Джеймс Блиш - Звездный путь (сборник). Том 4
— Узнайте, что значит быть нашими врагами. Узнайте это прежде, чем узнать, что значит быть нашими друзьями.
Сверкнула молния. Трое с “Энтерпрайза” были сбиты с ног почти смертельным разрядом электричества.
Мак-Кой слишком долго приходил в сознание. Он продолжал лежать в алькове роскошно убранной комнаты для гостей. Очень бледный. Спок, пытавшийся движениями снять мышечный спазм, сковавший его плечи, присоединился к Кирку у кушетки Мак-Коя.
— Вероятно, удар был слишком силен для него, — сказал он.
— Нет, не думаю.
Кирк пощупал пульс Мак-Коя. Спок, заметив глубокую озабоченность в лице Кирка, был удивлен.
— Ничто другое не могло вызвать шок, сэр. — Он сделал паузу. — То есть… ничто из того, что произошло здесь.
Кирк взглянул на Спока. Он понял, что вулканит почувствовал, что для беспокойства Кирка есть серьезные причины.
— Шок был необычно силен из-за ослабленного состояния Мак-Коя, — сказал Кирк.
— Могу я точно узнать, что с доктором?
— Да, мистер Спок. Сам бы он никогда не сказал. Но сейчас я думаю, он бы хотел, чтобы вы знали. У него ксенополицитемия.
Спок замер. После непродолжительного молчания он тихо сказал.
— Я знаю эту болезнь, капитан.
— Тогда вы знаете, что с этим ничего нельзя сделать… — пока он говорил это, Мак-Кой зашевелился и открыл глаза.
Кирк склонился над ним.
— Как ты, Боунс?
— В порядке. — Он сел, быстро приходя в себя. — Как вы, Спок?
— Отлично, спасибо. Мы с капитаном, видимо, получили меньший заряд.
С напускным гневом Мак-Кой сказал:
— Этот оракул действительно достал меня! Наверно, я особенно чувствителен к его чарам.
— Спок знает, — сказал Кирк. — Я сказал ему, Боунс.
На лице Мак-Коя отразилось облегчение. Он встал.
— Не лучше ли нам найти кабину управления корабля и увести этих людей с курса на столкновение?
— Ты не в той форме, чтобы справиться, — сказал Кирк.
— Ерунда! — возмутился Мак-Кой. — Я в форме!
Кирк заметил колебание одной из занавесей алькова. Он подошел и отдернул ее. Какой-то замызганный пожилой человек с испуганным лицом жался к стене. Он посмотрел Кирку в лицо. То, что он в нем увидел, вероятно, ободрило его. Он отодвинулся от стены, помешкал и достал немного какого-то порошка из небольшого мешочка, висевшего у него на плече.
— Для силы, — сказал он. Потом протянул мешочек им. — Многие из нас испытали силу нашего Оракула. Этот порошок поможет. Вы не из Йонады.
— Нет, — мягко сказал Кирк. — Мы пришли извне вашего мира.
Сморщенная рука протянулась, чтобы коснуться руки Кирка.
— Вы такие же, как мы?
— В точности, — ответил Кирк.
— Вы первые, кто пришел сюда. Я не ученый, расскажите мне о том, что вовне.
— Что ты хочешь знать?
— Где это — снаружи?
Кирк показал вверх.
— Это там, наверху.
Мутные глаза посмотрели в потолок. Как ребенок, обиженный ложью взрослого, человек посмотрел на Кирка со смесью недоверия и разочарования. Кирк улыбнулся ему.
— Это вверху и везде вокруг.
— Это и они говорят тоже, — с досадой сказал старик. — Давно еще я забрался в горы, хотя это и запрещено.
— Почему запрещено?
— Я точно не знаю. Но все не так, как они учат нас. Потому что мир пуст, и я коснулся небес.
Голос понизился до испуганного шепота. Выговорив последние слова, старик вскрикнул в неожиданной агонии, сжимая виски. И рухнул на пол бесформенной грудой. С ужасом Кирк увидел на одном из висков пульсирующее пятнышко света. Затем сияние погасло.
Мак-Кой осмотрел это место на виске.
— Что-то под кожей. — Он откинул дерюгу, чтобы прощупать сердце. — Джим, он мертв.
Кирк посмотрел на тело.
— “Потому что мир пуст, и я коснулся небес”. Что за эпитафия человеческой жизни!
Спок сказал:
— Он говорил, что запрещено ходить в горы.
— Конечно, запрещено, — кивнул Кирк. — Если ты идешь в горы, ты можешь обнаружить, что живешь на астероиде, а вовсе не в “мире”. Могу поспорить, именно это — запретное знание. — Что случилось?
Это была Натира. Она вошла в комнату вместе с двумя женщинами, которые несли блюда с фруктами и вино. Увидев скрюченное тело, они сами съежились от страха. Но Натира встала на колени рядом с ним.
— Мы не знаем, что произошло, — сказал, адресуясь к ней, Кирк. — Он неожиданно закричал от боли — и умер.
Она склонила голову в молитве.
— Прости его, о Оракул, самый мудрый и совершенный. Он был старый человек — а старые люди част о бывают глупы. — Она поднялась на ноги. — Но записано, что те из народа, кто грешит или говорит злое, будут наказаны.
Жестокость в ее лице перешла в досаду. Она коснулась кнопки на стене. Вошедшим охранникам она бросила:
— Уберите его — аккуратно. Он служил хорошо и долго. — Затем обратилась к женщинам. — Поставьте пищу на стол и идите.
Когда дверь за ними закрылась, она подошла к Мак-Кою.
— Ты выглядишь нездоровым. Это беспокоит меня.
— Нет, — ответил он. — Со мной все в порядке.
— Желание Оракула — обращаться с вами как с почетными гостями. Я сама буду прислуживать вам.
Первый поднос, на котором она расположила фрукты и вино, был поднесен Мак-Кою. Когда она отошла, чтобы приготовить оставшиеся подносы, Кирк сказал:
— Тебя отличают, Боунс.
— В самом деле, доктор, — поддержал его Спок. — Эта леди проявляет к вам слабость с самого начала.
— Никто не может упрекнуть ее за это, — важно ответствовал Мак-Кой.
— Я лично, — заметил Кирк, — нахожу ее вкусы спорными.
Мак-Кой, прихлебывая вино, сказал:
— Мой шарм всегда был убийственным.
Однако Кирк заметил, что его глаза неотступно следили за женщиной, грациозно изогнувшейся у стола.
— Если он такой убийственный, — сказал он, — почему бы тебе не устроить небольшой вечер наедине с леди? Тогда Спок и я могли бы попробовать найти контрольный пункт.
Натира вернулась с двумя бокалами вина.
— Время для дорогих гостей подкрепиться.
Кирк поднял свой бокал.
— За наших добрых друзей из Йонады.
— Мы очень заинтересованы вашим миром, — произнес Спок.
— Приятно слышать это.
— Тогда, может быть, вы не будете возражать, если мы немного осмотримся, — попытал счастья Кирк.
— Вы будете в безопасности, — сказала она. — Народ теперь знает о вас.
Мак-Кой неловко закашлялся. Она быстро подошла к нему.
— Я думаю, ты еще недостаточно силен, чтобы пойти со своими друзьями.
— Да, наверно, — улыбнулся он.
— Тогда почему бы не остаться здесь? Отдохни, и мы поговорим.
Она была действительно красива.
— Охотно, — сказал Мак-Кой.
Она повернулась к Кирку.
— Но вы — ты и мистер Спок — вы можете ходить свободно и встречаться с нашим Народом.
— Спасибо, — сказал он. — Мы благодарны вам за заботу о докторе Мак-Кое.
— Не стоит, — она наклонила голову. — Мы приведем его к порядок. — Она проводила их до двери и поспешила обратно к Мак-Кою. Когда она села на кушетку рядом с ним, он спросил:
— Я любопытен. Как Оракул наказал того старика?
Темные ресницы опустились.
— Я… не могу рассказать тебе.
— Есть какой-то способ, который Оракул узнает, что ты говоришь, да?
— Что мы говорим… что мы думаем. Оракул знает умы и сердца всего Народа.
Лоб Мак-Коя прорезала морщина озабоченности. Тоже встревожившись, Натира протянула белую руку, пыталась разгладить ее.
— Я не думала, что тебе будет так плохо.
— Вероятно, мы должны были познакомиться с мощью Оракула.
— Мак-Кой, я должна кое-что сказать. С той секунды, что я увидела тебя… — она сделала глубокий вдох. — Не в привычках моего Народа скрывать свои чувства.
Мак-Кой сказал самому себе: “Осторожнее, парень”. Вслух же он произнес:
— Честность — это, как правило, мудро.
— У тебя есть женщина? — спросила она.
Он почувствовал запах блестящих черных волос у своего плеча. Эта женщина была искренна и красива. Поэтому он сказал ей правду. “Нет”, — сказал он.
Ресницы дрогнули — и он ощутил всю силу ее открытой женственности. Она взяла его лицо в свои ладони, глубоко заглянув ему в глаза.
— Я надеюсь, что вы, люди из космоса, из других миров, так же дорожите правдой, как и мы.
Быть осторожным становилось трудно.
— Это так, — сказал он.
— Я дорожу ею, — сказала она. — Так вот — я хочу, чтобы ты остался здесь, на Йонаде. Я хочу, чтобы ты был моим другом.
Мак-Кой взял одну из ее рук и поцеловал. Скаут из отряда “Орлов” в нем шепнул: “Брат, пора заливать этот костер”. Но в нем был и человек, обреченный на смерть, человек, у которого остался один год жизни — один, но с новым, бурным стремлением, которое могло сделать этот год стоящим. Он повернул руку, чтобы поцеловать ладонь.
