Мир содрогнулся… Народ не заметил… - Николай Александрович Стародымов
– Весь исламский мир поддержит тебя, княже, – говорил Любомир. – Слово, которое принёс в наш мир пророк Магомет, стремительно охватило пол-Ойкумены, и продолжает шириться по белу свету, вразумляя новые и новые народы, повсеместно вытесняя христиан…
Слушая Любомира, хронавт подумал, что в этой части его речи не мешало бы продемонстрировать карту Евразии, на которой показать земли, на которых ислам уже стал господствующей религией. Да привести данные, подчёркивающие их военный потенциал…
Ибрагим поймал на себе взгляд Добрыни. И расценил его как приглашение вмешаться.
– Если достопочтимый каган позволит… – начал он.
Владимир нетерпеливо махнул рукой – ему за последнее время довелось уже много вести подобных разговоров, и большинство аргументов сторон он уже знал. От нового человека он и ожидал услышать что-то свежее.
– На Никейском соборе отцы христианской церкви большинством голосов признали наличие у женщины души, – начал Ибрагим, и тут же привлёк внимание собравшихся к столь неожиданному началу. – Тем самым, если мне будет позволено высказать свою точку зрения, участники собора допустили ошибку, которая со временем приведёт к серьёзным проблемам. Наделив женщину душой, вы наделили её также и свободой воли. А значит, предоставили ей право вмешиваться в дела мужчин, влиять на решения мужчин, и даже диктовать им свою точку зрения в самых важных государственных вопросах.
Хронавту пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум, возникший в ответ на его слова.
– Моя вера в этом вопросе говорит иное. Каждый мужчина имеет право иметь четырёх жён. И женщина находится в полной зависимости от мужа, во всём покорна его воле.
Присутствовавшие загудели громче… Ибрагим уловил, что шум, в общем-то, сочувственный к его словам. Ещё бы! Эти язычники слишком погрязли в плотских грехах!..
– Согласно моей вере, рая небесного смогут удостоиться только самые достойные жёны, только лучшие из них, во всём покорные супругам в земной жизни, смогут сопровождать мужей в божественный Джаннат. А так – к услугам каждого праведного на том свете окажутся прекрасные гурии, великолепные шатры, а также любые кушанья и напитки.
– И меды хмельные? – уточнил кто-то.
– И меды, и изысканные вина, и всё, чего душа ваша пожелает…
Ибрагим обвёл взглядом собравшихся. Увидел простые мужские бесхитростные взгляды, в которых читалось такое же понятное мужское отношение к такому собственному будущему.
О том, что главное наслаждение, которым награждается в Раю правоверный мусульманин – это право созерцать Аллаха, хронавт говорить не стал. Этого счастья язычники не поймут.
Он сказал совершенно иное:
– И в таком раю праведник будет блаженствовать целую вечность!
Хронавт торжествовал: он был уверен, что этот эффектный финал предопределит его победу.
Конечно, это не значит, что Владимир прямо сейчас примет решение и объявит о выборе веры. Но пафос завершающей фразы просто невозможно было ничем затмить – это ж элементарная психология.
И тут…
Владимир повернулся к одному из стоявших рядом бояр.
– Устал я нынче, – произнёс он утомлённым голосом. – Вели подать мёду, да повыдержаннее!..
– А вот это, княже, и думать не моги! – раздался насмешливый голос. – Примешь ислам – забудь про хмельное! И нам всем запретишь… На небесах – хоть упейся, на земле – чтоб ни капли!
Это говорил Добрыня.
– Глоток хмельного на земле – и не вкушать тебе в веки вечные медов небесных!..
Всего десяток слов – и рухнула хрустальная башня очарования, только что выстроенная Ибрагимом.
Все зашевелились, заговорили… Только настроение теперь у собравшихся изменилось.
Великий князь Владимир Святославич поднялся с места. Шум в зале стих. Все ждали, что скажет государь.
– Веселье на Руси без вина невозможно! – громко произнёс он.
И направился к выходу.
Ибрагим ошеломлённо смотрел ему вслед. Как же так?.. Что ж это сейчас произошло?..
И вдруг поймал на себе чей-то взгляд.
Это глядел Добрыня. Его глаза щурились в ухмылке.
Значит, это он нарочно!
Значит, специально подстроил, бросив реплику, которая перевернула весь ход диспута!
Получается, именно он, воевода и Первый боярин, возглавлял провизантийскую партию при киевском дворе?..
Именно он, над наивностью которого лишь недавно внутренне потешался Ибрагим!
9
Низвергнись же отсюда!
Тебе не подобает величаться здесь.
Иди же вон! Отныне средь презренных ты!
(7:13)
Восходящее солнце сияло ярко, поверхность Днепра щедро отражало его лучи. Смотреть на всю эту слепящую световую кипень было больно.
Наверное, не только собственно солнечное сияние в том было повинно. Потому что Ибрагим чувствовал, что больно у него не только глазам, но и сердцу. Душе. Всему его внутреннему миру.
Он ещё не осознал во всей полноте, что же произошло. Но разум уже вопиял: случилось нечто страшное!
Ибрагим стоял в группе людей, наблюдавших за происходящим с высокого холма. Далеко впереди из-за горизонта уже выкатилось весёлое летнее солнышко, оно поднималось всё выше над покрытым сплошным зелёным массивом низменным левым берегом великой реки. А внизу, под склоном, мириадами бликов ярко сиял красавец Днепр.
И к нему, к берегу стекалось множество киевского люда.
Сейчас начнётся крещение Киевской Руси!
Неподалёку, повыше группы, в которой стоял Ибрагим, виднелась группа византийских священников. Они сияли золотом драгоценного облачения, в лучах солнца пылали ярко-красным хоругви с ликами Христа и Пресвятой Богородицы, теснились многочисленные кресты на высоких древках…
Вот-вот должен начаться обряд – судьбоносный для Киева, для Европы, для всего человечества. Правда, среди всех собравшихся о всемирно-историческом значении происходящего знал один только Ибрагим. Он единственный ведал, насколько в ближайшие столетия возвысится Русь, какую роль ей предначертано играть в развитии мировой цивилизации, какое судьбоносное влияние станет оказывать на многие другие народы… А вот вектор этого судьбоносного влияния определялся именно сейчас, в этот момент…
Хотя, нет, конечно. Сейчас происходит только внешнее закрепление решения, принятого Владимиром раньше, в ходе того злосчастного диспута.
Потешавшийся в душе над аборигенами Ибрагим, по сути, провалил не только свою разведку, но и вообще всю миссию Института. Своей снисходительностью, своей самоуверенностью хронавт задел самолюбие Её Величества Истории. Он, потешаясь над происходящим, спровоцировал её изменить реальность.
Потому что собственно Истории всё равно, по какому пути двигаться. Ибо её устраивает любой вариант бытия. Быть может, ей даже любопытно посмотреть, а что же случится, если всё пойдёт вот так, и не вот этак!
Кто ж её знает, Историю, кто посмеет сказать, что постиг законы её развития?.. Одно понял Ибрагим: оказывается, она, История, умеет шутить. Правда, как выяснилось, шутки у неё весьма своеобразные.
Вот, оказывается, в чём главная опасность путешествий
