Книжные черви 3 - Фаусто Грин
Чёрный Человек лишь мельком взглянул на дорогу и тут же отвернулся, но этого хватило для того, чтобы один из гонщиков не успел затормозить перед преждевременно выскочившим на дорогу пешеходом. Юноша перелетел через крышу автомобиля и скатился на асфальт позади него. Незадачливый гонщик, пренебрёгший ремнём безопасности, вылетел через лобовое стекло. Скрипичный футляр, описав широкую дугу, приземлился на тротуар, раскрылся и остался лежать, обнажив осиротевший инструмент.
Чёрный Человек прикрыл ладонью несуществующий рот.
– Один-один. Гармонично.
А после нырнул под землю.
***
К счастью для тех, кто реконструировал музей, до комнат, в которых проявился Чёрный Человек, никто не докопался. Это было целое кладбище людей, умерших от эпидемии чумы, бушевавшей в Москве в восемнадцатом столетии. Там были не только больные, но и те, кто пал жертвами разгневанной толпы во время чумного бунта.
Чёрный Человек поставил на пол костяную шкатулку.
– Оставлю вас здесь. Подпитывайтесь. Вспоминайте.
И Тень вновь нырнул под землю.
***
Чуть позже в тот же день Чёрный Человек стоял в подземельях Неглинки, где под шум воды доносился хруст. Безликий с любопытством посмотрел на Вия. Монстр доедал группу каких-то подростков.
– Ох ты ж ёжик! – открывая несколько глаз, сказал силуэт. – Какая знакомая группа музыкантов. Это разве я тебе приказал?
Вий отозвался глубоким гулом.
– Точно, и правда я. Как же опечалится Варвара Петровна… – Тень говорил с Вием так, словно это был его плюшевый щеночек. – Мы скажем ей, что этого звездюка зарубил Раскольников.
Чёрный Человек поднял из жижи голову юноши. Его было сложно узнать, но бабуля, которая так горячо обожала своего внука, обязательно бы опознала в этой голове Олега.
Чёрный Человек посмотрел на корни Вия. С них свисали части человеческих тел, словно красная гирлянда на новогодней ёлке. Неслучившиеся музыканты, учёные, писатели, художники, политики, которыми всё это время питалось чудовище, отъевшееся до такой степени, что могло проявляться чуть ли не в каждом древовидном растении в пределах Садового кольца.
Чёрный Человек коснулся стены, и она стала стекать тёмным нефтяным сгустком в подземную реку, образовывая портал.
– Закончишь здесь – возвращайся в поместье.
Глава 38
После всего, что случилось с Машей, родители боялись оставлять дочь одну, поэтому, когда им пришло время уехать на гастроли, присмотреть за Мэл попросили Евгения. Они готовы были ему даже заплатить, но молодой человек категорически отказался. Поскольку сам Онегин теперь жил в квартире Марго, которая в последнее время больше походила на общежитие, на целую неделю туда переехала и Мэл. Базаров выражал немало скепсиса по этому поводу, а самой Маргарите Николаевне было, как ни странно, всё равно. Она лишь объявила, что уборкой по дому и бытовыми делами теперь занимаются самые молодые – Саша, Маша и Женя. Спорить с этим никто не стал.
Жизнь в квартире Ведьмы Маша представляла себе как-то иначе.
Для начала, она думала, что сможет спать до полудня. Однако будильник Евгения Базарова зазвенел ровно в пять. Доктор разбудил новую «постоялицу», вскоре в зал подтянулись Чацкий, Онегин и Тёркин, где вместо завтрака Базаров заставил всех делать утреннюю зарядку. Выбора не было: на все попытки остаться подольше в кровати, нигилист усиленно шумел в комнате, используя для извлечения раздражающего звука подручные средства, так что спать становилось невозможно. После зарядки всех ждал холодный душ. А только после душа – завтрак. И, конечно, бесконечные нотации за незастеленные постели.
– Муму, а вот когда у Жени нет дел, он так и просыпается? – взмолилась за едой Мэл.
– Да. Дня режим Женя не нарушает. Дисциплина – основа духа крепкого, воинского.
– И ты?
– Я. Тоже.
Что касалось Муму, то во время гимнастики она как раз дрыхла без задних лап.
Периодически в этом зале Вася показывал Чацкому приёмы рукопашной борьбы. Иногда к ним присоединялся Онегин. Чичиков продолжал исследовать север Москвы в поисках Печорина. Марго не выходила из своей комнаты, кроме как в ванную и за провиантом. Базаров практически никого не пускал на кухню, потому что проводил там свои опыты с силой. Мэл уходила от этого шума в бывшую спальню Чацкого, которую временно отдали ей, где занималась учёбой и в свободное время продолжала писать.
В воздухе витало ощущение, что все готовятся нанести визит Барыне. Но пока подробно это не обсуждали.
Как-то раз Онегин постучал в дверь её комнаты. Затем вошёл и сел на кровать. Он был совершенно домашний, в клетчатой рубашке, нелепых чёрных карго, босой. Словно это был всё тот же взрослый ребёнок, который появился здесь чуть больше года назад. Вот только взгляд его изменился. Он внушал уверенность и спокойствие.
– Вы решили – когда? – спросила Мэл.
Онегин помотал головой.
– Просить пойти с вами, наверное, бесполезно?
– Исключено.
– Я так и поняла. Базаров как-то не очень мне рад. Не знаю, в последние дни или вообще…
– Все на нервах. Не обращай на него внимания, – махнул рукой Онегин и перевёл тему: – Как твоя рукопись?
– Пишется. Я даже начала что-то в своём паблике выкладывать, уже и первые лайки есть… Хотя Ви, конечно, не хватает… Вон, люди просят продолжения. Так что ты постарайся не умирать. А то мои герои озлобятся и придут в этот мир разбираться, почему я не дописала их. Не сделала хэппи-энд.
– Я не умру, Мэл. Понимаю, что это глупо говорить, но я обещаю.
– Жаль, я никак не могу помочь вам.
– Просто верь в меня.
Мэл кивнула и отвлеклась на булькнувшее сообщение. Онегин заметил, как девушка изменилась в лице.
– Опачки, – произнесла Мэл и указала на экран ноутбука.
В ленте новостей всплыло сообщение. На нём пять фотографий в оранжевой рамке с подписью «Пропал человек». Лица подростков были Онегину совершенно незнакомы, но он сразу увидел имя Олега Лутовинова.
– Может, свалил куда-то, – пожала плечами
