Владимир Серебряков - Оборотень в погонах

Я покачал головой.

– Нет. Только «отчего». Вы, наверное, в армии привыкли, что любой приказ отдается для чего-то. Преступления сплошь и рядом совершаются… без цели. Но вот причина есть всегда.

Мы помолчали.

– Все упирается в ненаписанный репортаж Парамонова, – продолжил я, пытаясь собраться с мыслями. К концу девушки вошли в раж, и выдвигали самые дикие предположения: концепция «предварительной фазы Апокалипсиса» казалась еще вполне разумной в сравнении с ними. – Но те материалы, что достались нам, не позволяют восстановить всю цепочку событий… а я даже не могу выдать Карлину своего незнания, потому что он тут же струсит! Заметили, как он с Парамоновым беседовал – коротко, нервозно? Не знает, чего больше опасаться – благочиния или бывших соратников. Мечется между двух стульев.

– Мы постоянно упускаем из виду фактор времени, – заметил Невидимка. – Вся эта афера – устранение Парамонова, потом – свидетелей, – носит отпечаток дикой спешки. Похоже, что…

– Двадцать третье, – перебил я его. – Акция назначена на двадцать третье – так сказал Карлин. Осталось четыре дня.

Мы уставились друг на друга.

– Акция серкелуин, – не спросил Серов.

Я кивнул.

– Помните взрыв на Манежной? Будет хуже.

Киллер ожесточенно потер виски.

– Надо что-то делать. Сообщить, что ли…

– Куда? – язвительно поинтересовался я. – В благочиние? В инквизицию? Да кто нам поверит? Извините, мы тут случайно наткнулись на следы подготовки теракта, покуда ваши коллеги пытались наделать в нас дырок… да, кстати, мы – это бывший «вихряк», раскаявшийся убийца и трое совершенно посторонних лиц, заслуживающих непременного доверия! Кащенко по таким плачет… вечно у него надгробие мокрое…

Серов глянул на меня исподлобья.

– И что вы предлагаете? Изобразить американский боевик среди родных осин?

– А есть выбор?

Киллер выразительно помыл руки под невидимой струей. Я так же молча продемонстрировал ему средний палец – жест, давно уже не связанный с ритуалами плодородия.

Сидевший через столик Шар воззрился на нас круглыми глазами. Никогда не думал, что увижу ошарашенного эльфа.

Серов смешался.

– Ч-черт, забыл пакетик прихватить, – пожаловался он. – Надо ведь будет Македонскому что-нибудь принести, а то он там голодный… – Киллер вдруг вскинул голову. – Погодите, так вы служили в «Вихре»?

– Да… Служил. Не «Вымпел», конечно, не «Альфа»…

– Но спецотряд быстрого реагирования МВД, – закончил за меня Невидимка, – тоже неплохо. Как же вы оказались в районной благоуправе?

– А как вы стали… – Я устыдился собственной резкости. – Простите. По несдержанности оказался. Как раз после Манежной.

– И вы меня извините, – неожиданно откликнулся Серов. – Не хотел показаться сволочью… только я, как заметили, человек военный, и первое правило ветерана затвердил накрепко.

– Это которое? – невольно заинтересовался я.

– Никаких авантюр.

Я беспомощно расхохотался. Ничего смешнее не мог сказать человек, зарабатывавший на хлеб с маслом убийствами бизнесменов с подпорченной репутацией.

– Можете веселиться сколько влезет, – заметил Серов, верно истолковав мое поведение, – но моя основная профессия требует жестко соблюдать эти… как их… нормативы. Шаг вправо, шаг влево – ты труп. Как на тропе по минному полю.

– Могу представить, зачем вам саперный кот, – фыркнул я.

Аквариумист покачал головой.

– Да нет, просто он тоже инвалид войны. Как мы с Шаром.

Я не осмелился бы спросить, как пострадал Невидимка, но он, помедлив, объяснил сам:

– Шару оторвало ноги. Македонскому – отбило чутье. А мне… перешибло судьбу.

Уточнять я не стал.

Завершив трапезу, мы еще немного поваландались, досасывая приторную шипучку (на спиртные напитки мы, не сговариваясь, наложили негласное табу), прежде чем двинуться наверх.

Проходя мимо вахтерской будки, я вдруг остановился, как вкопанный. Серов хотел было дернуть меня за рукав, но проследил направление взгляда, и тоже застыл на манер жены Лота. На столе у дежурного стоял портативный эфирник – изображение в глубине кристалла впору было под микроскопом разглядывать, но голоса разносились по вестибюлю вполне отчетливо.

– …Убит стрелой в глаз. По предварительным данным, лучник стрелял с крыши дома за полтора квартала от места гибели Дмитрия Карлина, что практически исключает версию о криминальных разборках, в которых мог быть замешан помощник пермского губернатора. Явно совершенное эльфом преступление носит отчетливо политический характер. Пока трудно сказать, чего добивалась этим Армия освобождения Биармии, однако представитель Малахитового чертога от лица Хозяйки Медной горы уже обвинил в преступлении террористов из этой организации. А теперь международные новости. Туркменский парламент единогласно наградил президента Ыгрзмука Углуковича почетным званием верховного саурона…

– Карлину, – мрачно промолвил я, когда мы поднялись на второй этаж, – можно не звонить.

– Думаешь, это как-то… – начала Арина, но я покачал головой.

– Скорей всего, серкелуин проверили, с кем связывался Парамонов во время командировок. Просто так совпало…

– А может, и нет, – заметил Шарапов. – Мы загнали себя в ловушку, понимаете?

Услышав щелчок замка, за дверью угрожающе зашипел Македонский. Мы ублажили его отбивной из пакетика, и эльф продолжил:

– Все, что мы делаем, только убеждает наших противников в том, что мы наложили руку на парамоновское наследство и знаем, на что его употребить. В обратном они уверятся, только когда отправят нас на заокраинный Запад, – человек сказал бы «на тот свет», но я понял идиому, – а тогда будет поздновато, не находите?

– Ничего, – попытался я утешить не то себя, не то девушек, – нам осталось продержаться четыре дня.

– Не получится, – хладнокровно возразил Серов. – Это дело останется миной под чьей-то репутацией еще долго. Или мы докопаемся до сути, или нас закопают самих. Второе вероятнее.

Арина, подойдя к столу, принялась рассеянно перебирать листочки с записями.

– Консультант по запретной магической деятельности, – прочитала она вслух. – Интересно…

– Где? – вскинулся я.

– Вот. – Девушка показала. – Номер шестой, преподобный Лукиан.

– Запретной. – Я покатал слово на языке и, обжегшись, сплюнул.

– И как это понимать? – полюбопытствовал Серов. – Кто у нас балуется высшей некромантией? Серкелуин или сам Кленов?

– Не обязательно некромантией, – безмятежно откликнулась Марина. – К запретным областям магии относится вызов демонов Седьмого, Восьмого и Девятого круга, двойникование, а также заклятия и печати массового поражения.

– Потрясающе, – резюмировал аквариумист. – Только демонов Восьмого круга в центре Москвы нам не хватало для полного счастья.

– Некромантию, – заметил Шарапов, – отбрасываем. Могли бы усвоить за тысячелетия, что эльфы никогда не опускались до того, чтобы использовать магию смерти.

Серов пожал плечами.

– Сказание об Эолатаниэль? – предположил он.

– Во-первых, это сказание, а не летопись, – с достоинством возразил эльф, – а во-вторых, Беолна не поднимали из мертвых, а возвратили к жизни. Большая разница. Впрочем, что там было в первоисточнике, соглашусь, никто не знает, ибо изначальный текст «Песни о Лейтиан» утерян…

– Вернемся к нашим баранам, – предложил я. – Давайте пойдем с другого конца. Чем может концерн Кленова снабдить серкелуин?

– Да чем угодно, – фыркнул Невидимка. – Это же военка, у них…

– Не совсем так, – поправила Марина. – Большая часть арканов запретной магии требует или соблюдения очень специфических условий, или особенных ингредиентов, производство которых, в свою очередь, находится под строжайшим контролем. Этим занимаются особо секретные лаборатории, а не промышленность в прямом смысле слова. Мы говорим о чем-то крупнотоннажном.

– Ждите здесь. – Невидимка вскочил на ноги. – Я скоро.

Вернулся он минут через двадцать. Лицо его сияло из-под слоя камуфляжного крема.

– Вот, – объявил он, вываливая на подоконник охапку каких-то проспектов и прейскурантов. – Получите. Полный ассортимент продукции концерна, поступающей в свободную продажу. Думаю, остальное нас волнует меньше – все же строгий учет.

– Я попробую разобраться, – вызвалась Арина, отчего в груди у меня сладко потеплело.

– Как вам это удалось? – поинтересовался я вполголоса, когда девушка отобрала у меня перо и блокнот.

Аквариумист пожал плечами.

– Я попытался закупить материалы для террариума с саламандрами.

Видимо, недоумение отразилось на моем лице, потому что Серов, сжалившись, пояснил:

– Понимаете, в обыденном языке саламандрами называют стихийных духов огня, но это неправильно. В науке тем же словом обозначают огненных ящерок. Их среда обитания – расплавленная лава. К сожалению, жидкий камень непрозрачен, поэтому в неволе их обычно помещают в расплавленный хрусталь. Согласитесь, материалы для такого террариума требуются тоже… специфические. Оказалось, что концерн Кленова обладает фактически монополией на производство вольфрама и других тугоплавких металлов. Ну вот, потом мы с этой приказчицей разговорились – очень милая особа, жаль, я Шара с собой не взял, – и я вскользь упомянул о понтовых и безбашенных клиентах, которым вынь да положь, чтобы было дорого. Всякие особенные редкости там… Ну, а эту публику хлебом не корми, дай продать что-нибудь. Она мне едва не насильно эти бумажки всучила.