Энн Фортье - Джульетта
Требование, прямо скажем, было по гамбургскому счету. Ни я, ни Дженис не принимали душ со вчерашнего дня и даже не мыли руки, а я так и ходила в длинном алом платье Евы-Марии, к сожалению, прискорбно пострадавшем. Утром Дженис предложила мне переодеться в какое-нибудь платье из маминого шкафа и не расхаживать с видом героини исторической мелодрамы, но едва я открыла шкаф, в комнате невыносимо запахло нафталином. Поэтому сейчас я послушно старалась ничем не выделяться, угрюмая и босая, но разодетая как для бала.
Некоторое время мы шли в полном молчании - «зайчики» от фонарей метались по темным коридорам и несколько раз спускались по каким-то лестницам, следуя за Кокко и одним из его помощников, высоким желчным типом, вытянутым костлявым лицом и сутулыми плечами напоминавшим грифа-индейку. Время от времени бандиты останавливались и сверялись с большим листом бумаги - должно быть, планом здания, и всякий раз кто-то резко хватал меня за волосы или за локоть, чтобы я тоже остановилась.
Перед нами и позади нас все время было по пять человек, и если я пыталась переглянуться с Дженис или Умберто, бандит за мой спиной вдавливал ствол мне между лопатками, пока я не вскрикивала от боли. С Дженис обращались точно так же; даже глядя на сестру, я знала, что она так же напугана и взбешена, как я, и точно так же беспомощна.
Несмотря на смокинги и прилизанные гелем волосы, от мужчин исходил резкий, тошнотворный запах пота, как у людей в стрессовых ситуациях, свидетельствующий, что и они действуют по принуждению. Или это пахло в здании? Чем ниже мы спускались, тем сильнее становилась вонь. На первый взгляд в здании царила почти больничная, простите за каламбур, чистота, но когда мы шли по лабиринту узких коридоров ниже уровня подвала, я не могла избавиться от ощущения, что по другую сторону этих сухих герметичных стен что-то гниющее, разлагающееся медленно прогрызает себе дорогу через алебастр.
Когда бандиты, наконец, остановились, я давно перестала ориентироваться. По моим расчетам, мы находились, по меньшей мере, в пятидесяти футах ниже поверхности, но я не была уверена, что мы по-прежнему под Санта-Марией делла Скала. Дрожа от холода, я по очереди поднимала заледеневшие ступни и грела их об икры, чтобы кровь действительно не застыла там в жилах.
- Джулс, - вдруг сказала Дженис, прерывая мою гимнастику. - Пошли!
Я так и ожидала, что кто-нибудь сейчас врежет нам по затылкам, чтобы заставить замолчать, но вместо этого мужчины схватили нас и выпихнули вперед, поставив лицом к лицу с Кокко и грифом-индейкой.
- Е ora, ragazze? - сказал Кокко, светя нам в лицо белым светом со своего лба.
- Что он сказал? - прошипела Дженис, отворачиваясь от луча.
- Что-то о своей подружке, - буркнула я себе под нос, вовсе не радуясь, что узнала слово.
- Он сказал: «А теперь что, леди?» - вмешался Умберто. - Это комната святой Екатерины, куда идти отсюда?
Только тут мы заметили, что гриф-индейка светит фонарем через решетчатую дверь, освещая маленькую монастырскую келью с узкой кроватью и алтарем. Кровать занимала статуя лежащей женщины - видимо, святой Екатерины, а стена над ней была расписана золотыми звездами по нежно-голубому фону.
- Ух, ты, - выдохнула Дженис, тоже охваченная благоговейным страхом при мысли, что мы находимся на месте, упомянутом в маминой шараде. - «Сыщи железный лом».
- Что теперь? - Умберто явно старался показать Кокко свою полезность.
Мы с Дженис встревоженно переглянулись: и у нее, и у меня в голове вертелась лишь веселая концовка: «Ну же, в пляс, девицы!»
- Подождите, - сказала я, вспомнив еще отрывок. - Там еще было «Прочь от меня» и «крест».
- Крест? - удивился Умберто. - La croce…
Мы одновременно приникли к зарешеченной двери, а когда Кокко отпихнул нас в сторону, чтобы взглянуть лично, Дженис энергично закивала, стараясь показать носом:
- Вон же он, вон он! Под алтарем!
Под алтарем действительно лежала большая мраморная плита с черным крестом, вроде надмогильной. Не теряя ни минуты, Кокко отступил на шаг, направил автомат на висячий замок на решетчатой двери и, не дав никому отойти или зажать уши, разрядил, по-моему, весь магазин в оглушительной очереди, от которой дверь даже соскочила с петель.
- Господи! - закричала Дженис, сморщившись отболи. - У меня барабанные перепонки лопнули! Этот дебил чокнулся!
Без единого слова Кокко резко обернулся и схватил ее за горло, стиснув так, что она чуть не задохнулась. Все произошло так быстро, что я не успела толком понять, что случилось, а он уже отпустил ее. Сестра упала на колени, хватая воздух ртом.
