Мир содрогнулся… Народ не заметил… - Николай Александрович Стародымов
– Ну, здравствуй, чужестранец!
Голос у Добрыни оказался под стать внешности: какой-то даже по звучанию богатырский.
– Храни тебя милость Аллаха, почтенный воевода! – прижал руку к сердцу и поклонился хронавт.
– Присаживайся! – кивнул на лавку Добрыня. – В ногах правды нет…
Ибрагим удержался от усмешки. С языка рвалась шутка, что, мол, в том месте, на которое ему предлагается присесть, правды не больше.
Он ещё раз поклонился и присел на покрытую полавочником протянувшуюся вдоль стены лаву.
– Значит, Ибрагимом тебя кличут? – уточнил воевода, демонстрируя, что готовился к встрече.
– Совершенно верно, боярин, – склонил голову хронавт. – Ибрагим у нас, Авраам у христиан… В честь него и назван…
– Так ты к нам издалече пожаловал? – не то спросил, не то утвердительно произнёс Добрыня.
Чувствовалось, что он прощупывает собеседника, прикидывая, как строить с ним разговор. Ибрагим, понимая это, решил облегчить задачу боярину, выставляя себя простачком.
Только бы не перестараться!
Ибрагим уже не раз ловил себя на том, что разговаривает с местными жителями как с немного умственно отсталыми. Или с дремучими крестьянами, которые ничего не знают о настоящем Большом мире, с аборигенами, для которых Вселенная оканчивается у опушки леса, а вращается вокруг местного капища. У него постоянно просачивалась снисходительность в голосе.
Ладно, хозяин постоялого двора, или даже встретивший его у ворот секретарь… Но если снисходительность почует Добрыня – кто знает, как он на это отреагирует! Кликнет ката – и не заступится за Ибрагима никто! И никакой запас компьютерных дополнительных «жизней» не спасёт.
– Очень издалека, воевода, – кивнул хронавт, и подумал, что это утверждение соответствует действительности просто невероятно. – Десять тысяч вёрст на восход солнца… – приврал он немного ради красного словца.
Добрыня удивлённо вскинул брови.
– Десять тысяч?.. А не брешешь ли ты часом, братец?..
Хронавт слегка пожал плечами.
– Не вру. Ну, если ошибся чуток, то совсем немного… Кто ж такие расстояния измерит – Аллах единый!.. За Итиль-рекой да за землёй булгар и черемисов протянулся Югорский камень, Уральский хребет, если иначе… Далее Сибирь начинается, которой конца-края нет. Сразу за уральским Каменным поясом – Иртыш, что из знойных земель киргиз-кайсаков истекает, в Обь впадает и далее в Студёный океан течёт… Потом ещё горы, уж не знаю даже, как именуются… Затем Енисей-батюшка, в него красавица Ангара впадает… А эта огромная неукротимая река начало берёт в Бай-Куль-озере… Там на его берегах и проживает мой народ.
Добрыня слушал внимательно.
– А дальше на восход земли и народы ещё есть?
– А то как же! Там и монголы, и Китай, и кореянцы, маньчжуры, чжурчжени, хунны, якуты… И далеко – Великий океан, где на островах ещё люди обитают: алеуты, айны, эскимосы.
Добрыня немного помолчал, глядя в стол перед собой, и, похоже, соотнося расстояния.
– Это вы, получается, в центре мира проживаете?..
Ну да, Земля ж на трёх китах стоит! – потешался про себя Ибрагим.
Однако ответил иное.
– Каждый народ мнит себя срединным, – рассудительно проговорил он. – А какой из них и в самом деле в центре – одному Аллаху известно.
Воевода качнул головой, признавая правоту гостя.
– А к нам-то по какому делу пожаловал?
– Да просто путешествую, белый свет смотрю, – уклончиво ответил хронавт. – Любопытно…
– А не соглядатай ли ты, не лазутчик ли чей-нито? – сурово уставился на него воевода.
По коже Ибрагима пробежал озноб.
Разбалагурился… Тут ухо нужно держать востро!
– Да чего мне у вас высматривать-то? – он постарался, чтобы ответ звучал как можно убедительнее. – Сам посуди!.. Воевать с вами мы не собираемся… И далеко, и сильнее вы… Уж больно мне хочется объехать все земли Ойкумены, увидеть все народы, живущие под луной… Разные люди для разной цели живут. Кто-то ради войны, а кто-то ради познания мира.
– Ты, значит, ради познания…
– Я – ради познания, – не стал спорить хронавт, в очередной раз думая о том, насколько близок собеседник к истине. – А учёные нашего народа, которые меня направили, ради более глубокого его изучения… Не один ведь я отправился в дальние страны, за мной следуют другие, пусть и в другие земли, – он чуть было не проговорился, не сказал «времена», но время осёкся. – И все мы привозим знания, которые придворные книжники обобщают… Так на основе разрозненных сведений и рисуется всеобщая картина мира.
– А не страшно – одному-то?
– Тут уж – как Аллах рассудит. Угодно ему моё путешествие – он меня сквозь пламя проведёт, воды раздвинет, в непроходимых горах тропу укажет… Ну а прогневаю его – так и в пиале чая утону… Ибо миром правит вера!
И снова Добрыня согласно повёл головой.
– А в чём самая главная суть твоей веры, странник? – спросил он. – Ты можешь чётко и коротко изложить?
Конечно, Ибрагим был готов вести теологические дискуссии. Однако сейчас в каком качестве он выступал?.. Простого путешественника, а не богослова-улема и книжника… К тому же разговаривал с не шибко грамотным язычником, пусть и боярского достоинства.
– Если коротко… – он сделал вид, что подбирает слова.
Сейчас требовалось посулить язычнику нечто такое, что бы он понял, осознал, чтобы захотел принять именно ислам.
– Если коротко, то так. На Небе единый Аллах – на земле единый царь. Пока у каждого народа – свой, но со временем и над всеми народами окажется единый правитель. Главное – что монарх один, и именно он пользуется полной поддержкой Царя Небесного, его представителями в этом мире. Ибо сказано:
«О вы, кто верует!
Вы повинуетесь Богу и Его пророку,
А также тем из вас, кто властью наделён».
– Чётко и ясно, – завершил Ибрагим.
– Это хорошо, – задумчиво проговорил Добрыня.
Ибрагим усмехнулся. Первую наживку заглотили.
– Далее. Государь для достижения общегосударственных целей может… м-м-м… В общем, главное в поступках государя – польза для его державы. Если цель достигнута, ему любой грех простится. Кроме одного: преступления против веры, против Аллаха. Впрочем, искренне раскаявшийся человек получит прощение в любом случае. Только истинно раскаявшийся – наша вера никакого лицемерия, демагогии, фарисейства не признаёт.
Добрыня снова согласно покивал.
– И это хорошо… А если в державе проживают подданные иной веры?.. На Руси много народов…
– Если они покорны воле исламского правителя и исправно платят налоги – то и пусть проживают, молятся кому пожелают. В вере принуждения нет! Единственно, что допускается, чтобы те, на кого ещё не снизошла истинная вера, налог платили больше, чем правоверный – и это справедливо!.. Потому что на те налоги содержится государственный аппарат и армия, то есть структуры, которые защищают подданных государства. И выходит, что мусульмане
