Предназначение - Галина Дмитриевна Гончарова
И службу свою в Россе он был намерен исполнить как можно лучше.
Впрочем, и на Руди пожаловаться нельзя было. Не пришлось магистру ноги по лесу бить, Руди не пешком пришел, с ним еще двенадцать человек пришло, да не просто так, в лодках больших. Таких, что еще по десять рыцарей в каждой поместятся. Они же и на весла сядут, чай, сюда-то по течению шли, а к городу против течения подниматься надобно, грести сильно придется.
А и ничего! Справятся рыцари, не переломятся!
Магистр их быстро по лодкам распределил, кого и куда.
Нашлись в лодках и лыжи, и снегоступы, оружия не было, да его и не надобно. А так-то в Иноземной слободе много чего до поры до времени лежало.
Старый государь Иоанн иноземцев привечал, на многое глаза закрывал, вот и накопили. И оружие было у них по подвалам и чердакам припрятано, по схронам тайным, и лежало оно там до поры, сейчас доставали его, чистили да смазывали. Вооружались.
Руди и Пауля Данаэльса не обошел вниманием своим, навестил, поговорил.
Так что магистр даже соизволил Руди по плечу похлопать одобрительно:
– Отлично, Руди! Ежели еще нас проведешь куда надобно…
– Да! – Дэни рядом крутился, помогал своему «наставнику» одеваться. Магистр усмехнулся, парня по голове потрепал:
– Ты сидишь на корабле.
Дэни тут же надул губы.
Руди поморщился про себя, а внешне ласково погрозил мальчишке пальцем:
– Там не будет благородной битвы, там будет свалка, в которой тебя могут убить или покалечить.
Дэни сообразил, что покалеченный или изуродованный он своему покровителю будет уже не слишком нужен.
– Хорошо, но я рассчитываю, что вы мне все расскажете, когда вернетесь!
– Конечно, – согласился Руди.
И снова сердце тоской кольнуло.
Вот ежели б он на месте магистра. И не Дэни рядом, а Данила Захарьин, не был бы боярин таким неуступчивым, таким неприступным… Нравилось бы это Руди? Когда б Данила такое проделывал, Руди бы счастлив был!
Не дал ему Господь взаимности.
Мысль о том, что Господь такие радости осуждает, а Содом с Гоморрой и вовсе покритиковал решительно, Руди и в голову не пришла. О чем вы?
У него все серьезно, у него любовь, а вы о какой-то Библии, заповедях, Боге – даже думать и то смешно! Сказано же вам – любовь! А она ни преград, ни запретов не знает, и нечего тут плеваться!
Магистр на прощание оруженосца своего поцеловал откровенно – и из каюты вышел.
Вот рыцари в лодки уселись, вот весла погрузились в ледяную воду, лодка с магистром и Руди вперед вырвалась. Надо же кому-то указывать и куда, и зачем… Понятно, и с воды Ладогу охраняют, но не везде, нет, не везде. Вот как раз в районе Джерманской улицы и пристать можно. Очень даже хорошо, оттуда и пойдут они к палатам государевым, к ходу потайному.
Так и вышло.
Ночь и та помогла, темная была, безлунная, ровно банку чернил на небосвод вылили, Руди даже заволновался маленько – не случилось бы непогоды. Но Любава говорила, тихо будет. Может, под утро уж начнется, но к тому времени все давно кончено будет.
Поделились лодки на три отряда, один из них чуть поодаль заскользил, на глубину хорошую вышел. Им в порт надобно, там их люди ждут, они укажут, что жечь, кого резать.
Руди и тут договорился. Всего пять лодок, в каждой по двенадцать человек.
Много?
Вовсе даже не много, в порту народ решительный, и моряки привыкли за ножи хвататься, за палаши, и махать ими умеют, и стража портовая тоже стоять, затылок чесать, не станет.
Даже как один склад загорится, уже суматоха начнется, шум, гам, а им-то не один поджечь надо – с десяток. И кораблей несколько.
Так что вовсе не много это – пять лодок, в самый раз придется!
Чего не учел Руди…
О чем знала лишь Добряна, которая сейчас стояла, опустив руки в ледяную воду Ладоги-реки, шептала тихо, просила на помощь прийти…
Не как слуг просила, хоть и могла приневолить. Как друзей.
И они откликнулись.
Один рыцарь ощутил неправильное покачивание лодки. Не от волны, а… словно задела она что-то?
Плавник какой? Дерево, в воде плывущее?
Или?..
Мигом вспомнились все детские страхи, все ужасы, о которых матушка вечером у очага рассказывала: рыцарь в прибрежном городке вырос, наслушался и о морском черте, и о чудовищах подводных, и об утопленниках… Вот-вот протянутся из-под воды склизкие зеленые пальцы, ухватятся за борт, мертвяк из воды выглянет…
Этого не случилось.
Только лодку еще раз шатнуло. Более основательно.
И еще одну.
И третью.
А четвертую и шатать не стало. Просто ударило что-то темное, большое в борт, и она опрокинулась. Черпнула воду, высыпала в реку рыцарей – холодна весной вода Ладоги.
Обожгла, ровно снег, а снизу что-то страшное наплывает, тянет за ноги, под воду тащит… Да и не тянуло б – не выплыть никому. Они же все в одежде кожаной, в кольчугах, хоть и легких, а все же и металл, и поддоспешник кожаный, и поножи, и наручи, враз не скинешь, в плащах, сверху накинутых, – пока хоть одну вещь сбросишь, три раза утонуть успеешь.
Кто пытался к другим лодкам подплыть, кто свою за борта схватил, ночь криками наполнилась, шумом – тут уж не до секретности.
Только мелькнули в воде стремительные тени, ударили тараном, вдвоем…
И еще одна лодка опрокинулась.
Замешкались рыцари, не ждали они такого, и это еще двух лодок им стоило. Последнюю добили, когда та к берегу метнулась, прямо по своим, кто в воде еще плавал, с пути людей отбрасывая, веслами по головам, по рукам. А только это вода, это Ладога, она и широкая, и глубокая, и, опять же, лодка это! Ты ее поди разверни поперек течения да удержи на воде – сомам только удобнее было ладью опрокидывать!
Да, это были сомы.
Ладога им нравилась, они тут испокон веков жили на дне, под корягами, в глубоких омутах. Пестовали свое потомство, отъедались, длину набирали… Самый малый из них длиной был четыре метра, да и весил соответственно[22].
Не так много их пришло, но и не так мало. Крупных, тех, что более двух метров длиной, патриархов своего рода – девять штук. Они лодки и опрокидывали, и рыцарей под воду утягивали легко.
Но и прочая мелочь не дремала.
Мелочь?
А много ты навоюешь с полуметровой рыбиной? В воде? На
