Тропы длинные и короткие - Галина Шапошникова
– Вернулась… – сказал один из мужчин таким тоном, словно в том не было никакой радости.
Азар зашагал навстречу и, когда схватил падчерицу за плечи, Желя от неожиданности ойкнула. Не находя слов, он заставил поднять глаза на себя, но лицо его оставалось спокойным, сосредоточенным, словно мыслями он был не здесь.
– Что ты творишь?
Поспели Гий с Иваном, и Азар, удивлённый, выпустил Желю.
Она знала, что по возвращении её отругают. Может, даже накажут. Не хотелось бы, чтобы парни увидели её позора, поэтому Желя набрала в грудь воздуха и сказала заготовленные слова:
– Ты воспитывал меня в правиле, что каждому нужно помогать по мере сил. Всегда. Силы у меня были, и я принесла Василисе лекарство. Я не нашла себе беду на голову и вернулась домой. Теперь всё будет хорошо.
Азар молчал. Борода и чёрные волосы взлохматились, и он пригладил их рассеянным жестом.
– Да. Ты ушла – сбежала – и не знаешь, что случилось.
Мужчина не стал ждать восклицаний.
– Наши, те, кого мы отправили осмотреть лес, говорят, что махина где-то рядом. Уже совсем близко. Мы не стали рисковать и отправили женщин, стариков и детей в деревню севернее, подальше от опасности.
– Мама?..
– И её. Всех.
В голове помутилось. Грудь сковало знакомое чувство страха, с которым Желя возвращалась в деревню.
– А Василиса?..
Азар молчал. Молчал так долго, не рискуя глядеть ей в глаза, что Желя почувствовала, как кривится от непрошеных слёз подбородок.
– Она плоха, но жива. Её перевести с остальными было никак, и мы выхаживаем её, как можем, но толку мало.
А потом добавил рассеянно:
– Твои лекарства будут в самый раз.
Желя рвано выдохнула, глядя в небо, а потом коротко кивнула и развернулась, чтобы пуститься бегом до дома Василисы, но Азар положил ей руку на плечо, повернул обратно и обнял.
Когда он выпустил падчерицу, и она ушла дальше по тропе до соседских домов, Азар глянул на Ивана с Гием и спросил, не рассчитывая на толковый ответ:
– Снова вы?
Гий неопределённо повёл плечом, точно сомневался, и ответил невпопад:
– Временами.
Дом Василисы встретил Желю странным запахом. Чувствовалась затхлость, почему-то опилки. А ещё кровь.
Девушка, нарочито громко ступая и скрипя дверьми, зашла в комнату, даже не успев рассмотреть больную, бросилась к окну. От духоты дома сделалось дурно.
– Ты ведь тут вся иссохнешь, – сказала Желя вместо приветствия и, обернувшись, поняла, что слова её звучали как злая шутка.
«Мне нужно отрезать язык», – мелькнуло в голове.
Василиса совсем изменилась. Сильно исхудала, цвет глаз побледнел. Казалось, что и копна тёмных волос поредела и сбилась в сальные пряди. Но когда она заговорила, голос был таким же глубоким и мягким, как прежде:
– Надо же, беглянка вернулась.
Желя сжала губы. Если у подруги хватало сил шутить, значит, надежда была.
– Я нашла эти проклятые травы. Ты-то как?..
Василиса посмотрела в потолок и долго не отвечала.
– Ну так, странно. Боль не ушла, но я… Привыкла к ней? Не знаю.
Желя запустила руки под одеяло и почувствовала влагу. На ладони остались красные пятна.
– Муж меняет простыни, – словно в оправдание сказала Василиса. – Только не всегда удаётся делать это вовремя – рабочие руки постоянно нужны снаружи. – Она словно бы говорила о всех тех укреплениях, что делали мужчины.
– Ладно. – Желя помотала головой, собираясь с мыслями. – Знахарка тоже ушла? Вместе с остальными.
– Тебе рассказали? – И она добавила, не рассчитывая на ответ: – Дочку тоже забрали. Отдали одной из женщин, у которой после родов ещё не кончилось молоко. До лучших времён…
Желе впервые в жизни стало жаль Василису. Всегда сильная и уверенная, сейчас она лежала бледной тенью себя и едва шевелила губами. Но девушка отбросила эти мысли и подошла к столу, вынимая травы.
– Сейчас надо придумать, как это тебе принять.
– Перед уходом знахарка сказала мне рецепт, – словно оживилась Василиса, но потом снова опала на подушки. – Слушай…
Больная рассказала, что с чем смешать, как верно растолочь и положить. Была вскипячена вода, разогрета ткань. Сперва вещи падали из рук, но Желя легонько стукнула себя по боку, оправляясь.
К вечеру варево было готово, и она надеялась, что Василиса ничего не перепутала. Тихонько процедив всё в новую чашку, Желя с ложки, дуя на горячий отвар, напоила подругу. За многое время она не одолела даже половины, и Желя дала ей передохнуть, сделав в это время одну из примочек, которые делала прежде до ухода в гостинку.
Только присев, пока Василиса устраивалась поудобнее на свежих простынях, Желя поняла, что у неё кружится голова.
– Выйди на воздух, – велела подруга. – А ещё лучше, сходи в истопку. Отмоешься – и сразу думается легче.
Желя рассеянно кивнула. Проверив всё ещё на сто раз и чуть не побранившись из-за этого с Василисой, она вышла наружу и села на крыльцо. Подниматься с места, думать, надеяться не хотелось, но от мысли, что всё, что можно, уже было сделано, стало чуточку легче.
Медленно со стороны других домов пришли Иван и Гий. Только теперь Желя заметила, что солнце свалилось, пыль на земле нагрелась донельзя, а от травы под ногами поднимался пряный сонный запах.
– Где вы были? – спросила Желя, но вышло как-то обвинительно.
Иван смотрел вниз и даже не поднял головы, но и Гий не съязвил. Только оперся о столб крыльца, навалился и замер, щурясь на свету.
Боярин оставил сумки на земле и сел чуть ниже Жели. Сцепив руки в замок, он бегал глазами по вышивке кафтана, думая о чём-то своём.
– Помогали Азару. Рук всё равно не хватало, вот он нас и впряг. – Гий скрестил руки на груди, словно стеснялся говорить дальше. И в самом деле умолк. – А как больная?
– Я сделала всё как надо. Напоила её, и осталось только ждать. – Девушка сама теребила кончик косы, теряясь, под стать Ивану.
Они молчали, вдыхая духоту и наблюдая за плывущими длинными тенями. Желя сидела, закрыв глаза, но потом обратилась к Ивану, не сказавшему ни слова:
– Всё с мужчинами прошло хорошо?
– Да, – сказал Гий.
– Нет, – хором ответил Иван.
Волк покачал головой, словно не стоило начинать это снова, но боярин не смутился.
– Я старался помогать в возведении защиты, правда, старался. Но быстро выдыхался, краснел, и все это видели. Я путался, возводил вал не в ту сторону, какую надо, – пришлось переделывать другим. Я чувствую себя последним дураком. – Иван помолчал, переводя дыхание. – Я всегда такой. Бестолковый. Вроде и хочется помогать и быть нужным, а воспитан по-другому.
Гий не удержался:
– По-дурацки?
Желя бы с удовольствием отгрызла ему руку, чтобы он не делал Ивану хуже. Но она только подсела к боярину ближе и взяла его руку в свою.
– Не слушай Гия…
– Да он прав. Работать руками я не обучен, воевать – тоже. Всё это лучше выходило у старших братьев, вот на меня и махнули рукой…
– Но
