Мир содрогнулся… Народ не заметил… - Николай Александрович Стародымов
Раз за разом Аллах отправлял на Землю своих посланцев, которых люди нарекли пророками. Они пытались направить человеческое сознание в русло истинной веры. Однако человек оказался слишком несовершенным. И вот пришёл пророк Иса, или Иисус, на языке неверных. Только теперь Слово Господне услышали люди! Услышать-то услышали, да мало кто воспринял!
Об этом прямо сказано в Несомненной книге:
Они ответят: «Да, к нам увещатель приходил,
Но мы его отвергли и сказали:
«Бог не послал с тобой Никакого откровенья,
И ты находишься в великом заблужденье».
Формального раскола на Западную и Восточную ветвь христианства ко времени княжения Владимира ещё не произошло, хотя реально разногласия нарастали. А тут ещё арианство набирало силу – со временем (Ибрагим это знал) оно станет благодатной почвой для протестантизма, для лютеранства… Что на Западе, что на Востоке Европы среди последователей Иисуса возникали новые и новые учения: богумилы, спиритуалы, нестяжатели, иконоборцы, какие-то топольники или молокане, а то и вовсе скопцы… Христианство дробилось – а любая река, растекаясь на рукава, неизменно теряет свою силу. А идеология – разве не та же река?!.
Князь Владимир показал себя очень мудрым и прозорливым человеком, он просто не мог делать долгосрочную ставку на верование, переживавшее кризис! Христианство – это тоже религия уходящей эпохи, считали наставники, растолковывавшие кандидатам в хронавты причины принятия на Руси ислама. Потому Владимир избрал путь служения Магомету.
После убийства брата-христианина Ярополка, совершённого по приказу Владимира, у князя-язычника обрубились контакты с Западом. Дряхлевшая Византия боялась нарастания силы у северного соседа, всерьёз опасалась, что Киев, переняв у него христианство, сманит Патриарха, и тогда Царьград совсем утратит своё влияние; тогда падение его станет неизбежным – его завоюют либо крестоносцы римского Запада, либо янычары исламского Востока; в любом случае, Патриарху в Константинополе места не найдётся…
Владимир рассуждал, что коль падение Византии очевидно, то и опору на неё делать не следует.
Остаётся ислам. Тем более… Тут мало кто из преподавателей в силах оказывался сдержать скабрёзную ухмылку… Тем более, говорили они, что Владимир оказался очень охоч до женского пола, и при этом не особо с ними, с бабами, церемонился. Идея гарема ему очень понравилась.
Возьмите в жёны тех,
Которые любимы вами,
(Будь то одна иль)
две, иль три, или четыре.
Как тут устоять?..
По сути, имелось только два препятствия, которые могли бы повлиять на решение Владимира в пользу христианства. Это вино и свинина.
Размышляя над этим парадоксом, Ибрагим оказывался в тупике. Ну, не то чтобы в тупике… В замешательстве!
Из рассуждений наставников выходило, что важнейшие судьбоносные, причём, судьбоносные для миллионов и миллионов людей, решения принимались на основании низменных инстинктов – чревоугодия и похоти. И тут приходилось довольствоваться рассуждениями о том, что Аллах в своей мудрости подталкивал человека к принятию правильного решения не прямо, а опосредованно, так, чтобы человек не умом постиг правоту, а принял её всем существом своим: и разумом мятущимся, и святой душой, и грешным порочным своим телом. Только такое единство гарантирует беззаветное служение истинной вере.
Не всё так просто в вопросах веры! В этом Ибрагим был уверен. Не во всём правы богословы, не во всём права Несомненная книга, да и положения её зачастую настолько иносказательны, что даёт улемам слишком широкий простор для их толкования. Как ни говори, а писали-то Книгу люди – пусть и удостоенные такой священной миссии, но грешные люди!
Конечно, своими сомнениями он не считал нужным делиться ни с кем. Но с другой стороны, особенность организации, в которой ему выпало служить, предполагала определённую степень свободомыслия, даже в вопросах религии. Предполагалось, что курсанты, высказывая крамольное, оттачивают навыки общения с инакомыслящими, с неверными.
Но понимал Ибрагим и другое. За видимой понятливостью и благожелательностью наставников укрывается их острая наблюдательность и верность высшим идеалам. На каждого из курсантов ведётся досье, куда заносится информация о его поведении и взглядах.
Если в вольнодумстве замечен рядовой гражданин каганата – да и пусть себе болтает, пусть сомневается, вразумить его входит в функции местного муллы!.. Но сбившийся с пути истинного служения вере человек более высокого ранга – это уже серьёзно.
Вольномыслие можно позволить курсанту, однако до известного предела. Потому как для человека, от действий которого зависит судьба человечества, колебания допустимы в каких-то частностях – в принципиальных вопросах вера человека должна оставаться неколебимой.
Да и потом… Не возникало у Ибрагима сомнений в вере, ни на йоту не зарождалось. Единственное, в чём он позволял себе сомневаться – в толковании некоторых положений ислама. Это нельзя считать сомнение в вере – это всего лишь признание несовершенства человека!
Согласимся – это разные вещи!
7
Когда Господня помощь ниспадает
И с ней победа,
И на глазах твоих в религию Аллаха
Вольются толпы праведных людей,
Восславь хвалой ты Бога своего
И вопроси прощенья,
Поистине, Он отдающ и Всепрощающь.
(110:1–3)
Воевода Добрыня ожидал Ибрагима в небольшом кабинете. На столе в кажущемся беспорядке лежали документы – норовившие свернуться пергаментные свитки, а также послания, написанные на выделанной коже, берестяные грамоты, даже как будто на бумаге, насколько можно судить с расстояния…
Пощупать бы, осмотреть, сравнить… Провести бы анализ!.. Хотя бы заполучить по клочку образцов!..
Потом, всё потом, не всё сразу, ещё успеется… На пути познания торопливость редко оказывается полезным попутчиком…
Ибрагим с любопытством оглядывался. Не скрывал этого – ему, чужестранцу, и в самом деле всё в диковинку.
На стене висело оружие – несколько различных клинков, басалык, булава, шестопёр… Висело явно не для каза – чтобы всегда оказалось под рукой. Времена-то нынче – бесконечные войны и кровавые стычки, заговор на заговоре, бунт на бунте, едва не каждый нож в спину норовит…
Или это только из далёкого будущего X век представляется настолько кровожадным?
…Сидевший за столом воевода и боярин Добрыня и в самом деле оказался могучим мужчиной. Ибрагим представил, как в его мощной ладони смотрится гусиное перо или стилос – и едва не засмеялся. Меч или копьё представились более уместным… Да сам ли он писал, или у него писарь имелся?..
Как много таких вот частных мелочей о жизни наших предков ещё предстояло выяснить!
Семитские черты в лице воеводы проглядывали, хотя и не слишком бросались в глаза. Вообще-то настоящее имя первого княжьего воеводы было Добран, однако знание этого факта
