Николай Удальцов - Что создано под луной?
Вы, что же, хотите отменить эквиваленты?
– Я не об этом, – молодой человек удивлялся очевидной несмышлености «профессора», – Мы отменим преклонение перед богатством!
– Презирать деньги, – усмехнулся в очередной раз Искариот, – легко. Трудно от них отказаться…– А мы станем жить без денег, не взирая на таких, как вы, не верящих в прогресс, – активничал молодой человек, как-то забыв о том, что вопрос об эквивалентах так и остался не решенным.
– Я уже встречала людей, никогда не имеющих денег, – задумчиво проговорила девушка, нарисованная углем, – Не знаю, правда, верили они в прогресс или нет.
– И кем же были эти счастливые люди? – спросил молодой человек.
– Бродячими клоунами…– Ничего вы не понимаете! А мы станем самыми счастливыми! – заявил один из молодцов, и Риоль услышал тихие слова Искариота: – Смешно в человеке не только то, что он есть. Самое смешное – то, чем он хочет быть…
– Все дело в том, – молодые люди думали, что иронизируют над Крайстом и Искариотом, но иронизируют беззлобно, – Все дело в том, что мы оптимисты, а вы – пессимисты.
Искариот ответил на этот приговор, почти не задумываясь:
– А вы знаете, чем оптимисты отличаются от пессимистов?
– Чем?
– Оптимисты радуются своей уверенности в том, что судный день никогда не наступит, а пессимисты расстраиваются от того, что понимают, что на судный день их вызывают ежедневно.– …Жаль, что вы еще не доросли до наших идей, – молодые люди совершенно искренне переживали недоросшесть Крайста и его спутников.
Им откровенно было жаль их.
Как бывает жаль человека, который приболел внезапно, или потерял кошелек со всеми сбережениями.
Кто-то стал укрывать Крайста откуда-то взявшимся одеялом, Риолю протягивали свитера, Искариоту – папиросы.
Девушкам ничего не протягивали, но по глазам молодых людей было видно, что им этого очень хотелось.– Ах, как мало вы можете понять в наших исторических преобразованиях, – по тому, как беззлобно говорил это молодой человек, Риолю показалось, что говорит он это совсем не в первый раз. Наверное, ему часто приходилось встречать людей, ничего не понимающих в исторических преобразованиях.
И он к этому как-то незаметно привык, – Ах, как мало вы понимаете в нашем диалектическом, материалистическом мире.
Последние слова относились не ко всем, а только к Искариоту, слушавшему молодого человека с таким выражением на лице, словно его только что накормили селедкой с вареньем.
– Да, – ответил Искариот, – Я даже не понимаю: сотворение мира – это продукт деятельности материализма или идеализма?..– Держу пари, – сказал Искариоту молодой человек, – Что вы даже не верите в то, что скоро электронно-вычислительные станции, которые мы понастроим в каждом городском квартале, будут все сами считать за нас!
– Не держите такого пари, – ответил ему Искариот, – Я проиграю.
– Отчего же?
– Я ведь не верю даже в то, что гильотина за нас умирала…– По-моему, вы из тех, кто все еще верит в астрологию, – разочарованно проговорил молодой человек.
– В астрологию? – переспросил его Искариот. – Это такая лженаука, – подсказал юноша, и Искариоту ничего не осталось, кроме как вздохнуть:
– Зато – самая точная на свете…Искариот рассмеялся.
При этом пропала вся внешняя драматургия события.
Драма превращалась в фарс прямо с премьеры, не дожидаясь повторных выходов артистов на сцену.
– Что ждет этих симпатичных оптимистов? – тихо спросил Крайста Риоль. Как-то так выходило, что оптимисты перекрикивали друг друга, а остальные вынуждены были говорить между собой шепотом.
Оптимизм, впрочем, на столько не самое неприятное качество человека, что Риоль даже не вспомнил о том, что когда много лет вперед ему задали вопрос:
– До каких пределов вы готовы использовать прочность конструкции корабля? – он ответил:
– До разумных пределов.
Как и все остальное в жизни…– Что ждет этих симпатичных оптимистов? – тихо спросил Крайста Риоль. – Застой…
– …И еще неизвестно, что будет более интересно потомкам – их разум или их глупость?..
– Но не смейся над их ошибками, – добавил Крайст после некоторого молчания, – Они всего лишь прикоснулись к свободе.
– Какая же это свобода, когда они говорят какие-то глупости.
– Свобода начинается там, где появляется право на ошибку…– …Как же вы не можете понять, что скоро мы электрифицируем всю страну!
– Мы химизируем сельское хозяйство!
– Построим много жилья для всех!
– Мы объединим все страны!
