончит читать его рукопись.
Пётр перевернул последний листок и отложил рукопись.
– Ну, что я могу сказать? Средненько. Сейчас все магазины такой литературой завалены.
– Что же тебе надо?
– Надо, чтобы читатель не мог оторваться. Надо, чтобы он думал, что сюжеты не выдуманы автором, а взяты из жизни.
– Где же я тебе эту жизнь возьму, если я почти из дома не выхожу?
– Выходишь, выходишь. Помнишь наш вечер встречи? Вот этот сюжет с селёдкой под шубой…
– Да, здорово тогда получилось!
– Вот и вставил бы его.
– Про Кольку написать?
– А почему бы и нет? Кстати, его баба к тебе ходит?
– А ты откуда знаешь?
– Она ведь твой адрес у нас узнала.
– Да?
– Я так полагаю, вы с ней не только чай пьёте?
– Слушай, баба, я тебе скажу, – во! – Слава смачно сжал кулак и выпрямил большой палец. – Что ж мне, порно-роман писать? Меня же Колька потом убьёт.
– Зачем же порно. Пусть тебе Колькина баба расскажет все интимные подробности своей семейной жизни. Читатель такое любит. А Николай про тебя даже ничего не подумает. Он же понимает, что такие подробности никто, кроме него, знать не может. Разве ему известно, что ты тоже пишешь?
– Думаю, что догадывается. Его баба у меня рукописи забирает и копии с них делает. Как она говорит, в качестве гарантии. Правда, не могу никак понять, каких гарантий?
– Вот и отлично! – воскликнул Чернокнижник. – Это и будут твои гарантии. Ей пиши одно, а для меня другое.
Механизм, построенный Чернокнижником и Катериной, начал работать. Пётр получал материал от своих литературных рабов, который необходимо было переработать и на его основе создать что-нибудь феноменальное. Вечером два стратега, обработав всю информацию, садились напротив друг друга и делились своими соображениями относительно будущего романа.
– Понимаешь, система должна быть уравновешена, – говорила Катя. – Жена Семёнова спит с Ворошиловым, который описывает чувства Веры. А чувства самого Семёнова никто не описывает.
– Стало быть, надо, чтобы жена Ворошилова спала с Семёновым, – предложил Пётр. – Правда, она ничего не может описать, так как никогда вообще не писала.
– А это и не надо, – продолжила Катя. – Ты выполнишь за неё эту работу, а информацией снабжать тебя стану я.
– Ты?
– Конечно. Я стану её подругой, от которой не будет никаких секретов.
