Джей Эм - Там, где начинается вселенная
Не сбавляя шага, с расстояния не меньше пяти метров девушка швырнула мяч. Попала точно в цель и выжидательно оглянулась на своего соперника, как будто хотела сначала оценить, на что он способен. Уступая ему место, отошла к краю площадки.
Фьорден подобрал мяч и встал там, где, по его прикидке, должна была проходить трёхочковая линия. Прицелился, бросил… Мяч прокатился по кольцу, замер на секунду – и упал с внешней стороны. Фьорден выругался сквозь зубы, ожидая смеха. Но девчонка не засмеялась. Её не было на площадке. Куда она делась? Через дыру в заборе исчезнуть могла – доска отодвигается со скрипом, Фьорден услышал бы.
Он огляделся и заметил, что в разбитом окне заброшенного здания, к которому примыкала площадка, мелькнул какой-то силуэт. Ага, вот, значит, где скрылась эта девица. Не долго думая, он бросился вокруг дома. Входная дверь оказалась приоткрыта. Но, вбегая, Фьорден задел за неё, и она с громким стуком захлопнулась за его спиной.
Фьорден остановился, задохнувшись от тучи взметнувшейся пыли. Со всех сторон слышался шорох, что-то мелькало, мельтешило… Фьорден понял, что это птицы – кажется, голуби. Десятки птиц, а может, даже целая сотня. Они устроились жить в этом доме, под высоким потолком холла, а он своим шумным появлением спугнул всех сразу.
– Поиграли, и хватит, – сквозь птичий шелест прошипел кто-то в самое ухо Фьордену. Шею обожгло холодное прикосновение. Нож.
Черноволосая девушка медленно вышла из-за его спины. Лезвия не отстранила ни на миллиметр и, прежде чем оказаться под другим ухом, оно прочертило под подбородком Фьордена царапину.
Птицы немного успокоились, но продолжали носиться в воздухе.
– Теперь я тебя прикончу, технократский сынок, – тихо сказала девчонка. На шутку это совсем не походило. Пронзительные чёрные глаза на некрасивом бледном лице горели ненавистью.
– Ты что, чокнутая? Что я тебе сделал?
– Надо было сидеть в своём замке и не соваться туда, где нормальные люди ходят.
– А если я не технократ?
– Да? – девчонка презрительно скривила губы. Как она залезла к нему в карман, Фьорден не почувствовал, но в её руках оказался его теленоут. – С каких это пор нетехнократы таскают такие цацки?
На задней крышке эксклюзивной модели была гравировка в виде фамильного герба.
Почему-то Фьордену сделалось не досадно из-за того, что теленоут его выдал, а стыдно. И ещё он не к месту заметил, что волосы у девушки не слишком чистые, а на лбу, над правым глазом – расковырянный прыщ.
– Видишь, умение махать длинной железякой в жизни не пригождается. Скольких ты уже угробил на этом вашем дурацком турнире?
– Нискольких. Я ещё не дрался в решающем поединке…
– И не будешь, – заверила она. – Я кому-то окажу услугу.
– Не кому-то, а тоже технократу, – напомнил Фьорден.
– Не умничай! – девушка повысила голос, и Фьорден подумал, что вот сейчас она и воткнёт свою заточку ему в шею. Но этого не произошло.
– Отпусти его, Мона.
Фьорден слышал этот голос всего однажды, но не спутал бы ни с чьим другим. Он походил на музыку. В нём звучала необыкновенная сила, но природа этой силы была непонятна.
– Зачем ты пришла, Ида? – крикнула девушка. – Это не твоё дело!
– Мастеру Дамо это не понравилось бы.
– При чём здесь мастер Дамо?!
– Ты теперь его ученица.
– Не важно! Я никому ничего не должна! И тебе не должна, хоть ты и вытащила меня из грязи…
– Мона, убери нож.
Ида Кин приблизилась и встала рядом с девушкой. Через минуту та опустила руку с заточкой. Глянула на Фьордена так, словно за неимением другой возможности хотела убить взглядом, а потом сделала шаг назад и демонстративно принялась копаться в его теленоуте. А Ида Кин осталась стоять напротив Фьордена. Тот как заворожённый смотрел в её улыбающееся смуглое лицо.
Вокруг летали растревоженные голуби. Вдруг одна птица отделилась от этой кутерьмы и уселась на плечо Иды, в зелёные складки её шали. Только это была не крупная сизая птица, не голубь. Поменьше, серо-коричневая со светлыми крапинами.
Птичка вертела головой, рассматривая Фьордена то одним, то другим глазом. Ида Кин молчала, как будто чего-то ожидая.
– Кто такой мастер Дамо? – пересохшими от волнения губами спросил Фьорден. Он и сам не знал, почему задал этот вопрос. Но, кажется, когда-то раньше слышал это имя…
– Приходи сюда на следующей неделе. Я тебе расскажу.
– На следующей… может не получиться.
