Павел Корнев - Бессердечный
Проснулся от тряски, когда проехали давешний пруд. Рыкнув движком, Рамон направил броневик в обгон телеги и спросил:
– Дальше как ехать?
Я только зевнул.
– Лео! – возмутился крепыш.
– Прямо! – махнул я рукой и попытался вытянуть затекшие ноги, но кабина на мои габариты рассчитана не была. – Ты газеты с утра не покупал?
– Нет, – мотнул головой напарник. – Не до того было.
– Досадно.
Минут через сорок я заметил знакомую стелу и велел сворачивать на проселочную дорогу, а потом Рамон и сам разглядел вчерашний холм и завертел головой, выискивая примятую колесами траву. Массивный броневик тяжело перевалился через неглубокую канаву и покатил, сотрясаясь всем корпусом, напрямик через неровное поле.
– Сразу в подвал? – спросил Рамон.
– Нет, – мотнул я головой, – сначала проверим катакомбы. Вход в них – с другой стороны холма, как тебе такое?
– На совпадение не похоже, – разделил приятель мои сомнения, направляя броневик по самому краю проклятого имения. Он уверенно обогнул холм и заглушил двигатель, не став пытаться въехать на пологий склон, сильно заросший кустарником.
Распахнув дверцу, я высунулся наружу и задумчиво оглядел кусты, в зеленом покрове которых не виднелось ни единой прорехи.
– Там! – встрепенулся вдруг Рамон. – Овраг!
– Давай проверим, – решил я и вытянул из-за сиденья ранец с одноразовым огнеметом, а потом и самозарядный карабин.
Крепыш прихватил винчестер и выбрался следом. Заперев броневик, мы направились к замеченному Рамоном оврагу и вскоре обнаружили, что никакой это не овраг, а размытая дождями дорога. Росшие по обочинам высокие кусты местами смыкались верхушками, образуя настоящие арки, но меж массивных каменных плит росла лишь чахлая трава.
– Сюда и броневик можно загнать при желании, – тяжело отдуваясь, произнес Рамон на середине склона.
– Можно, – согласился я, поскольку подъем и в самом деле оказался достаточно пологим. – Но смысл?
– Да я так, – пожал плечами крепыш. – В принципе…
Через пару минут мы выбрались на выложенную каменными блоками площадку, на дальнем краю которой чернел зев пещеры.
– Возвращаемся за огнеметом? – спросил Рамон, с опаской озираясь по сторонам.
– Подожди, – попросил я и достал из кармана ручную гранату. – Прикрой!
Крепыш взял винчестер на изготовку, тогда я первым приблизился к пещере в склоне холма, сунулся внутрь и сразу отпрянул назад, обнаружив прямо под ногами практически отвесный провал. Убрав гранату обратно в карман, выпростал из-под куртки висевший на ремне фонарь и направил его вниз. Яркий луч высветил лишь неровные стены с необтесанными камнями, а до дна не достал, и оставалось только гадать, как глубоко уходит лаз.
Рамон кинул вниз маленький камушек, прислушался и предположил:
– Метров пятнадцать, не меньше.
– И как тут спускаться? – озадачился я.
Пусть провал и уходил вниз под небольшим углом, а неровные камни могли служить неплохими упорами для рук и ног, но с громоздкими баллонами за спиной риск сорваться превышал все разумные пределы. Лезть же вниз с одним только одноразовым огнеметом представлялось мне затеей в высшей степени сомнительной.
– А стоит ли нам вообще туда соваться? – хмыкнул Рамон. – В кузове ящик гранат. Подорвем, и дело с концом!
– Есть и другие выходы.
– Давай поищем их.
– Рамон, – вздохнул я, – твой оптимизм несказанно радует меня, но катакомбы могут тянуться на десятки километров.
Крепыш разочарованно сплюнул и спросил:
– Откуда они вообще тут взялись?
– Раньше здесь хоронили христиан.
– Под самым носом у падшего?
Я пожал плечами, выключил фонарь и зашагал вниз по склону.
– Что теперь? – тут же нагнал меня Рамон.
– В кузове должна быть веревка, попробуем спуститься.
– А привяжем к чему?
Росшие на склонах холма кусты доверия не внушали, поэтому я решил загнать сюда броневик.
– Сзади крюк, привяжем к нему.
Так и сделали. Сдавать задом вверх по склону не решились, сначала въехали на каменную площадку перед пещерой и там уже развернули самоходную коляску, благо свободное пространство подобному маневру нисколько не препятствовало.
После этого я помог страдальчески кривившемуся из-за боли в пояснице Рамону затянуть ремни огнемета и вытащил из кузова бухту прочной веревки.
– Думаешь, длины хватит? – спросил у напарника, поднимая задний борт.
– Сейчас прикинем. – Крепыш привязал к концу увесистый гаечный ключ и зашвырнул его в провал.
Прежде чем снизу раздался лязг металл по камням, успела размотаться лишь треть бухты, поэтому я спокойно дотянул второй конец веревки до броневика и затянул узел на торчавшем снизу железном крюке.
– Здесь метров десять, – уточнил свой первоначальный вывод Рамон. – Слушай, Лео, а что, если огнемет отдельно спустить?
Я обдумал это предложение и кивнул:
– Давай!
Мы вытянули веревку, освободили Рамона от баллонов и потихоньку опустили громоздкий агрегат в катакомбы.
– Вперед! – поторопил я напарника, передав ему фонарь.
Крепыш повесил его на шею и уверенно скользнул за огнеметом. Я выждал, пока ослабнет натяжение веревки, и сунулся следом.
– Порядок? – окликнул напарника.
– Да, спускайся! – отозвался Рамон, его голос донесся раскатистым эхом.
Тогда я ухватился за веревку и свесился в пролом. Носки сапог заскользили по влажным камням, но вскоре удалось нашарить упор и перенести часть веса на ноги. Дальше пошло проще. Я цеплялся за веревку, отталкивался от неровной стены и скользил вниз.
– Взбираться будет легче! – объявил я, спрыгнув на каменный пол, и вдруг наверху налилась сиянием алая точка сигаретного огонька. Миг она пылала в темноте, потом сорвалась вниз, пролетела мимо меня и рассыпалась искрами, упав на каменный пол.
Я поднял окурок самокрутки, уловил аромат любимого табака лепрекона и с облегчением перевел дух. Перевел взгляд на испуганно вжавшегося в стену Рамона и махнул рукой:
– Не обращай внимания.
– Кто это?
– Помнишь карлика из опиумной курильни? Ты еще погнался за ним в коридор?
– Какого черта он увязался за нами?! – вспылил крепыш.
– Он работает на меня, – слегка приукрасил я наши отношения.
– Да ты шутишь!
– Забудь! – потребовал я и принялся навьючивать на крепыша баллоны огнемета.
– Дьявольщина! – выдохнул напарник. – Так и спину сорвать недолго!
– Напомнить расценки грузчиков?
– Ты меня теперь до конца жизни деньгами попрекать будешь?! – вспылил Рамон. – Давай! Найди кого-нибудь другого на эту работу!
– Не ори, – попросил я и посветил фонариком в уходящий вглубь холма проход.
Каменные стены были гладко стесаны, потолки возвышались метра на три, никаких замурованных проемов, никаких пустых ниш. Если в этих катакомбах и хоронили умерших, то делали это дальше от входа.
– Вперед! – приказал я Рамону.
Тот привел огнемет в боевую готовность и первым двинулся по проходу. Я зашагал следом. Цевье винчестера устроил на сгибе локтя левой руки, в ней же держал фонарик. Указательный палец правой лежал у спускового крючка – огонь я готов был открыть без всякого промедления. Даже темные очки снял, чтобы не упустить ни единой мелочи; в любом случае луч электрического фонаря выдавал наше приближение много раньше, чем блеск глаз.
– Пусто здесь, – прошептал Рамон.
Я промолчал.
Подземный лабиринт уже начал действовать мне на нервы. Ходы тянулись, тянулись и тянулись вглубь холма; изредка мы оказывались на их пересечении и всякий раз поворачивали налево, а Рамон еще и делал отметины на стенах куском предусмотрительно прихваченного с собой известняка. Впрочем, особой запутанностью верхний уровень катакомб похвастаться не мог, я прекрасно запомнил дорогу и так.
На уходящую вниз лестницу мы наткнулись минут через десять; Рамон шумно вздохнул и первым двинулся по каменным ступеням, я подсвечивал ему из-за спины.
Второй уровень подземелья заметно разнился с верхним. Ходы превратились в узкие высокие щели, потолки терялись в темноте, и до них даже не всегда доставал луч фонаря. Всюду на стенах темнели ниши могил; обломки некогда закрывавших их плит валялись под ногами.
Древнее захоронение разграбили, и сделали это на редкость неряшливо.
Часто на камнях попадались непонятные надписи, иногда в глаза бросалась христианская символика; чаще всего это были вырезанные на стенах рыбы и соединенные воедино буквы «Х» и «Р». Зачастую их уродовали относительно свежие сколы.
– Тут вообще ничего целого не осталось? – спросил Рамон, приглушив голос до едва слышного шепота.
– Думаю, нет.
– А где тогда кости?
– Понятия не имею, – не нашелся я, что ответить. – Катакомбы могли разорить века назад.