– Посадим яблони на Марсе!
Тут Риоль не то, чтобы не выдержал, просто у него сорвалось:
– Зачем?
– Что, зачем?
– Зачем сажать яблони на Марсе?..– Слушай, Искариот, это утопия какая-то, – толи спросила, толи просто сказала девушка, скачанная с интернета. – Если бы утопиями были только утопии – это были бы всего лишь утопии, – толи просто сказал, толи ответил ей Искариот.
На мгновение наступила тишина, а потом ее вновь нарушил бодрый голос:
– Мы, наконец, построим коммунизм!
Разве в таких вещах бог способен помогать людям?
– Бог, молодой человек, помогает только тем, кто сам себе хочет помочь.
– А остальным? – молодой человек был, очевидно, смущен такой постановкой вопроса о Боге, – Кто же должен помогать остальным?
Теперь был смущен Крайст:
– Не знаю… Наверное, правительство.
– Вот видите – не знаете.
Наше правительство – это вам не какой-нибудь Бог – оно всем помогать будет!
Библию я, конечно, не читал, но говорят – там написана такая ерунда, что никто толком понять ничего не может, – молодой человек замолчал, потому, что решил, что ввернул в спор окончательный, точкоставетельный аргумент.Крайст вздохнул – не бывает людей на столько умных, чтобы не выглядеть смешными в глазах глупцов
– Если в книге о людях вы ничего не поняли – может у вас еще есть шанс, – Риоль услышал то, о чем подумал Крайст.
– Мы способны на все! – выкрикнул молодой человек.
– Это-то и печальнее всего… – вздохнул Искариот.Потом он, очень спокойно, не споря и не утверждая, задал свой вопрос:
– А что вы будете делать потом?
– Когда – потом?
– Когда убедитесь в том, что у вас ничего не получилось?..* * *Спорящие часов не наблюдают.
Как спящие…
Появилось солнце. Появились тени.
Люди делятся на тех, кто не видит теней и тех, кто не замечет лучей.
Но это не проблема.
«Проблема может быть только в том, что люди не придают значения тому, что лучи и тени связаны между собой», – подумал, сквозь охватившую его дрему Искариот, и Риоль услышал его мысли.А утро настало, не дожидаясь того, что на него обратят внимание и учтут.
И не стало мстить людям за невнимание к себе сыростью и ознобом, а растеплилось сразу, с первыми лучами, еще не видимого за покрытой подлеском горизонталью противоположенного берега.
Над не полностью прогоревшим костром, молодые люди соорудили какое-то подобие треноги из жердей и подвесили под ней котел с пшенной кашей без соли, но зато с сахаром.
И впервые Риоль ощутил то, какой вкусной может быть обыкновенная каша даже без хлеба, если есть ее прямо с костра, на свежем воздухе.
– Особенно если ешь с теми, кто тебе нравится, – добавил Крайст.– Эх, – вздохнул один из молодых людей, глядя на несколько пустых бутылок из-под вина и водки, стоявших под кустом. Стоявших не как резерв, готовый вступить в бой, а как группа дембелей уже получивших на руки приказ о демобилизации, – Жаль, что вчера все прикончили…
Риоль не любил выпить, но в этот момент ему тоже стало жаль, что все бутылки уже демобилизовались.
Не потому, что ему хотелось выпить, а потому, что ему хотелось еще немного выпить с этими молодыми людьми.
Но здесь он был бессилен, и ни каких идей ему в голову не приходило.
Кроме, конечно того, что в его собственном доме бар всегда был полон – Риоль даже усмехнулся, подумав о том, какие неожиданные формы может принимать ностальгия.
Девушка, нарисованная акварелью, оказалась находчивей одного из лучших астролетчиков планеты.
Она подошла к задремавшему у подпиравшей его спину березы Искариоту.
Искариот дремал или делал вид, что дремлет. Во всяком случае, его коричневая шляпа была надвинута глубоко на глаза.
Девушка встала над Искариотом, несколько секунд наклонив голову к плечу, молча смотрела на неподвижную фигуру, потом, поняв, что признаков жизни фигура самостоятельно не подаст, проговорила:
– Спасай человечество.
– Попроси Крайста, – прозвучало из-под шляпы, – Он это умеет не хуже меня.
– Ты, что же, хочешь, чтобы я к Нему обращалась по таким мелочам?
– Мелочи – это то, что всегда не хватает людям. И только за этим, люди обращаются к нему. Когда люди думают, что делают что-то великое, они уверены, что могут обойтись без Него, – пробормотал Искариот, поднимаясь с земли и отряхивая со своей дорогой французской тройки, приставшие к ней травинки и головки репейника:
