Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
От щедрых подарков короля Феликс отказался и, оказавшись в Лесу, вздохнул с облегчением и несвойственной для него грустью. У Альфонсо на душе скребли кошки, но все же он не без восхищения рассматривал подаренный благодарным королем лук из прочнейшего самшита с позолоченной рукоятью, блестящий на солнце бриллиантами и сапфирами меч и прекрасного качества боевой топорик, который не преминул метнуть в дерево и, промахнувшись, едва не потерял.
– Ты думаешь, Лага меньше всего пострадает в Мировой войне? – спросил Феликс.
– Думаю да. У них мощная армия, патриотичное население и за свою землю будут драться до последней капли крови. Это при том, что король Лаги мудр и полезет в драку только в самом крайнем случае. Если у Алены и есть шанс где то выжить, то там его больше всего.
– Не знаю, ее проклятие до сих пор стоит у меня в ушах…
– Найдем Волшебный город, попросим богов помочь нам избежать войны, а там вызволим твою принцессу и живите долго и счастливо, – сказал Альфонсо.
– Если Волшебный город вообще существует, – задумчиво добавил Феликс и замолчал.
8
Если он вообще существует. Это был болезненный и животрепещущий вопрос, который больше не поднимался ни во время подготовки, ни во время путешествия в деревню фимиам Аббусино. Смысл было преодолевать тяготы пути, если ты не веришь в конечную его цель? Альфонсо не давал думать о том, что возможно, они тащатся невесть куда зря даже себе, Феликс, частично лишенный разума своей любовью, вообще хватался за Волшебный город, как за спасительную соломинку.
Лес баловал своей погодой – солнечной и теплой, и было очень странно брести по почти сухому болоту, дарующему, теперь, облегчение прохлады, и вспоминать, как осенью, замерзшие и обреченные на смерть, боролись они с щуками и накрывало их волной селевого потока. Подгнивший, почти развалившийся плот так и валялся возле камыша, теперь уже на сухом месте.
– Это чертово корыто даже весеннее половодье не смогло сдвинуть, – насмешливо сказал Альфонсо, едва его увидел. Он не признавался себе в том, что скучает по Лилии, как и не допускает мысли, что с ней поход был веселее. И безопаснее. Она хотя бы знала, какие травы рвать, а какие нет – познания остальных путников в этой области оставались весьма ограничены. После ряда экспериментов, наевшись чего-то горького, просидев в засаде несколько часов в кустах, пережив несколько приступов острого отравления, Альфонсо и Феликс решили больше не рисковать, и ограничились тем, что приправляли свои мясные блюда только диким чесноком и укропом. Еще осмелились раздербанить кедровую шишку.
Зверье на них не нападало, более того – не голодные и не такие агрессивные, как осенью, они старались избегать путников, носивших на шее по бутылочке Крови богов. Однажды только на них напоролась стая волков, но кроме, больше испуганного, чем грозного, рыка, конфликт развития не получил и все мирно разошлись.
– Мы, похоже, где то рядом с деревней, как там ее называли? – сказал Феликс. И тут же, прямо перед его носом, в дерево воткнулась длинная стрела, задрожала хвостовым оперением, словно предупреждала: «не шевелись».
– Косой,– крикнул Альфонсо в кусты в ту сторону, откуда, как он думал, стрела прилетела.
– Или, скорее всего, косая, – добавил Феликс.
Позади себя они услышали шорох шагов, но оборачиваться не стали – если шаги прирожденных Лесных охотниц слышны, значит, они сами хотят чтобы их слышали, и точно держат на мушке.
– Кто такие? – раздался позади низкий, грудной голос, – зачем пришли?
– Осинка? – спросил Альфонсо, не оборачиваясь.
– Нет, Березка, ее голос, как из бочки, – ответил ему Феликс.
– Эта которая та толстая?
– Да, эта которая если на тебя залезет, то в сознании не отпустит.
– Заткнитесь, мужики!! – рявкнул позади голос и придал веса словам, треснув обоих по спине плечом лука, – березка, кстати, похудела, если что… Ведите их к Великой.
Аббусино открылась, как и в прошлый раз, неожиданно, но теперь она была обнесена забором покрепче, все деревья вокруг него были срублены, и перелезть по ним в деревню теперь было нельзя. Путники пришли днем, по этому деревня была практически пуста, кроме нескольких сонных, обмякших охранниц, любопытство которых просто исказило их расслабленные монотонной охраной лица, но долг не давал покинуть пост. Это была жестокая пытка для женщин – не дать возможности удовлетворить свое любопытство (это при том, что мужиков могли начать делить между собой без них), пришлось даже немного поплакать, но совсем чуть-чуть.
Великая вышла в легком, летнем платье и соломенных туфельках: как всегда причесанная, накрашенная, пахла фиалками, от запаха которых Феликса завалило воспоминаниями и он поморщился. Лицо Великой вспыхнуло удивлением, потом радостью, но только на миг. Статус не позволял королеве испытывать эмоции, а нутро фимиам не умело их скрывать, и на протяжении всего диалога, в жестокой битве между природой и человеческими предрассудками побеждала то одна, то другая сторона.
– Гнилое Пузико! – радостно сказала Великая.
– Зачем пожаловал? – холодно добавила она.
Феликс небрежно поклонился. Альфонсо поклонился уважительно, но на него никто внимания не обратил.
– Мы мимоходом. Идем в Волшебный город, – сказал Феликс так, словно не с королевой разговар вал, а с подружкой.
Великая дернулась, как от удара, долго боролась с собой.
– Зачем? – безразлично -испуганно спросила она.
– Ваше величество, – вклинился Альфонсо в разговор, начиная подозревать, что разгоняющаяся телега их диалога скоро улетит на обочину, – мы направляемся искать Волшебный город и просим у Вас приюта и крова буквально на пару дней. Потом он подумал о том, что если сказать «приют», то можно было не говорить «кров», ведь, по сути, это одно и то же, по этому первую часть ответа Великой пропустил.
–… рогим гостям. Располагайтесь здесь, как дома, если только, конечно, вы не притащили с собой стаю озлобленных волков.
– Безмерно благодарны Вашему гостеприимству, – поспешно ответил Альфонсо, поскольку увидел, что Феликс открыл рот. Он явно собирался сказать что-то язвительное, и это могло осложнить поход, который и так прошел подозрительно гладко. А так не бывает в жизни, по крайней мере, в жизни Альфонсо.
Лилия сидела на земле на корточках, около дома, и учила маленького ребенка сажать цветы. Дети цивилизованных богатых вельмож с детства были лишены счастья бегать по улицам с голой попой, и уж тем более по уши в грязи; измазанный мальчик был настолько счастлив и так много смеялся, что невольно приходила мыль о том, сколько всего люди потеряли, ступив на путь цивилизации.
– Писилин, зачем ты топчешь гиацинт? – спросила Лилия грозно – шутливо, и тут увидела подошедших путников. И замерла с пучком цветов в руке. И тут же превратилась в сопливо – мокрый плачущий от радости вихрь, который налетел на Альфонсо (в основном) и немного зацепил Феликса.
