Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Латники прыгали в ров, не всегда удачно, но всегда с громким грохотом, брели, по колено в грязной жиже, выкарабкивались, принимали десятиметровые лестницы, приставляли к крепостной стене. Потом догадались перекинуть лестницу через ров, попытались по ней пробежать, но она не выдержала веса и сломалась, быстро доставив всех пятерых пехотинцев на колья на дне рва.
– Как они с такими хрупкими лестницами на стену полезут? – спросил Альфонсо Инженера.
– Прислоненная к стене под тупым углом лестница не испытывает таких изгибающих нагрузок, поскольку вектор силы, в основном, уходит на силу сжатия, а не на изгиб. Причем, чем тупее угол, тем меньше сила изгиба и больше сила сжа…
– Все, заткнись, – раздраженно оборвал его Альфонсо. Все, что он понял – это то, что его обозвали тупым, но в этом он был не уверен, иначе болтался бы Инженер уже в петле на стене, испытывая растягивающие его шею нагрузки.
Тем более первая лестница коснулась стены, по ней полезли пехотинцы, обнажив мечи.
– Багры готовься, – скомандовал Эгель, а Альфонсо сказал:
– Подожди…
Лестница была длинновата, кончики ее торчали над стеной крепости – и это была ошибка – так лесенку легко можно было оттолкнуть бревном. Нет, конечно, не так легко, бревно было метров десять в длину, и держали его десять человек.
Альфонсо взял камень – килограмм пятнадцать, (их приготовили специально для того, чтобы кидать сверху на врага) и швырнул прямо в лицо первому пехотинцу, который уже почти залез наверх. Пехотинец как раз посмотрел вверх, именно для того, чтобы заорать от ужаса в предсмертном крике, инстинктивно поймать камень, который продавил ему грудь до самого позвоночника и потом, уже сбивая с лесенки лезущих за ним солдат, рухнуть на землю.
– Лесенку забирайте, – крикнул Альфонсо и лестница поползла вверх, оставив тех, кто хотел попытать удачу вместо погибших, удивленно смотреть наверх.
– Пускай новые строгают, – пояснил Альфонсо Феликсу, хотя тот ничего и не спрашивал. Впрочем, скоро Алексийцы догадались делать лесенки короче, и тогда их приходилось вытаскивать веревкой с привязанным к ней крюком. Очень быстро на стене появилась стопка лестниц, занимая много места и мешая в этом и так, по истине, непроходимом столпотворении.
Таран переправлялся через ров интереснее. Сначала его положили поперек рва, часть солдат использовала его, как мост, продираясь с боем через торчащие в нем стрелы. Пятеро пехотинцев, под градом стрел, подняли его на плечи, потащили к стене, пока остальные пятеро спускались в ров… Люди падали, пронзенные стрелами, на них летели камни, смола, проклятия. Вспыхнул пожар, копошащиеся в нем люди погрязли в адской боли, криках, забегали по дну рва горящие, вопящие факелы. Лучники Алексийцев принялись усердно обстреливать стену над воротами; один из лучников упал на стену со стрелой в глазнице. Рухнули еще пятеро: двое бились в агонии, трое умерли сразу.
– Снимите с них доспехи и сбросьте со стены туда, к врагу, – приказал Альфонсо.
– Ваша светлость, – Эгель посмотрел на герцога злобно, но сдержался, видимо, из последних сил. Как и большинство воинов, связанных с постоянным и плотным общением со смертью, он был ужасно суеверен, потому возмутился, до глубины души:
– Это не по правоверному. Не по христиански! Мы их похороним, потом…
– Где? Где ты их похоронишь?!! Нам тут самим не развернуться. Кидай, давай!!
Это было тяжелое зрелище, но Альфонсо был прав. Тела погибших полетели прямо на головы Алексийцев, прямо в костер. Впрочем, Алексийцы уже потушили пламя, притащили огромный, наспех сколоченный деревянный щит, которым и прикрылись от всего, что летело сверху.
– Ваша светлость, дамба открыта, – сказал Инженер.
Альфонсо кивнул. Где то там, в полукилометре от замка, вверх по течению реки, освобожденная вода стремительно бежит по реке, распугивая чаек глухим, грозным рокотом старого барбоса. Алексийцы вытаскивали свое злосчастное бревно, наступая в обожженные трупы и своих и чужих, напрягая последние силы, обливаясь потом в железной печке на ставшем злым и горячем летнем солнце.
Волна смела все их усилия в один момент. Полетели люди, державшие заднюю часть тарана, свалился горящий, избитый камнями щит, покатился, влекомый потоком воды, полетел в воду и сам таран. Атака захлебнулась. Точнее, часть атаки захлебнулась.
– Открывайте ворота, отряд под стену, – сказал Эгель.
Оставшиеся под стеной пехотинцы изумленно смотрели на другую сторону рва, с которой на них изумленно смотрели их коллеги. Те, кто был во рву, даже не пытались плыть, пригвожденные к дну массой доспехов. Пока несли толстые бревна, чтобы использовать их в качестве мостов, внезапно и вероломно открылись ворота замка, порубили всех алексийцев, бывших под стеной на глазах у их братьев по оружию, которым ничего не оставалось больше делать, как кусать от досады и отчаяния свои стальные локти.
Рожок протрубил оступление.
– Наконец то можно и пожрать, – подумал Альфонсо. Он ничего не делал, но сильно устал.
Второй день осады был прожит.
6
Ой да и не счесть было врагов лютыя, затмили они поле ратное черными телами своими; но не дрогнул ни единым мускулом Алеццо, не испугался рати черной, простел длань к небу ясному и изрек:
-Коль сами на погибель свою идете, так от меча и погибнете, так решил Агафенон Великий, и да будет так.
И бились о крепость вороги тридцать три дня и три ночи, но не могли победить духа воинов славных, пока не нашелся предатель среди воинов Алеццо, открыл он ворогам ворота тихой ночью за мзду невелику…
Сказ о жизни великого Алеццо дэ Эгента,
святого – основателя Ордена света
Часть 400 стих 127
Ранним, солнечным утром, не понятно для чего: то ли встретить рассвет в романтическом месте, то ли просто остынуть после душной ночи в каменном мешке с большой, круглой печкой по имени Иссилаида под боком, вышел на стену герцог Альфонсо дэ Эстеда. После неудачной попытки штурма осада застопорилась (целую неделю враги просто сидели на расстоянии полета стрелы и смотрели друг на друга) было одновременно и тревожно – спокойно и скучно. Маршрут герцога не был разнообразен – от главной башни, где, за неимением свободного места в замке, он ел и спал у себя в спальне до наблюдательного поста на башенке, где сидел дежурный лучник.
– Все спокойно, Ваша светлость, – доложил лучник. – Ночью, в темноте, опять делали вылазку и закапывали ямы.
Ямы были для воеводы степейцев не только болезненным напоминанием позора первого штурма, но и серьезным препятствием для штурма второго, тем более, они были удобными могилами для павших солдат, которые вздулись на солнце и причиняли запах тлена той или иной стороне, в зависимости от направления ветра.
Потом на башенку поднимались, в разное время, Эгель, Феликс, Бультекс и Инженер, и начиналось утреннее совещание, если не было штурма.
Сегодня Инженера не было.
– А где этот умник? – спросил
