Николай Перумов - Враг неведом

Он уже открыл рот…

Как услыхал хохот. Заливистый хохот, как может смеяться девчонка лет тринадцати, отмочив какую-то лихую шутку и выставив кого-то на посмешище.

Первый закон охоты и войны – не дёргаться. Что бы ни случилось. Даже если Ведун вдруг протянет тебе руку и предложит в жаркий день хлебнуть из его баклажки.

Он обернулся медленно. Меч, с которым он так и не расстался, несмотря на косые взгляды Андрея Юрьевича, неспешно описал дугу.

Никого. Молчаливые бойцы замерли у амбразур.

Кроме них, никого нет.

– Ты чего?.. – поднял голову Андрей, и тут из пустого дома напротив хлестнуло огненным бичом.

Т-Р-Е-В-О-Г-А!!!

Истошный вой, пополам с треском, гулом, рёвом и грохотом. Твердислава отшвырнуло от бойницы, точно зверёныша. Дом напротив полыхал огнями, колючими огнями смерти, теми самыми огнями, что пытались убить их в подземельях Острова Магов. И – повторилось прежнее жуткое ощущение: вся убийственная мощь целится сейчас в него, и только в него. А ни одно заклятие не работает…

Мелькнуло искажённое лицо Андрея. Кажется, уже окровавленное. Над головой Твердислава толстенную внешнюю стену с шипением резал огненный нож, добела раскалённые края загибались внутрь. Женщина у соседней бойницы дважды воспользовалась своим оружием – выстрелила, хоть и не из лука, – плечи её вздрогнули раз, другой, а в следующий миг в её бойнице что-то сверкнуло, и тотчас же со змеиным шипением повалил густой белый дым.

– Га-а-а-зы!!! – чей-то вопль слева.

Смерть уверенно наступала. Рядом замер, скорчившись, закрыв руками голову, Андрей. По-прежнему ничего не понимая, Твердислав подхватил раненого на плечо и ринулся к выходу.

…Женщина у бойницы слева лежала и не двигалась.

Едва Твердислав, волоча на себе Андрея, очутился в коридоре, как за его спиной с грохотом что-то рухнуло. Оказалось – плита из какого-то бронепластика, наглухо закупорившая поражённый отсек. Кто не успел, тот опоздал. Тому не повезло.

– «Белый поцелуй», – хрипел старик рядом с Твердиславом. – Знаю… попадал… новая штука… потом – только в дурку… Противогазы не спасают. Не придумали, значит, пока ещё, как нас спасать…

Машинально Твердислав обернулся, ища глазами травниц и целительниц. В клане они бы уже неслись сюда во весь опор… Впрочем, здесь на подобное рассчитывать не приходилось. Каждый стоял за себя, и один лишь Великий Дух – за всех. За неимением лучшего юноша опустил раненого прямо на пол. И понял, что вынес на себе уже труп. Андрею не снесло, не разворотило, не сбрило – а сожгло, именно сожгло полчерепа. Лицо осталось целым. Броневой капюшон остался откинут – погибшему отчего-то стало лень натягивать его. И вот расплата.

– Пусть будут лёгкими твой путь и твои слова пред Великим Духом, – прошептал парень, закрывая глаза убитому. Пусть спит. В оный день Всеотец даст ему новую жизнь – так что зачем горевать по мужественно погибшему?..

– «Белый поцелуй», – продолжали бубнить рядом. – Не-ет, без обезвреживания и обеззараживания туда теперь год не войдёшь, уж вы мне поверьте, молодой человек…

Совсем рядом что-то вновь громыхнуло. Примерно в полусотне шагов из пролома в стене хлестнуло пламя, закружилось яростным водоворотом – и угасло, сбитое жёлтыми пенными струями с потолка.

– Огнемётный бластер, – резюмировал старик. – Двойной заряд – первый прошибает броню, второй воспламеняется внутри. Пойдёмте отсюда, молодой человек, за нас взялись всерьёз и, пока не подойдут штурмовики, нечего даже и думать об обороне.

Однако коридор оставался совершенно пуст. Шипение, свист и грохот, бушующие снаружи, заставляли мало что не кричать.

:Нравится? А можем и ещё круче!:

Прежний насмешливый голос. Наверное, так могла бы сказать Гилви, возгордившаяся Гилви, очутись она здесь.

Невидимая холодная ладошка прошлась по разгорячённому лбу.

:Здравствуй, маг. Haile andefaile, man.: Последних слов он не понял. Да и не до того было – катящийся издали рокот взорвался яростным оглушительным громом, всё вокруг зашаталось, по крепчайшим стенам зазмеились трещины. Из доброго десятка проломов так и хлестал огонь – клубился, рычал, плевался дымными струями, рвался в распахнутые двери с противоположной стороны коридора. Из живых вокруг остался один только полубезумный старик – несчастный хватал Твердислава за бронекостюм скрюченными бессильными пальцами, о чём-то умолял, кажется, даже плакал…

– Вставай, – сказал юноша. Ждать здесь было больше нечего… хотя услышать лишний раз тот премилый голосок, пожалуй, он бы не отказался. Но, если он хочет по-настоящему исполнить порученное Великим Духом, едва ли есть смысл бездарно погибать в первом же бою.

