Таймер - Фёдор Михайлович Шилов
На небольшом столике благоухал огромный букет белой сирени в стеклянной банке. Я видел, что Соли иногда носит цветы на чердак, но не спрашивал, зачем.
— Нравится, — я не покривил душой, я любил эту комнату. — Но пока не очень понимаю, к чему этот ночной поход?
— Это теперь ваша комната.
— Наша?
Соли разволновалась и залепетала без остановки:
— Постельное бельё мне подарила одна из жительниц деревни, она привезла его из Таймера, а букеты я меняю всякий раз, когда они увянут. Нарциссы, тюльпаны, пионы, флоксы или астры… Иногда я ставлю в банку не цветы, а разноцветные листья или рогоз. Его коричневые мохнатые шишки ничуть не менее живописны, не находишь?
— Соли! Наша — это чья? — перебил я.
— Ивис и твоя.
Я подумал, что ослышался.
— Ивис здесь? И ты молчала?
— Не здесь. Пока не здесь. Шало уехал за ней.
— Он знает, где она?
— Он отправился на поиски.
— Ничего не понимаю. Давай присядем, и ты мне всё подробно расскажешь!
— Ой, нет! Только не здесь, это же ваша комната.
— Соли!
— Нет, нет! Спустимся вниз.
Мы вернулись на кухню.
— Рассказывай.
Соли положила перед собой часы.
— Не знаю, почему я не сдержалась. Наверное потому, что мне очень плохо без Шало, и хочется лишний раз произнести его имя вслух и услышать это имя от тебя. Когда он был здесь, казалось, что всё говорено-переговорено, и я даже, грешным делом, думала: хорошо ли, что события не меняются каждые 28 дней?.. А сейчас, когда его нет, стольким хочется поделиться. Мне не хватает его настороженного смеха, беспечной болтовни и горячей убеждённости, с которой он отстаивает точки зрения. Не хватает неширокой спины, чуть шевелящейся в такт движению ножа, когда он чистит картошку, полоски загорелой шеи над воротником, рыжих волос и ушей, просвеченных лучами, проникающими через окно. И, конечно, улыбки. В нём столько тепла, согласись, Пай? Будто внутри этого человека перерождается искусственное солнце Таймера в живые световые потоки!
Сейчас Соли напоминала меня, рисующего Ивис. В любимые черты мы всегда вкладываем чуть больше лоска. Но ведь творец должен быть льстецом — не так ли говорила моя учительница? Не стали бы люди совсем тусклыми, если бы влюблённые творцы не вплетали в их портреты золотые нити?
— Иногда я забываюсь, окликаю его, зову к столу или веду с ним диалоги, будто он не вернулся в Таймер.
— Значит Шало в Таймере?
— Да, он ушёл искать Ивис. Когда ты уехал, в деревне появился новый житель. Они приятельствовали с Шало, ходили удить рыбу и однажды тот показал портрет. «Ивис от Пая» было написано на обороте.
— Не знаешь такую девчонку? — спросил приятель. — Таймерец один нарисовал. Одержимый. Искал её. Знал же, что в Таймере дважды не встречаются, но просил передать, если встречу. Я пообещал, вот и храню с тех пор. Спрашиваю у всех по возможности.
У Шало хорошая память на лица, среди его соседок никогда такой девушки не было.
— Я должен отправиться на поиски. Ради Пая. Ради его счастья! Ради собственного спокойствия! — сказал мне Шало. Однажды в деревне умер отдыхающий, Шало вскочил в поезд, назвавшись его именем, едва репродуктор огласил ночную тишину.
— Хитрец, — я усмехнулся, — без пайка не остался и наверняка в круговорот Таймера влился, будто и не исчезал вовсе.
— Надеюсь, — Соли вздохнула, — он обещал пробыть там ровно один цикл, попытать счастья: раз они с Ивис не встречались раньше, значит, есть вероятность сойтись в секторах Таймера.
— И ты отпустила?
Она посмотрела на меня долгим взглядом:
— Я горжусь им, Пай. Он всегда был необычным. Чудаковатым — тоже верно. Но он настоящий, Пай. Чистый, искренний, способный на самопожертвование. И я знаю, как много ты для него значишь.
— Ты значишь гораздо больше…
— Привязанности на вес не измеряют. Если бы я сказала, что несчастна, он и ради меня собрался бы в долгий путь, чтобы добыть мне невиданных рыб, экзотических фруктов, живописных коряг…
— Живописных коряг? — я прыснул.
— Для тебя он хотел найти Ивис, ведь ты подарил ему другую жизнь, возможность жить в деревне, без тебя он не решился бы проигнорировать призывы репродуктора, так что ты исполнил его заветную мечту. Он чувствовал себя в долгу.
— Бедный, глупенький Шало. Для того, чтобы заниматься поисками, оказывается не нужно жить в привычном таймеровском ритме, — я помолчал, — но, честно говоря, она никогда не говорила, что готова остаться со мной навсегда.
— А теперь непременно захочет, — выспренне заверила меня Соли, — женщины ценят подвиги, а ты совершил такое!
— Какое?
— Обуздал Таймер, искал её, вызволил её из плена, подарил ей целую, не раздробленную по 28 дней, жизнь! — она говорила так, словно всё оглашённое уже состоялось.
Соли бросила взгляд на часы, разумеется, стрелка за это время почти не сдвинулась.
— У Шало последняя смена. Через 28 дней он вернётся домой.
Сердце моё кольнуло. Радостно ли? Не буду сегодня искать ответ. Я устал. Жёлтая ягода высосала из меня все соки в обмен на свои.
Мы давно уже съели привезённые мною яйца и сахар, муки осталось не много, едва ли на одну опару, но нам хватало овощей из огорода, солений и маринадов. Погода в деревне и правда была непредсказуема, кувыркалась, словно простуженный линяющий медведь. То чихала моросью дождя, то заваливала дом пухом снега так, что невозможно было открыть дверь изнутри. Всё это могло случиться в один день!
Меня не покидало ощущение беспокойства и неправильности происходящего. Не в природе, нет.
Я — здесь — взял напрокат жизнь Шало, а он — там — ищет за меня моё счастье. Только можно ли в полной мере преуспеть, занимаясь чем-то и за кого-то?
Я ждал друга с нетерпением и настороженностью. Соли всё чаще щебетала, на разные лады расписывала нашу будущую совместную жизнь с Ивис в маленькой комнатке на чердаке, прочила нам долгие циклы счастья, а я всё больше мрачнел, одолеваемый сомнениями.
Ивис сказала, что не хочет быть со мной. Столько времени прошло, что я теперь сам не понимаю, хочу ли снова сойтись с ней? Возможно, искать её стало привычкой, мучительным процессом, ценность которого именно в бесплодности? Мне не нужен результат, мне нужна эта странная внутренняя истома, погоня за призраком. Что будет, если мы встретимся? Два чужих человека, на короткое время оказавшиеся когда-то невероятно близки. Это ли не страшнее, чем повстречать незнакомца? С незнакомцем можно построить будущее, а какое будущее ждёт тех, кто уже забыл совместное прошлое?
Что
