Паромщик - Джастин Кронин
Можно было рукоплескать их мастерству. Все это напоминало пьесу. Я буквально слышал, как они репетируют свои роли под салаты и шардоне, сидя в каком-нибудь ресторанчике, где встречаются еженедельно. Пьеса «Угрюмый Проктор». Где был я, когда все это происходило? Ясно где: давал урок плавания.
– Добрый вечер, дорогие. А вот и мы.
К нам подошли родители Элизы. Может, и они участвовали в этом спектакле? Не важно; их появление на время отвлекло внимание от меня. Я высвободился из хватки Уоррена, пожал руку Джулиану (его глаза были полны сочувствия; значит, ему тоже было известно о случившемся), затем повернулся к теще и, как обычно, поцеловал ее в щеку:
– Добрый вечер, Каллиста.
Наверное, здесь надо упомянуть об одном знаменательном обстоятельстве: моя теща и приемная мать Элизы – не кто иная, как достопочтенная Каллиста Лэйрд, председатель общепросперианской Коллегии по надзору. Иными словами, она руководит не только моей семейной жизнью, но и всем островом.
– Проктор, как ты?
Этот вопрос уже начал раздражать меня, однако Элиза пришла на выручку:
– Мы как раз говорили о будущем.
Каллиста взглянула на дочь, затем снова на меня и сдержанно улыбнулась. Моя теща вообще отличалась сдержанностью. Холодноватая, как океанский бриз, острая, как только что заточенный карандаш, уже немолодая и при этом не утратившая подлинной, несколько властной чувственности. На концерт она приехала в длинном облегающем платье с глубоким вырезом. Ее украшения отличались простотой и изяществом. Наряд дополняла легкая меховая накидка, что было вовсе не лишним. (Насколько помню, кондиционеры в зале всегда работали на полную мощность.) Словом, увядшая роза, но не без шипов. Казалось бы, я должен был бояться ее, как тот же Джулиан, однако я почему-то не испытывал страха. Наоборот: ее прямота, порой даже жестокая, нередко сберегала время, избавляя от пустопорожних прелюдий. Мне нравилось думать, что мы с Каллистой уважаем друг друга. В конце концов, у меня было то, чего не было у нее: ее дочь.
– Значит, о будущем. Интересно, – сказала Каллиста. – И к какому решению все пришли?
Ей ответил Уоррен, посчитавший, что теперь его выход, и намеренно державший руки в карманах.
– Мы решили, что будущее таит в себе множество возможностей. Вы согласны?
– О, и Уоррен здесь, – с непривычной теплотой произнесла Каллиста. – Не знала, что вы составите нам компанию. Замечательно.
– Элиза взяла меня в оборот. Иначе меня в такие места не затащишь. Дикарь есть дикарь.
– Каюсь, приложила руку, – с чрезмерной горячностью призналась Элиза. – Кто хочет вина?
Я точно хотел вина. Лучше всего – в бокале размером с цветочный горшок. Элиза с Уорреном вызвались пойти в бар, оставив меня наедине с тестем и тещей. Еще один внезапный маневр, на который я не успел отреагировать.
– Я слышал самые лестные отзывы о сегодняшней исполнительнице, – сказал Джулиан, желая чем-нибудь заполнить паузу.
Похоже, из всех нас только его по-настоящему интересовал концерт. По пути сюда я не удосужился спросить Элизу о репертуаре. До реплики Джулиана я даже не знал, кто будет выступать: мужчина или женщина. Спрашивать у него, на чем она играет, я не хотел. Хоть на губной гармонике.
– Джулиан, почему бы тебе не пойти в бар и не помочь им? – предложила мужу Каллиста.
– Так это же всего несколько бокалов.
Каллиста многозначительно посмотрела на него:
– Уверена, лишняя пара рук им не помешает.
Джулиан открыл рот, но в последнюю секунду решил не спорить.
– Ладно, – проворчал он и растворился в толпе.
«Бедняга», – подумал я, глядя ему вслед. Однажды мы с ним играли в теннис – три сета, – и он победил меня, но это далось ему нелегко. Несколько порций джина с тоником, при помощи которых Джулиан восстанавливал силы, развязали ему язык, и он признался мне, что считает дни до завершения своего брачного контракта с Каллистой.
– Проктор, я хотела поговорить с тобой наедине, – начала Каллиста.
– Я так и понял.
– Знаю, как тяжело тебе пришлось. Я сочувствую тебе, как никто другой.
– А дальше последует «но».
– Нет, никакого «но» не будет. Я тревожилась за тебя. Ты был свидетелем ужасного события. Причем во второй раз. Каждый растерялся бы.
Каллиста никогда не говорила о моей матери. Это было чем-то новым.
– Каллиста, со мной все в порядке. Честное слово.
– Никто не сомневается. Ты сделал все, что смог.
– Значит, вы видели запись с камер дрона. Скажите, в каком состоянии шея у охранника?
Она взяла меня за локоть. Почему всем вдруг приспичило трогать меня?
– Не принимай близко к сердцу. Это все, что я могу сказать. Увы, твой отец был попросту не в себе… Кстати, дочь сказала, что ты подумываешь взять отпуск.
– Боже милостивый, есть хоть один человек, которому она еще не сказала об этом?
– Проктор, она волнуется за тебя. Хочет, чтобы ты был счастлив. И знай: какое бы решение ты ни принял, я тебя поддержу. Излишне говорить, что ты мне как сын.
Едва ли я был ей как сын. Каллиста что-то задумала и сейчас вела меня в нужном направлении.
– Это печальное событие нужно оставить в прошлом. Еще один вопрос, и мы закроем эту тему. Проктор, что он тебе сказал? Звук на записи очень плохой. Много посторонних шумов. – («Ага, – подумал я. – Вот что тебе нужно».) – Твой отец был известным человеком. Он занимал ответственную должность и имел доступ к массе конфиденциальной информации. Проктор, я знаю, что могу рассчитывать на твое благоразумие. Ты не из болтливых. Но если твой отец что-то… разгласил, есть риск, что его слова могли подслушать.
– Это даже не были связные фразы. Просто набор слов.
– Значит, ничего особенного.
«Этот мир – совсем не тот мир. Ты – это не ты. Это все Ораниос». Знала ли Каллиста? Ее назойливо-добрый тон, осторожная игра на эмоциях, косвенное упоминание о моей матери… Все это произвело обратное действие: мне захотелось надежно сохранить тайну последних минут, проведенных с отцом.
– По правде говоря, я даже не помню, что он там бормотал. Вы же сами сказали, что он был не в себе. Если бы я услышал что-нибудь запоминающееся, то сказал бы. А сейчас я попросту хочу забыть обо всем этом.
Каллиста отпустила мой локоть.
– Что ж, это даже к лучшему. Сейчас ты не помнишь, что он бормотал. Но со временем что-нибудь может всплыть в памяти. Если такое случится, обязательно сообщи мне. Любую мелочь. Обещаешь? Такие происшествия, – сказала она, слегка вздрогнув, – будоражат народ… А вот и вино, – сообщила Каллиста,