- Джен! - закричала я, опускаясь рядом. - Что с тобой?
За секунду она набрала воздуха для ответа и прерывисто сказала, моргая, чтобы прогнать черноту перед глазами:
- Надо взять на заметку - этот очаровашка понимает по-английски.
Через несколько секунд бандиты сгрудились у алтаря с ломами и дрелями, и когда плита, наконец, ослабела и с глухим звуком выскочила из каменного пола, подняв тучу пыли, никто не удивился, увидев под ней вход в туннель.
Когда три дня назад мы с Дженис вылезали из коллектора на Кампо, то поклялись больше не соваться в Боттини. Но спелеология, похоже, должна была стать нашим хобби: теперь мы пробирались по проходу размером чуть больше оставленной дождевым червем дыры, почти в полной темноте и без клочка манящего голубого неба в конце.
Перед тем как столкнуть нас в дыру, Кокко снял наручники - не по доброте душевной, а потому, что иначе мы не смогли бы передвигаться. К счастью, он верил, что мы и дальше пригодимся ему в поисках могилы Ромео и Джульетты. Кокко не догадывался, что крест под алтарем святой Екатерины был последней подсказкой в маминой шараде.
Продвигаясь дюйм за дюймом за Дженис, видя лишь ее джинсы и изредка свет какого-нибудь фонарика, отражавшийся от неровных стен туннеля, я очень жалела, что я не в джинсах. Длинная юбка путалась в ногах и мешала ползти, а тонкий бархат совершенно не защищал сбитые колени от жесткого песчаника. Правда, я так замерзла, что почти не чувствовала боли.
Добравшись, наконец, до конца туннеля, я не меньше гангстеров обрадовалась, что ни валун, ни гора щебня не преграждают выход и не придется ползти назад. Туннель привел нас в довольно большую пещеру - около двадцати футов шириной и высотой чуть больше роста человека.
- Е ога? - спросил Кокко, как только мы с Дженис поднялись на ноги. На этот раз перевода Умберто не понадобилось. Действительно, а теперь что?
- О нет! - прошептала Дженис так, чтобы слышала только я. - Здесь тупик!
За нами из дыры постепенно вылезли все бандиты и брат Лоренцо, которому помогли гриф-индейка и какой-то тип с понитейлом, словно он был новорожденным принцем, а они - королевскими акушерками. Кто-то милосердно снял повязку с глаз старого монаха, перед тем как пихнуть его в туннель, и теперь старик с интересом шагнул вперед, широко раскрыв глаза, словно совершенно забыв, какие зловещие обстоятельства привели его сюда.
- Что будем делать? - прошипела Дженис, стараясь поймать взгляд Умберто, но тот был занят отряхиванием брюк и не уловил возникшего напряжения. - Как сказать «тупик» по-итальянски?
К счастью, Дженис ошибалась. Приглядевшись, я увидела, что из пещеры по меньшей мере еще два выхода. Один в потолке - длинная темная шахта, закрытая наверху, судя по всему, бетонным блоком. Даже с помощью лестницы через нее невозможно было выбраться. Больше всего она походила на средневековый мусоропровод; это впечатление подтверждал второй выход из пещеры, расположенный прямо под первым. По крайней мере, я предполагала, что под ржавым металлическим листом, покрытым пылью и щебнем, должно быть соответствующее отверстие. Будь оба отверстия открыты, брошенный сверху предмет пролетел бы через пещеру, нигде не задержавшись.
Видя, что Кокко по-прежнему смотрит на меня и Дженис в ожидании ответа, я сделала единственную вещь, которую подсказывала логика, - указала на металлический лист на полу.
- «Немедленно сыщите, разузнайте, - заговорила я, сочиняя на ходу мало-мальски таинственную инструкцию. - Сквозь землю проникайте, ибо здесь лежит Джульетта».
- Да! - энергично кивнула Дженис, нервно вцепившись в мою руку. - Здесь она лежит.
Пристально посмотрев на Умберто в поисках подтверждения, Кокко велел своим людям поддеть плиту ломами, расшатать и отодвинуть. Те взялись за это с таким мстительным рвением, что брат Лоренцо отошел в угол и начал перебирать четки.
- Бедный старик, - покачала головой Дженис. - Совсем из ума выжил. Надеюсь хотя бы… - Она не договорила, но я знала, о чем она думает, потому что думала о том же самом. Почему мать настаивала, чтобы на поиски могилы мы шли непременно с монахом? Он даже не сознает, что происходит. Скоро Кокко поймет, что монах - мертвый груз, и тогда мы будем бессильны спасти его.
Да, руки у нас теперь свободны, но свободы это нам не прибавило. Как только из туннеля вылез последний бандит, парень с понитейлом занял место перед отверстием, чтобы никто сглупу не сунулся уйти. Поэтому нам с Дженис - с Умберто и монахом или без них - оставался один путь: вниз по дренажной дыре вместе со всей шайкой.
