У самого синего моря - Игорь Рыжков
— Эх… Жалко утки нету. — Сокрушалась Василиса, скептически разглядывая котлетку в своей тарелке.
— А что так? — Шептала через спину Джона Лебедь.
— Так в котлете костей же нет? Как я колдовать буду?
— Я тебе кости от окуня отдам! Колдуй наздороввя! — Пыхтела Щука.
— Эка-я н-невидаль! — Вылезла из своего стакана уже пьяная Рыбка.
Джон плеснул ей совсем немного, но, похоже, что метаболизм волшебных существ был менее стоек к алкоголю.
— К-кости? — Она свалилась обратно в стакан. Перевернувшись белым пузом вверх, глотнула еще подкрашенной водички, пустила два пузыря, и захотела вернуться к беседе.
— Кости! — Булькнула она в стакан. Перевернуться спиной вверх у нее, почему то, не получалось.
— Ты воздуху то из пузыря спусти! — Посоветовала Щука. Рыбка икнула и смущенно прикрыла плавниками рот.
— Что вы такое говорите, уважаемая? — Она с укоризной посмотрела на щуку сквозь стакан.
— Совсем не можна! В гостях же мы!
— Эх, ма-а-аладеж-маладежь. — Вздохнула по — старушечьи Щука.
— Да ты ротом — ротом! Пьяная твоя голова! Я же тебе срамного не предлагаю. — Щука, обидевшись, вцепилась по акульи в огромного окуня и быстро завертев головой из стороны в сторону выела из его брюха здоровенный кусок.
— Прими душу раба твоего — прошептала Рыбка, по — прежнему, болтаясь в стакане пузом вверх, и, крестя оранжевым плавником копченого окуня.
— Не сродственник? — Озаботилась Щука, проглотив кусок копченой рыбины.
— Да нет! — Отозвалась Рыбка. — Из язей мы. Вот если бы вы, голубушка, карпом зеркальным закусили, так обиду бы мне нанесли! Я бы уж за кровь свою заступилася!
— Сиди уж! — Гоготнула Щука. — Владычица. Ничего кроме корыта да денег и не колдовывала… А я вот Ваньке — бизнесмену Рембрандта колдовала!
— Я прошу прощения! — Отчаялся привлечь к себе внимание Джон. — Он по — прежнему, торчал над столом с бокалом в руке и делал вид, что хочет сказать, что то очень важное.
— Чего? — Удивилась Лебедь. Она покрутила на пальце перстень, прибавляя звезде во лбу света.
— Рембрандт — это живописец! — Поучительно вмешалась в диалог Афелия.
— Живо — кто? — Залилась веселыми пузыриками Рыбка в стакане.
— Художник это! — Ответила за всех Василиса. Все — таки прозвище Премудрая она получила не зря.
— Итак! — Рявкнул Джон. Он схватил со стола нож и забарабанил по своему бокалу, словно в колокол, но у дам была чрезвычайно интересная тема для беседы.
Чрезвычайно интересная — Щука, сумевшая наколдовать подлинник знаменитого художника, была, вне всяких сомнений королевой бала.
Она долго и нудно стала рассказывать, как о том как это делается.
Вот здесь Джону удалось привлечь внимание по крайней мере Афелии, поскольку та колдовала чрезвычайно редко и исключительно со счетами из магазинов.
— Дорогой? — Удивилась Афелия стоящему мужу. — А почему ты стоишь? Ты же голодный! Перекуси, что ни будь! — Она старательно отрезала здоровенный кусок котлеты, наколола его на вилку и подняла к губам Джона.
Джон сделал глоток из бокала и клацнул хорошо сработанным прикусом.
Афелия с удивлением посмотрела на обкусанную вилку. Взяла новую и наколола на нее оставшуюся котлету. С некоторой опаской подняла ее над столом.
— Ты какой — то нервный Джон. — Афелия хлопнула ресницами. Наконец, нахмурила брови и, сообразив, начала тормошить гостей.
