Павел Корнев - Бессердечный
– Готов? – спросил я Рамона.
Тот в ответ качнул брандспойтом огнемета.
– Готов.
Внутри оказалось пусто. Голый камень стен – и все; не осталось даже лепнины под потолком. Да и сами потолки местами зияли темными провалами. При штурме дворцу крепко досталось.
Мы настороженно двинулись по комнатам в поисках спуска в подвал, а когда я оглянулся, то без особого удивления обнаружил, что следов за нами не остается и внутри дворца; пол затянуло мелкое крошево серого пепла.
Первый люк в полу ожидаемо обнаружился на кухне. Я включил прихваченный с собой из броневика электрический фонарь и осветил уходящие вниз ступени.
– Иду первым, – решил Рамон.
Я немного поколебался, затем поборол неуютную дрожь – ненавижу подвалы! – и двинулся вслед за напарником, намеренно отставив руку с фонарем в сторону.
Подземелье оказалось просторным и абсолютно пустым, лишь торчали из стен и потолка железные крюки. Некоторые из них были оплавлены, и абсолютно все проржавели насквозь.
Мы с Рамоном быстро огляделись и стали поспешно подниматься наверх. Возможно, где-то здесь и были потайные ходы, но простучать все стены представлялось затеей просто-напросто нереальной.
– Подвал слишком маленький, – решил крепыш. – Должно быть что-то еще!
– Должно, – согласился я с приятелем.
Мы двинулись дальше и сразу уткнулись в завал рухнувших межэтажных перекрытий. Пришлось вылезать в окно и забираться в заинтересовавшее нас помещение с улицы.
Старания оказались вознаграждены огромной дырой в полу. Рамон остался стоять у стены, я осторожно подобрался к пролому, глянул вниз и сообщил:
– Похоже, это был арсенал.
– И?
– Полностью завалило.
Мы обошли несколько залов с просевшими из-за обрушения подвалов полами, проверили левое крыло дворца и скептически уставились через одно из окон на полностью разрушенное правое.
– Туда лезть – себе дороже, – решил Рамон.
Я кивнул и позвал крепыша за собой:
– Идем! Здесь еще не все проверили.
Последний обнаруженный нами спуск в подвал оказался перегорожен рухнувшей балкой, но мне все же удалось протиснуться в узкую щель. Дальше проход был свободен, и Рамону пришлось снимать со спины баллоны и лезть следом.
Когда он заволок за собой огнемет и вновь навьючил его на себя, я первым спустился на пролет ниже, присел и высветил фонарем уходящий куда-то в темноту подземный коридор.
– Похоже, нашли!
– Не понимаю, чему ты так радуешься, – пробурчал крепыш.
Ворчание приятеля я проигнорировал. Пропустил его вперед, а сам двинулся следом, закинув винчестер на плечо, поскольку управляться одновременно и с ружьем, и с фонарем было на редкость неудобно.
Вскоре попалось боковое ответвление, мы свернули туда, оглядели комнатушку с обвалившимся потолком, заглянули в следующую каморку и обнаружили спуск на более нижний уровень.
– Туда? – вздохнул Рамон.
– Да!
Крепыш первым двинулся по лестнице с потрескавшимися ступенями и вскоре остановился, дожидаясь меня. Я присоединился к нему и осветил фонарем ровную гладь черной воды, доходившую едва ли не до потолка.
– Возможно, у них есть лодка, – предположил крепыш.
– Не думаю, – решил я и попятился обратно.
Высказанное напарником предположение имело право на жизнь, но меня уже протряхивало от желания выбраться под открытое небо.
– Оставим напоследок, – объявил я и тем самым изрядно погорячился, поскольку обойти обширное подземелье дворца удалось только к пяти часам вечера. Где-то приходилось перебираться через завалы, где-то – выискивать пути обхода, спускаться на нижний уровень и брести там по колено в черной воде.
А в итоге – ничего и никого.
Лишь сильнее давило неуютное чувство опасности, заполоняли голову шепотки полузабытых страхов, тряслись поджилки при каждом неожиданном шорохе. И нервничал не только я, Рамон тоже стал беспокойным и раздражительным, постоянно озирался и беспрестанно вертел брандспойтом из стороны в сторону.
Поэтому, услышав мое предложение отложить обследование нижнего уровня до завтрашнего утра, он ухватился за эту идею с нескрываемой радостью.
– Скоро начнет темнеть, – поежился крепыш.
Я кивнул. Вечером здесь будет и вовсе жутко.
И мы поспешили на выход. Поднялись из подвала и, не став блуждать по дворцу, выбрались на улицу под мерно сыпавшую с неба морось через первое попавшееся окно.
