Кира Церковская - For сайт «Россия»

– Эх, Катя, Катя, зря ты свои наколенники или как их там, не надела! – запричитал фельдшер, размахивая руками, как дирижер, но для руководства санитарами. Они быстро и аккуратно переложили коллегу на носилки. К тому времени девушка более-менее пришла в себя. Из виска сочилась кровь, но рана была неглубокой. При передвижении дико разболелась нога. То, что там сложный вывих, а, скорее всего перелом, Иван Петрович не сомневался.

– Рискованная ты девушка, Пироваева. И зачем ты решила в лихую казачку поиграть?..

– Не играла, такая и есть, – прошептала она в ответ. – Голова кружится и очень тошнит, наверное, сотрясение.

– Не мудрено, – ответил фельдшер, повертев в руках камень, лежавший рядом с головой девушки. – Слава Богу, чуть-чуть не долетела до острого угла булыжника.

Санитары уже внесли носилки в машину и махнули Ивану Петровичу, показывая боевую готовность отправиться в путь.

– Это серьезно? – заминаясь, спросил мужчина.

– Как знать, будем надеяться, что все обойдется. – Прочитав беспокойство за девушку во взгляде не только коневода, но и его подопечного, фельдшер пообещал, что при первой возможности Катя позвонит и отчитается о состоянии своего здоровья.

Карета скорой помощи, как и полагается, отправилась в больницу на максимально доступной скорости и с мигалкой.

– О, торжественно, – пошутила Пироваева.

– Ты все не унимаешься! Лежи уже, сейчас тебя точно «раз-раз и на матрас».

– Да уж, ни дня без дорогой больницы. Правда, теперь в другой роли.

Говорила Катя с некоторым усилием, но умирающим лебедем уже не выглядела. При попадании колес автомобиля в ямку или подскоке на очередной кочке, девушка корчилась от боли в ноге. Неожиданно они оказались в пробке. Там и тогда, когда это было почти невероятным. Пустяковая ситуация «встретивших» друг друга автомобилей стала причиной неразберихи в движении. Ждали приезда ГИБДД. Но Иван Петрович посчитал вредным для своей пациентки лишнее промедление. Он вышел из машины и направился к водителю автомобиля, который преградил им дорогу, но к происшествию отношения не имел, с просьбой подвинуться немного, что на глаз казалось вполне исполнимым. Машины стояли не стройными рядами, а витиеватыми спиралями, совершенно нелепо и безобразно, казалось, что все сложившееся сейчас на дороге не имеет здравого объяснения. Вот эту ситуацию и хотел исправить фельдшер. Как только он обогнул карету скорой помощи, послышался удар, звон битого стекла и заглохший гудящий сигнал. На шум выбежали санитары. Они подхватили израненного коллегу с капота неожиданно выехавшего автомобиля. Удар был лобовым и мощным, Иван Петрович трагически неловко поранил голову. Санитары – молодые люди крепкого телосложения – попросили «Дорогу!» таким тоном, что свободная колея тут же организовалась. Фельдшер был в сознании, когда его внесли в машину.

– Катя, Катя, позвони своему коню, он у меня так и стоит перед глазами виноватый, позвони потом…, у тебя всегда хорошо получалось ходить конем, даже в окончании… партии… сложной. – Последние слова Иван Петрович просипел в окровавленный висок девушки. Она вздрогнула, чувствуя знакомый холодный шелест, окутывающий все тело, когда рядом с тобой уходит человек из жизни. Она взяла его за руку. Он сам закрыл глаза и только выдохнул, больше не набрав воздуха в легкие.

…Как ты там ни прыгай,Но для каждого из насЖизнь – загадочная книга —Издается только раз.

Сочельник. Самая волшебная ночь в году. И бывает же так: находишь себя тогда, когда кого-то потерял…

Нет, я, конечно, не оправдываю столь высокую цену опыта. Но… разве нам решать, что ценно, а что бесценно? И, знаете, все, кто меня услышит? Я для себя поняла, что нам и решать! Ведь у каждого из нас есть время, которое мы ценим или не очень, распоряжаемся им по-своему, заполняем его тем, что считаем полезным и приятным, но пока оно есть, каждый сам и решает, сам расставляет приоритеты. А когда времени уже не остается, или его уже нет вообще (поверьте, друзья, я как врач точно знаю, что может значить одна минута, три и критические семь). Тогда секунды разливаются в года, а десяток секунд – в десятилетие. Это ни с чем не сравнимое ощущение. Никогда и не помышляла о работе в интенсивной терапии, а выбрала для себя вполне спокойную обычную терапию. Но его величество Случай все изменил. С тех пор прошло пять с лишним месяцев, и теперь, когда вихрь перемен уже успокоился, я могу спокойно оглянуться на свое недавнее прошлое и сделать выводы.