…Он брезгливо перешагнул через валявшееся на полу оружие. Ему хватит одного меча. Потому что, если он правильно всё понял, Всеотец ждал от него не только и не столько призовой стрельбы из местных огненных луков.

– Вниз… вниз давай… – проскрипел старик. – Наверху только пламя…

Сам Твердислав предпочёл бы уже знакомый пролом, но дорогу к нему перекрыл огонь, а Пожарное заклятие, разумеется, не сработало. Справа и слева ярилось пламя; а вот прямо под ногами очень кстати оказался вполне симпатичный провал. Внизу Твердислав разглядел уходящую ещё дальше лестницу.

Старик проворно прикрепил невесть откуда взявшуюся верёвку к торчащему из скола стены железному пруту и с неожиданной для его возраста лёгкостью скользнул в пролом. Твердислав не заставил себя ждать, и вовремя – новый взрыв, на голову посыпался мелкий мусор, огненное дыхание обожгло макушку…

– Успели, – выдохнул старик. – Дальше уже легче, молодой человек. Лестница…

Этому этажу досталось меньше, но защитники отступили уже и здесь.

– Надо ещё ниже, – авторитетно заявил спутник Твердислава. – Двумя ярусами. Там отличный выход на трассу… Думаю, все побежали именно туда. Когда в дело идут огнемётные бластеры, у народа на пятках вырастают крылья, – он нехорошо усмехнулся.

Узкая лестница, железные полосы перил. Серые стены. Никого – ни живых, ни мёртвых, никаких следов отступления. Если защитники здания и покидали свои места, но явно не этим путём.

Однако, опустившись на эти самые два яруса, они обнаружили, что дороги нет и здесь. Лестничная клетка оказалась наполовину завалена обломками. Открытым оставался единственный путь – вниз.

– Ну уж до какого-нибудь пролома мы доберёмся, – пыхтел старик, так и не успевший назвать Твердиславу своё имя.

:Haile andefaile, wiz-ma,: – вновь раздался тоненький голосок.

«Проклятие! Эти Ведуны и Ведуньи делают со мной что хотят, а я даже не могу их учуять!» – Твердислав свирепел. Ясно, как день, что все эти «хайле анде фэйле» есть не что иное, как шуточки Умников. Эх, изловить бы эту шутницу… да всыпать как следует, чтоб долго помнила…

Они миновали ещё шесть уровней. И всюду картина оставалась одной и той же – вправо и влево дороги нет, её преграждают либо огонь, либо завал, либо облака медленно плавающей молочно-белой взвеси, куда спутник Твердислава наотрез отказался входить даже в противогазе.

Пересчитывая ногами ступени, Твердислав попытался вспомнить, на каком же уровне находились они изначально. Старик уже ничего не говорил, только сдавленно хрипел.

:Haile andefaile! Таете faile!: – теперь в нежном голоске звучало неприкрытое злорадство.

Твердислав внезапно остановился, да так, словно налетел на незримую стену. Нигде поблизости не было Силы, не из чего творить боевые заклятия – однако каким-то нюхом дикого зверя он ощутил: враг рядом. Может, уже всего в одном лестничном марше.

Наконец-то пришло время вспрыгнуть в ладонь мечу.

Хватаясь за сердце, привалившись к серой шершавой стене, тяжело дышал Твердиславов спутник. У него на боку болталось нечто металлическое оружейного вида, но ясно было, что в случае опасности он не успеет даже вздохнуть.

«Ну, где же вы, где вы? Таитесь, прячетесь, сводите с ума голосами – мол, всё видим и всё про тебя знаем. Может, вы даже читаете мои мысли. Но вот о чём вы забыли – на мне благословение Всеотца, и я сокрушу вас, если только на то будет Его воля!»

Ответом был многоголосый заливистый смех. :Чья воля? Всеотца? Да его ведь не существует, глупец!: – произнёс кто-то на понятном наречии, а затем вновь прозвучало: :Haile andefaile!:

И тут снизу рванулся мрак. Абсолютный, непроглядный, всепоглощающий. :Haile andefaile!:

Старик что-то сдавленно вскрикнул. Тело само приняло защитную стойку. Немудрёный железный клинок, выкованный гномами родного мира, подарок Учителя в те времена, когда Учитель ещё почитался настоящим, – с размаху прошёлся по плеснувшей навстречу чёрной волне.

:О-о! А-а-а! И…: – вопль ужаса и боли плеснул в сознание. Чёрное покрывало конвульсивно дёрнулось, сморщилось, посерело, сквозь него начали проступать очертания лестницы. Раздался мокрый всхлип, и тьма рассеялась.

В Твердислава слепящей волной ударила чужая ненависть.