Рамон погасил горелку огнемета и с облегчением перевел дух.
– А может, здесь и нет никого, – заявил он, подставляя дождю раскрасневшееся лицо.
– Может, и нет, – вздохнул я, пряча под куртку электрический фонарь.
Мы переглянулись и зашагали к оставленному у центрального входа броневику. Раскинувшаяся со всех сторон чернота выгоревшей земли и полнейшая тишина удивительным образом действовали на нервы и словно понукали поскорее убраться отсюда и никогда больше не возвращаться. Страшно даже помыслить, что творилось здесь в день штурма.
Самоходный экипаж обнаружился на прежнем месте. Рамон быстро закинул огнемет в кузов, поднял задний борт и заскочил в кабину. Я без промедления выжал газ, и броневик покатил к дороге.
Чем дальше удалялись мы от руин, тем спокойней становилось на душе, поэтому когда выжженная гневом падшего земля осталась позади и колеса принялись буксовать на раскисшем от дождя поле, я остановил броневик и выбрался из кабины.
– Лео, что случилось? – удивился Рамон, которого продолжала потряхивать мелкая неровная дрожь.
– Нечего, – отозвался я и закинул в рот леденец. Повертел в руках полупустую жестянку и спросил: – Ты в порядке?
– В порядке, – подтвердил напарник и передернул плечами. – Только все же хотелось бы убраться отсюда! – и напомнил: – Кстати, что с моими деньгами?
Я отсчитал пять сотен и огляделся по сторонам. Холм своими поросшими кустарником склонами мозолил глаза, но понять, чем именно он меня так раздражает, никак не удавалось.
– Пустышка, как думаешь? – поинтересовался я у прятавшего деньги в бумажник крепыша.
Тот оглянулся на руины и неуверенно пожал плечами. Страх перед возвращением в это проклятое место и стремление заполучить очередные пятьсот франков явно уравновешивали друг друга, поэтому в итоге он обреченно вздохнул:
– Не знаю, Лео. Просто не знаю. Подвал до конца мы не проверили, но там полно воды…
– Все так, – отозвался я и указал на холм. – Рамон, ничего тебя не смущает?
Крепыш снял фуражку и задумчиво почесал затылок, потом покачал головой:
– Нет.
– Кусты! – вдруг сообразил я. – Вон прореха! Кто-то вырубил там кусты!
– Неплохой наблюдательный пункт, – решил Рамон, приглядевшись. – Проверим?
– Обязательно. Сходим налегке, огнемет не бери.
– Уверен?
– Да, – подтвердил я и закинул за спину ранец с одноразовым огнеметом Александра Дьяка.
Мы загнали броневик в подлесок, навесили на него замок и начали взбираться по крутому склону. Проламываться через кусты было занятием не из легких из-за густо разросшегося терновника, и лишь благодаря промытому ручьем оврагу удалось приблизиться к вершине, не потратив на это весь остаток дня.
Верхушка холма поросла высоченными ливанскими кедрами, под сенью их тенистых крон не приживались ни кусты, ни трава, лишь торчали во все стороны засохшие сучья, да пружинил под ногами ковер прелой хвои. Там было темно, сыро и просторно, поэтому остаток пути занял не больше пяти минут.
– Надеюсь, тебе от предков из Нового Света достался дар следопыта? – пошутил я, прислонясь к шершавому стволу кедра, чтобы перевести дух и дать отдых отбитой ноге.
Рамон перехватил винчестер и позвал меня за собой.
– Идем! – буркнул он. – Скоро стемнеет.
Минут через десять мы отыскали расчищенное от кустов место и оценили открывавшийся оттуда вид.
– Отличная огневая позиция, скажу я тебе, – впечатлился крепыш.
Мы обошли вершину по кругу и вскоре обнаружили еще одну вырубку, на этот раз выходившую на проселочную дорогу, которая и привела нас сюда.
– Это еще ни о чем не говорит, – решил Рамон. – Кто угодно мог это сделать.
– Все это очень подозрительно, – не согласился я с напарником. – Лучшего наблюдательного поста в округе не найти.
– Ну и?
– Мы с тобой что-то упускаем.
Я встал на краю вырубки, глянул вниз и заметил на камнях ниже по склону холма несколько окурков.
– Ты куда? – встрепенулся Рамон, когда я, хватаясь за торчавшие из земли корни, принялся спускаться к обнаруженным мной уликам.
– Сейчас! – отозвался я, выискивая в траве окурки.
Те оказались свежими. Я собрал пять штук, убедился, что все они одинаковые, с характерным прикусом посередине фильтра, оставил себе один и протянул руку напарнику. Рамон втащил меня обратно, увидел находку и покачал головой:
