Паромщик - Джастин Кронин
– Эй! – крикнул я. – Есть здесь кто-нибудь?
И снова тишина. Паника внутри меня нарастала. Вдобавок я зяб все сильнее. И когда ночи успели стать такими холодными? Я дернул ручку, и оказалось, что дверь не заперта.
– Эй! Хозяева, принимайте непрошеного гостя!
В тесной передней пахло сыростью и отчасти – плесенью. Постепенно до меня дошло: здесь никто не живет. К этому времени я успел побывать в нескольких комнатах. Пустые стены и полное отсутствие мебели. Никаких признаков того, что когда-то тут жили люди. Я попытался найти телефонный аппарат, но и его, естественно, тоже не было. Судя по всему, дом пустовал уже много лет.
Из гостиной на задний двор вела раздвижная стеклянная дверь. К этому времени я уже ничего не искал и открыл дверь просто так. Я выбрался в патио. Камни пола во многих местах раскрошились. Из трещин росли сорняки. За патио лежало темное открытое пространство.
Оказалось, что это плавательный бассейн. Дно завалено мусором, сверху – слой протухшей воды толщиной в несколько дюймов.
Что здесь произошло? Куда делись жильцы? И почему от этого места веяло такой грустью и чувством невосполнимой потери? Складывалось ощущение, что жившие здесь просто сбежали.
Тогда-то я и увидел мужчину.
Он стоял на краю патио, спиной ко мне, запрокинув голову к небу, словно любовался звездами. На нем тоже был халат. Вот удача! Собрат по несчастью, которого тревожные сны подняли с постели, и он, подобно мне, отправился бродить в ночной темноте. Моих шагов он не слышал. Я кашлянул и окликнул его:
– Прошу прощения, сэр! Может, вы подскажете, куда я забрел?
Он не ответил. Я подошел к нему сзади.
– Видите ли, я нуждаюсь в помощи. – Чтобы незнакомец не встревожился, я остановился в нескольких футах от него. – Дело в том, что я заблудился.
Молчание. Потом:
– Звезды какие-то не такие.
Странное замечание. Может, я чего-то недослышал?
– Даже не верится, что раньше я не замечал этого. А ты видишь? – Продолжая стоять ко мне спиной, он поднял руку и широким жестом обвел небо. – Звезды вообще не на тех местах.
Мне вдруг стало очень неуютно и даже страшно.
– Но ты ведь всю жизнь знал это, верно? Время проснуться и вдохнуть аромат кофе.
Он резко повернулся ко мне. Мои руки и ноги стали желейными. Силы куда-то делись. Казалось, я завис над землей, словно воздушный шарик. Кошмар, в котором я никак не мог опуститься на землю и боялся, как бы не улететь навсегда.
Этим человеком был я.
– Ты забыл, да? – Он крепко и больно схватил меня за плечи. – Грустное ничтожество, ты успел все позабыть.
Я дрожал, не в состоянии произнести ни слова.
– Открой глаза!
– Отпустите меня, – промямлил я. – Я ничего не понимаю.
Он разжал пальцы и влепил мне пощечину. Щеку обожгло невыносимой болью.
– Открой глаза, я сказал!
Он снова ударил меня. Я скулил, как собачонка. Сил сопротивляться не было.
– Эй, соня!
И опять.
– Да открой свои чертовы глаза!
– Открывай глаза, соня.
Прохладные простыни, солнце, струящееся в глаза, лицо, склонившееся надо мной. Элиза.
– Ну наконец-то проснулся, – с улыбкой сказала она.
Я поморгал, прогоняя остатки сна. Элиза, уже одетая для работы, сидела на краешке кровати, словно медсестра, собирающаяся измерить мне температуру.
– Который час? – спросил я.
– Около десяти.
Надо же, как я заспался. Жена давным-давно встала, успела поработать в мастерской, позаниматься фитнесом, перекусить, принять душ и одеться. А я все это время дрых. Изрядная часть утра прошла без меня.
– Я позвонила Уне и сказала, что ты неважно себя чувствуешь. Оставайся дома и отдыхай. А мне надо в город по делам.
Огненно-рыжая Уна была моей секретаршей, хотя на самом деле играла более важную роль, сравнимую с ролью первого зама. Я считал, что с ее умом и деловой хваткой заниматься секретарской работой – просто гробить себя. Год за годом я ждал, что Уна найдет себе занятие, больше отвечающее ее способностям, однако она так никуда и не ушла.
– Спасибо, – сказал я жене. – Но мне все равно нужно поехать и составить отчет.
– Проктор, ты серьезно? Уверена, что это вполне сможет сделать кто-нибудь из твоих сотрудников.
– У нас так не принято, – возразил я; Элиза выразительно посмотрела на меня. – Хорошо. Я тебя понял. Но рано или поздно мне все равно нужно там появиться.
Кажется, мой ответ ее удовлетворил. Она наклонилась и поцеловала меня в губы. Не чмокнула, а именно поцеловала, сказав:
– Минувшей ночью ты был очарователен.
Она имела в виду секс? Или это мне тоже приснилось?
– Ты тоже.
Элиза встала с кровати. В этот день она оделась изысканнее, чем обычно: шелковая блузка кремового цвета с умеренным вырезом, короткая облегающая юбка и туфли на высоком каблуке. Женщина, одевшаяся для войны. Должно быть, ей предстояла встреча с важной покупательницей.
– Не забудь, что вечером нас ждет поход.
Я прошерстил память, но так ничего и не выудил.
– Прости, но я не помню, куда мы идем. Подскажи.
– На концерт, – вздохнула она. – С моими родителями. Неужели забыл?
Мои тесть и теща – завзятые меценаты. Опера, симфонические концерты, театры. Они заседают во всех благотворительных комитетах и получают абонементы на все спектакли и концерты, часто приглашая и нас.
– Представь себе, забыл. Еще раз прошу прощения.
– Это последствия стресса, – сказала Элиза и снова улыбнулась. – Понимаю. – Наклонившись, она наградила меня вторым поцелуем. – Я так горжусь тобой, Проктор. Мы это преодолеем. Вот увидишь, перемена пойдет тебе на пользу.
Она ушла. Вскоре я услышал скрип гравия под колесами отъезжавшей машины. Я был одновременно рад и не рад остаться один. В ванной я подключил ридер и измерил уровень своей жизненности. Семьдесят пять процентов. Не так плохо, как я опасался, и тем не менее не ахти. Ну и состояньице! Я пробудился от сна и оказался в других снах. Мысли начали тревожно ветвиться. Кто поручится, что я и сейчас не продолжаю спать?
Не буду же я до вечера валяться в постели. Я побрился, оделся, подумал о завтраке, однако сил соорудить себе что-нибудь не было. Я ограничился чашкой кофе.