– Его могут прирезать ни за что ни про что, – издевательски расхохоталась Мона. – Ей-богу, если бы я убила тебя сегодня, в этом было бы больше смысла.
– Ну так приходи завтра, послезавтра, – не обратила внимания на её слова женщина.
– Ты собираешься говорить с ним? Он же технократ! – девчонка вытащила из кармана сигарету и зажигалку, закурила. – Фьорден Франческо… – с намеренным пафосом протянула она и сплюнула на пол.
Фьорден терпеть не мог, когда его называли так. Но где-то в теленоуте, видно, записал своё полное имя.
– Мона, ты ничего не забыла вернуть? – Ида Кин повернулась к своей младшей подруге. Птица переступала лапками на её плече, но не улетела.
– Вернуть? Пожалуйста! – теленоут описал в воздухе высокую дугу и шлёпнулся на каменный пол. – Он наверняка противоударный, да? – нарочито заботливо осведомилась девчонка. – А ты, Ида, не зови меня этим дурацким именем, сколько раз просить…
Ида Кин и Мона направились к выходу. Фьорден стоял, сжав кулаки – рассерженный и окончательно сбитый с толку.
– Никуда я не пойду ни завтра, ни послезавтра! – крикнул он вслед женщинам. – Я догадался! Вы нарочно разыграли этот спектакль! Нашли такую же живую птицу!
– Конечно, – насмешливо бросила Мона, – искали по всему городу специально для тебя.
– Я вспомнил! Говорят, ваш мастер Дамо – психолог! Но ведь психологов на самом деле нет… А если есть – значит, этот мастер Дамо всё и подстроил!
Мона глянула на Фьордена через плечо, сверкнув глазами.
– Придержи язык, или я всё-таки прикончу тебя без всяких спектаклей.
Ида открыла дверь, собираясь выйти, но задержалась на мгновении и тоже оглянулась.
– Мастер Дамо только попросил купить скворца, – сказала она, как бы извиняясь за грубость девушки.
При этих словах птица взлетела с её плеча и выпорхнула на улицу.
Соперник Фьордена в решающем поединке оказался из менее влиятельной семьи, чем он сам. Представлял джаракасский «Символ» – не головное предприятие, а местный филиал. И к клану Рейнальдо, владельцев компании, никакого отношения не имел. Меч у него был прямой, полутораручный. Все, у кого нет особой семейной формы клинка, дерутся такими.
Фьордену вспомнилось сегодняшнее утро. Суровая торжественность отца, волнение матери, которое она всеми силами старалась скрыть. Даже младшая сестрёнка была не по-детски серьёзной – тоже знала, что ему предстоит. Теперь все они там, на трибунах. Смотрят. И ждут.
Сквозь прозрачный потолок турнирного стадиона Фьорден видел плывущие по небу тучи. Настроиться на нужный лад не получалось. В голову лезли посторонние мысли. Даже когда герольд дал команду начинать бой, и пришлось отражать первые удары, в ушах вместо звона металла звучало почему-то хлопанье птичьих крыльев…
Чёрт, и зачем нужно убивать этого парня?
Видеть чужие решающие поединки Фьордену приходилось неоднократно. Но они не воспринимались всерьёз. Это было как кино. Казалось – унесут побеждённого с поля, от глаз зрителей, и он встанет с носилок.
Две сверкающие дуги пересеклись в который раз, разлетелись, снова пересеклись… На землю брызнула кровь. Мгновенно впиталась, из алой превратившись в тёмно-багровую. Фьорден не знал, чья она. К этому времени он успел один раз несильно ранить противника, но и самого его чуть-чуть зацепило по плечу.
Кровь в пыли.
Фьорден понял, что не хочет больше драться. Может, но не хочет.
Вместо атаки он разорвал дистанцию, отступил, чтобы соперник не мог его достать. И бросил меч. Таким жестом, что никто не смог бы принять это за случайность, как если бы оружие выпало из рук. А потом развернулся и зашагал прочь с поля.
В кабинете горела всего одна из четырёх ламп, прямо над столом. В углах собрались тени. Отцовский кабинет и при ярком-то свете казался мрачным. В детстве Фьордену было интересно вращать огромный напольный глобус и переворачивать песочные часы на каминной полке, но всё равно он редко сюда заходил. Уж очень не нравилась ему статуя чёрной лошади с крыльями. Если бы отец убрал куда-нибудь эту лошадь… Но разгневанный бронзовый Пегас, бьющий по воздуху передними копытами, до сих пор стоял на своём месте возле книжного шкафа.
– Почему ты это сделал, Фьорден?
В хорошем настроении отец всегда называл его «сын» или «сынок». Когда сердился – только по имени.
Фьорден молчал. Не начнёшь же рассказывать отцу о птицах и обо всём остальном… О людях, про которых вспоминают так редко, что в их существование даже верится с трудом, но которые всё-таки существуют на самом деле…