Время действительно относительно: по эмоциональным ощущениям мне кажется, что прошла половина жизни. У меня в двадцать шесть появились седые волосы… А по календарю прошло всего пять с небольшим месяцев.

Началось все с того, что, привезя в морг тело, я вдруг обнаружила, что… на каталке не покойник, а еще живой человек! Сюжет, конечно, достойный банального триллера. Начала делать искусственное дыхание, далее реанимационные мероприятия, одним словом, спасли, как говорится, вернули с того света.

Или началось все раньше, когда мы с молодым коллегой (он студент и подрабатывает на «скорой») полночи обсуждали каково это: когда на твоих глазах человека покидает жизнь, когда твои руки чувствуют, как слабеет, а затем тяжелеет его тело.

Важнее то, что случилось после. Если кратко, то так: я упала с лошади, смертельная травма головы была в нескольких сантиметрах от меня. По вызову приехал мой коллега. Не тот, который переживал смерть пациента, а другой, матерый фельдшер. Никогда не забуду его глаза: они всегда влажные, казалось, любое сентиментальное событие может растрогать его до слез. Но он никогда не плакал. Пока он вез меня с переломанной конечностью и пробитой головой без угрозы для жизни, мы попали в пробку. Выйдя проучить наглых водителей, не желавших пропустить машину «скорой», по чудовищному стечению обстоятельств, был сбит подъезжающей машиной. Это роковое событие повергло меня в шок на несколько месяцев. Сколько ни билась психолог надо мной, все было тщетно. Пока я зализывала физические раны, пришлось поразмышлять над душевными. У меня вдруг выстроилась страшная причинно-следственная цепочка: сначала я вернула к жизни пациента, направленного в морг, затем сама чуть Богу душу не отдала, но осталась жить и тут же Иван Петрович (так звали обладателя плачущих глаз) погиб. Странный, странный клубок из жизни и смерти. Эти две нити так плотно переплелись в моей жизни… Я терзалась мыслью: «Почему?» Почему все так произошло? Неужели чудо возвращения к жизни пациента стало пусковой кнопкой для дальнейших событий? Может быть, все это мистический флер, навеянный мне депрессией. Ведь еще один человек уходил, взяв меня за руку. Уходил навсегда.

Но психика человека все-таки устроена таким образом, что ищет объяснения, решения и все для того, чтобы остающемуся жить было возможно продолжить свой путь. И в лабиринтах моей души нашлось такое объяснение – я оказалась там, где должно, и каждый выполнял свой долг. Может, мне суждено не отсиживаться на спокойных должностях, а именно ПРОВОЖАТЬ? В последний путь, коль суждено, и возвращать, если час отдать Богу душу еще не пришел.

Именно такая позитивная и эгоцентричная мысль, как ни странно, вернула меня к жизни. Нога зажила относительно быстро (несложный закрытый перелом), сотрясенный мозг тоже быстро «вернули на место». И на каком-то консилиуме или ином врачебном сборище обсудили мой перевод в отделение интенсивной терапии. Замечу, у меня второй год интернатуры. И теперь самую волшебную ночь в году я проведу за удивительной и сложной работой – на границе между жизнью и смертью девятнадцати пациентов нашего «интенсивного» отделения.

Извиняюсь, если мои первые попытки стать блоггером больше напоминают излияния в дневник. Но ведь тем и хороша Интернет-переписка: можешь сказать все искренне, не боясь укоризненного взгляда, открыться как есть.

Юла:

Хорошо там, где нас уже нет

Ка-Пир! Ты молодца, сильная девчонка, раз в такое впряглась.

Наверное, нелегко это и по нервной системе бьет. Но, как говорится, каждому свое. Так держать!

P.S. Надеюсь общаться с тобой здесь, в реале к тебе на работку загреметь не хочу.

Позвольте, позвольте, барышня. Однако, гордыня-с. Конечно, не скажу, что это недопустимо в Вашем возрасте, но, милочка, все-таки гордыня. Слишком вольной уж Вы себя возомнили. Как будто не в больнице оправдываете клятву Гиппократа, а в Небесную канцелярию на службу ходите. Будьте скромнее, деточка, и люди, живые, конечно, к Вам потянутся.

Ученый