— Дамы! У Джона есть тост! Правда, милый? — Последняя фраза была обращена к мужу, с философским видом хрустевшего столовым пластиком.
Столовое серебро Сим-Сим для пикника колдовать не стал.
Наверное, посчитал это чрезмерно расточительным.
— Правда, дорогая! — С трудом проглотив пережеванную вилку, ответил Джон. Он поднял повыше недопитое вино в бокале.
— У меня не тост, дамы! У меня проблема! И эта проблема — вы! — Афелия подняла гневный взгляд на мужа.
Джон залпом выпил вино и сел на свое место. Нахмурившись, уставился в недоеденную котлету.
Терпение иногда кончается и у мужчин. Их мышление, основанное на детерминизме, основанное на причинах и неизбежных следствиях часто дает сбои не находя в происходящем ни следствий ни причин.
Афелия сострадательно придвинулась к Джону ближе. Ее гнев иссяк так же беспричинно, как и появился.
— Милый… — Прошептала она ему в ухо и потерлась горячим бедром о его коленку.
— Я так тебя люблю, когда ты такой…
— Какой? — Расплылся в улыбке вмиг оттаявший Джон. Горячему бедру любимой женщины он не мог противопоставить ничего.
— Прико-о-ольный… — С полным пониманием термина произнесла Афелия.
— Нда? — Озадачился Джон. Все попытки привести события в соответствие с его восприятием мира оказались бесполезными.
Он с удивлением посмотрел на жену, восторженно тискающую его коленку под столом, и принялся доедать свою порцию котлеты «по киевски».
Ему явно требовалась передышка.
Ничего более подходящего для передышки чем прием пищи за праздничным столом придумать было нельзя.
Однако… В нескольких десятках метров от полосы прибоя что то отчетливо громыхнуло.
В иссиня-черное небо взвились десятки хвостатых ракет и в расплывшемся над морем дыме весело заплясали лазеры.
Японец, наконец, настроивший свою технику, нашел нужные контакты и врубил аппарат.
— Ур-р-р-ра! — Закричали все сидящие за столом, исключая Джона и полезли целоваться друг с другом.
Бесшабашную Рыбку, выбравшуюся из своего стакана, и нагло пробирающуюся к Щуке для троекратного лобызания Джон спасти успел.
Он ухватил ее за хвост, когда та, усердно толкаясь плавниками, уже забралась на недоеденного окуня и призывно выпятила Щуке для поцелуя красные губы. Подслеповатая Щука в секунду проглотила бы Владычицу, если бы Джон не плюхнул ее обратно в стакан.
— А вы, наглец! — Пыхтела Рыбка, в стакане с трудом переворачиваясь животом вниз.
— Все п-просители наглецы! Ха-а-алопы! Я вас! — Она сумела высунуть голову, из вино — водного раствора. — Па-а-а-ад суд!
— А к нам пре-е-е-ехал наш любимый! — Слаженно грянул цыганский хор.
— А наш Джон Иваны-ы-ыч да-а-а-арагой!
— А, ты правда Иваныч? — Вдруг встрепенулась Щука.
— Арнольдыч, я. — Просипел сквозь зубы Джон.
— А к нам пре-е-е-ехал наш любимый! — Мгновенно среагировали остроухие цыгане.
— А наш Джон Арнольды-ы-ыч да-а-а-арагой!
— Пей до дна! — Радостно икнула Рыбка и в бессилии перевернулась животом вверх.
— Пей до дна! — Подхватила Щука и засунула зубастую морду в бокал Джона.
Тот не предусмотрительно наполнил его снова. Гулко двинула кадыком и сомлела, так из него не выбравшись.
Не привыкшая к алкоголю рыбина, вырубилась в несколько глотков «горячительного».
Гости к неудовольствию Джона, в неравной борьбе с Зеленым Змием гибли один за одним.
Джон высвистел Сим-Сима бешено орудующего огромным ножом на разделочной доске.
Но, незадачливый джин, отвлекшись
