Таймер - Фёдор Михайлович Шилов

— Давно не чувствовала себя так хорошо.

— Соли знает толк в знахарстве, — похвалил Шало.

Они шли чуть впереди, а я отстал, пиная камешки. Иногда они оглядывались и окликали меня.

Я видел их счастливые спины, тугую струну его поджарой фигуры — будто ножка торшера, увенчанная рыжим плафоном, её упёртую в бок руку и часть живота. Я чувствовал, как они купаются друг в друге, как превращаются друг в друга, как исчезают двое, становясь единым целым.

«Не двое, — поправил я себя, — трое».

И мне отчего-то мнилось, что я мог бы так же идти рядом с Ивис.

Я приуныл.

Всё в Таймере покрыто завесами тайны. 28 дней — что это? Лунный цикл? Или менструальный? Значит ли это, что Таймер придумала женщина? Или мужчина, тоже каким-то образом зависящий от частой смены настроения? Вот уж не хотелось бы думать, что наша жизнь — это промежуток среди чужих гормональных перепадов!

Кто управляет этой махиной? Кто распределяет жильцов по секторам? Кто следит, чтобы люди не встречались дважды и кто дал на это право? Кто позволил нам терять детей, матерей, возлюбленных?

Может, Шало — мой брат? Или — хуже! — Соли его сестра? Так много вопросов и так мало ответов. И так мало тех, кому эти ответы интересны.

— Пай, ты чего отстаёшь? — они позвали меня, но мне не хотелось разъединять их сложившийся, замкнувшийся друг на друге мир. Шало срывал одуванчики, сдувал лёгкие зонтики семян, и они запутывались в светло-русых волосах Соли, оседали в переплетённых в косичку прядях или летели прямо в лицо, и она хохотала.

«Ты — одуванчик, придёт время, и ты найдёшь заветное местечко»…

«Нет, — мелькнула в голове жестокая мысль, — это не может быть надолго! Только не здесь, не в Таймере. Тут всё — на 28 дней. Хорошо! Хорошо! Пусть эти двое сошлись и пробыли вместе дольше, но скоро всё рухнет, сломается, а точнее — придёт в норму, станет понятным и логичным. Таймеровским!»

Чтобы избавиться от мрачных пророчеств, я догнал друзей и обхватил их сзади за плечи. Я сжимал себя между ними крепко, как только мог, чтобы не разлететься на куски от зависти.

— Пай, — голос Шало был проникновенным и торжественным, каким я слышал его только тогда у камня, во время клятвы, — это — мои любимые девчонки. Ты — мой лучший друг. А это, — он повёл рукой вокруг, — единственный мир, который мне нужен. Я — неприлично счастливый человек.

— С чего ты взял, что у тебя родится дочь? — спросил я, сглатывая комок.

— Знаю.

— Ох уж мне твои предсказания, Шало! — я вздохнул. Вышло горше, чем хотелось.

Я приезжал ещё дважды. Поезд привозил меня теперь только сюда, и я перестал размышлять, отчего это так. Поиски Ивис сделали меня одержимым, мне казалось, что я ищу её только для того, чтобы спросить, почему её так зовут?

Ивис. Мне не приходило на ум ничего даже отдалённо похожего. Вероятно она узнала это слово в каких-то секторах Таймера, где я ещё не побывал. Или это случайный набор звуков? Обрывок слова? Или свист диковинной птицы? А может, название цветка, который расцветает один раз в сто тысяч таймеровских циклов и никто не знает, откуда берутся его семена и почему он так одинок, но который непременно приносит счастье всякому, кто встретит его на пути? Или звали Ивис как-то иначе, а мальчишка-дежурный не расслышал и записал с ошибкой? Или имя ей пригрезилось во сне? Ты спала и вдруг увидела другую вселенную, что-то совсем не похожее на Таймер, и там всех красавиц звали по-разному, но первейшую называли Ивис? А может быть, ты позаимствовала эти звуки у кого-то, с кем проводила ночи в какой-то ещё кастрюле? Или это был гигантский чайник? Или — ложка? А что, не может быть таких огромных ложек, в которых поместятся двое влюблённых? Пара пустяков! Только верните мне Ивис, и я покажу, как можно расположиться в самой маленькой ложечке, в самом крошечном блюдечке.

Почему я не спросил тебя, Ивис? Возможно, ты ждала этого вопроса. Именно этого вопроса в череде наших длинных бесед. Всем своим видом, запахом тела, грацией сексуальных изгибов, любовной лирикой соблазнительных поз ты призывала меня задать один-единственный вопрос, чтобы открыть какую-то глубинную тайну, какую не открывала никому прежде? А сейчас ты делишься ею с кем-то другим, с кем-то, кто просто спросил, почему тебя так зовут, Ивис?

Неужели все самые важные вопросы приходят нам в голову, когда уже слишком поздно?..

У Шало и Соли родилась дочь. Они выбирали имя для неё в странной игровой манере: завязывали друг другу глаза, раскручивали вокруг своей оси, приговаривая нелепые стишки:

У Шало малышка-дочка,

Как её назвали?

— Кочка! — отвечал тот, кто с завязанными глазами, первое, что приходило на ум.

— Кочка? — Они смеялись, целовались и обнимались, тёрлись друг о друга носами и выглядели, откровенно говоря, полудурочно.

@Poem =

Соли родила девчушку,

Как зовут её?

Лягушка!

@Poem =

Они снова смеются, целуются и меняются повязкой.

@Poem =

Дочка родилась у Соли,

Как назвали?

Бердимоли…

@Poem =

— Это ещё что за слово такое?

— Придумалось вдруг!

— Пай!

Я безмолвно наблюдал за их сумасшествием, иногда посмеиваясь или закатывая глаза. Чушь какая! Вот уж не стал бы выбирать имя своим детям таким странным образом. Настроение у меня испортилось. Кто знает, может, после наших кастрюльных встреч у Ивис родилась дочь или сын, возможно и не только у Ивис, а у многих из моих случайных девиц. Их отняли, и сейчас малыши растут в суровых таймеровских условиях. Что я несу? Здесь все дети растут именно так, никто и никогда не придумывал им имён, не кружил хороводов с завязанными глазами, отмечая рождение, не вёл долгих разговоров с пузом, не пел колыбельных ещё не появившемуся на свет отпрыску. Всё это ненормально! Не по-таймеровски!

— Пай! Присоединяйся, ну же!

Друг вытянул меня в центр комнаты, нацепил мне на глаза повязку. Я всем видом выказывая неудовольствие и леность, вяло топтался на месте, когда меня пытались кружить.

— Дочку Соли родила, — завёл в привычном ритме Шало.

— Как назвать её? — подхватила Соли.

— Стрела, — буркнул я и сорвал с глаз повязку. Не желаю играть в эти дурацкие игры!

— Пай, это отличное имя! — Друг хлопнул меня по плечу, — Что думаешь, Соли? Стрела? А?

— Замечательно, — одобрила Соли, и они принялись меня обнимать. Жаль, но настроения это не улучшило.

Соли записала корявые стишки на обрывке