Новый мир. Книга 3: Пробуждение (СИ) - Забудский Владимир

Мой домик находился на седьмом ярусе комплекса. Он был третьим с конца одной из длинных сторон буквы «П», которую образовывал комплекс. Я взобрался по лестнице на седьмой ярус (лифтом не пользовался принципиально), успев немного вспотеть, прежде чем оказаться перед калиткой своего двора. Оттуда в мою сторону донесся громкий осуждающий гав.

— Виноват, — признал я, покорно склонив голову, и отпер калитку с помощью сканера отпечатков пальцев.

Не успел я войти внутрь, как по крошечному газону, который, благодаря горе удобрений, оставался даже в жаркое время года зеленым, затопали большие и мягкие лапы. Улыбнувшись, я отбросил в сторону трость и раскрыл руки, словно для объятий. Я сгруппировался, чтобы не оступиться, когда мягкие лапы весело хлопнули меня в грудь. Затем, не сдержав хохота, я крепко схватил нечто веселое, большое, мягкое и пушистое, похожее на огромного плюшевого медведя, и повалился с ним на газон. Как и всегда в таких случаях, я ощутил, как груз этого длинного и паскудного дня перестает давить на меня и на душе вдруг растекается нечто теплое.

— Что, скучал по мне, а? — от души хохотал я, взлохмачивая густую длинную шерсть приятного рыжего оттенка. — Знаю, что скучал, Мишка!

Обладатель шерсти счастливо скулил, по-дружески тыкаясь в меня носом и радостно облизывая мне щеки шершавым языком. В выражении его огромной добродушной морды, которая всегда выглядела так, будто он улыбался, радость от встречи смешивалась с укором.

— Ну, будет тебе, хватит уже, — притворно ворчал я, любя подергивая Мишку с обеих сторон за загривок, похожий на львиный, обрамляющий плосковатую морду. — Я, может быть, тоже охотнее провалялся бы тут весь день и развлекал тебя вместо того дерьма, которым мне пришлось заниматься. Но ведь кто-то же должен зарабатывать деньги нам на еду, верно?

Как это часто бывает, при виде веселой морды Мишки я вспомнил тот самый день, когда судьба по странной прихоти свела наши пути вместе. Мы были странной парочкой. И наша встреча, как водится, была столь же необычной.

§ 87

Это произошло в августе 2094-го. В те дни, как и когда-либо раньше в своей жизни, я и не помышлял о том, чтобы завести собаку. Хоть я и был в душе одинок, я не признавался себе, что это одиночество меня тяготит. Мой образ жизни и особенности моего характера были так специфичны, что я не представлял себе, как какое-либо домашнее животное, кроме аквариумных рыбок, могло бы в них вписаться. И я, должно быть, никогда бы не задумался об этом, если бы не странный каприз судьбы.

Растратив к тому времени все свои сбережения на приобретение таунхауса и бара, я начал ощущать потребность в стабильном доходе и впервые со времен выписки из госпиталя зарегистрировался на бирже труда. Спустя несколько недель работа наконец нашлась. Компании «Фьючер Петс», крупнейшему во всем Содружестве производителю домашних питомцев, а также кормов и аксессуаров для них, входящему в состав биотехнологического гиганта «Андромеда», требовались несколько охранников для нового научно-производственного комплекса в Коринфусе. Опыт работы в ЧВК был преимуществом.

С первых же дней эта работа почему-то вызвала во мне инстинктивное отторжение. Однако объективных причин для этого не было. На протяжении всей смены я сидел в будке на одном из постов охраны, разбросанных по периметру громадного комплекса, состоящего из промышленных и складских корпусов и административных зданий. Один раз в два часа — прогуливался вдоль четырехметрового забора с колючей проволокой под высоким напряжением. Вот, пожалуй, и все. В современном сторожевом деле люди выполняли роль резервных механизмов, которые дублировали функции автоматических охранных систем. Если бы людей убрали совсем, то это снизило бы эффективность охраны лишь на ничтожные доли процента.

Безопасности «Фьючер Петс» угрожали инциденты четырех видов. Первой опасностью были попытки проникновения со стороны людей. Это могли быть голодающие бедняки, готовые спереть корм для животных или самих животных просто для того, чтобы поесть, либо чокнутые активисты «партии зеленых», которые норовили отпустить зверюшек на свободу или просто саботировать работу комплекса. Вторым риском было проникновение бродячих животных, которых привлекало обилие корма — они могли быть источником заразы. Третьей угрозой было бегство подопытных или разводимых в комплексе животных. И, наконец, четвертая опасность — это воровство со стороны работников. Со всеми этими опасностями на 99 % справлялись автоматические системы охраны, управляемые виртуальным интеллектом. Камеры фиксировали любое движение или тепло в тех секторах, где его не должно было быть, а охранные дроны, патрулирующие периметр — мгновенно реагировали на такие данные, используя звуковые сигналы, прожектора, электрический ток и сети, чтобы предотвратить или пресечь угрозу.

В штате комплекса работали порядка полусотни охранников. Однако друзей у меня здесь не было. Во-первых, еще задолго до моего прихода весь персонал охраны разделился на две касты: те, кто работали внутри комплекса (а их было большинство) мнили себя высшим сословием и демонстрировали высокомерие по отношению к сторожам внешнего периметра. Во-вторых, даже среди своих собратьев по низшей касте я натолкнулся на настороженное отношение: вид у меня и так был страшен, а один из сторожей, догадавшись о моей биографии по характерной седине, еще и наплел другим с три короба страшных баек, которые он слышал на войне о «Железном Легионе». В результате во время обеда, который происходил в большой общей столовой, я, как правило, сидел за столом один.

Одним из немногих, кто не чурался моей компании, был сумасшедший пожилой чернокожий, который постоянно улыбался, ощерившись множество золотых коронок на месте передних зубов. Его звали «Гробовщиком» Джаспером, и обходили десятой дорогой даже в большей степени, чем меня, несмотря на худощавую, совсем неугрожающую комплекцию. Мне Джаспер не показался опасным. Он, безусловно, был слегка двинутым, о чем можно было судить хотя бы лишь по его привычке говорить о самом себе и своих собеседниках в третьему лице. Однако удивляться этому не стоило — больше пятнадцати лет он проработал в секторе утилизации брака, одном из самых неблаговидных мест во всем комплексе.

Уже на второй день знакомства, когда мы с ним, по обыкновению, уплетали крайне неаппетитные макароны с кусочками саранчового мяса, которые здешний повар, не иначе как издеваясь, называл «пастой болоньезе», Джаспер, усмехаясь, поведал мне:

— Димитрис же знает, почему Джаспера прозвали Гробовщиком, да?

— Понятия не имею, — покачал головой я, дав понять, что я вполне переживу, если и не буду этого знать.

— Димитрис же сегодня на ночной смене, верно? Пусть приходит к Джасперу в сектор утилизации после двенадцати. Джаспер ему все покажет.

— Без обид, Джаспер, но это прозвучало так, будто ты маньяк, который собирается разделать меня на фарш и заправить им собачьи консервы, либо подсунуть повару, чтобы он заправил им свое «болоньезе».

— О, нет, нет, пусть Димитрис не боится. Джаспер за всю жизнь ни одного человечка не обидел. Димитрис в этом своем страшном Легионе обидел человечков намного, намного больше. Это Димитриса человечкам надо бояться, не Джаспера.

Я поморщился. Идея переться посреди смены в отсек утилизации, куда, во-первых, мне заходить не разрешалось, и который, во-вторых, среди персонала принято было обходить стороной, должно быть из-за царящей там вони, мне вовсе не улыбалось. Так что я ответил Джасперу невнятно и уклончиво, не собираясь следовать его гостеприимству. Однако ближе к полуночи скука и любопытство одолели меня.

Джаспер впустил меня через задние ворота сектора утилизации, заверив меня, что никто не узнает о моем визите. Я ожидал увидеть здесь отсек погрузки со множеством мусоровозов, на которых из комплекса вывозят отходы. Но ничего подобного здесь не было. Я вдруг подумал, что объем отходов здесь может быть так велик, что их могут выкачивать из комплекса по трубопроводу.