Громче меча 2 - RedDetonator
— Идём, — кивнул я. — Эх, как же давно я не спал на нормальной кровати…
Весь путь в Юнцзин мы не заходили в поселения и обходили людей третьей дорогой, потому что нельзя давать врагу наводки на свой маршрут. Если они узнают, что это именно мы там накуролесили, то в Юнцзине нам не жить.
Маркус — это наш ред флаг. Он очень приметен, но Юнцзин очень большой и по телевизору его физиономию не показывали, за отсутствием телевещания…
«Ред флаг, блядь…» — подумал я. — «Женька, одно время, очень часто применяла эту фразу. Типа, „ред флаг в отношениях“, „я сразу подумала, что это — ред флаг“, ещё какая-то хуйня. Нет, тяньлун Фэйшаньцзо был прав, я сам всё испортил, но и её закидоны не помогали делу вот вообще».
Но я опять вспоминаю и рефлексирую, потому что это очень сильно ебёт меня. Есть более актуальные проблемы. Маркус, Маркус, Маркус…
Вообще, с передачей информации между провинциями всегда были проблемы, а кровососы эти проблемы дополнительно усугубляют, ограничивая перемещение селян и позволяя путешествовать только купцам, которые обязаны покупать лицензии. Им выгодно, чтобы провинции жили сами по себе и не делились сведениями об аномальном количестве исчезающих сёл и городков.
— Придётся тебе не высовываться из дома без веских причин, — произнёс я, когда мы шли по пустой улице.
Под ногами жидкая грязь, на которой остались отпечатки ног поздних гуляк. До рассвета чуть меньше часа, поэтому город ещё спит.
— Это потому что я чёрный? — спросил Маркус с усмешкой.
— Именно, блядь, ха-ха… — ответил я. — Не сомневаюсь даже, что ориентировки уже разосланы, поэтому страже на глаза тебе лучше не попадаться. Меня и Сару никто из солдат и егерей никогда не видел, поэтому до нас можно доебаться только потому, что мы юся. Ну, до Сары даже за это не доебёшься — по ней не скажешь, что она юся.
Вообще, нас с Сарой видели многие солдаты и егеря, но ни один из них не пережил встречи, поэтому наш противник знает лишь то, что с Маркусом есть ещё двое юся. Ну, по следам ещё можно было понять, что меня ранили в левую ногу, а третий юся — женщина.
— Если там есть мягкая кровать и хоть какие-то занятия — я согласен, — ответил Маркус.
— Занятий там так много, что устанешь и попросишься обратно к кровососам, — усмехнулся я. — Будем пампиться и делать бизнес.
— Надо рассмотреть покупку участка подальше от города, — сказала Сара. — Требуются ингредиенты, а в городе их не вырастишь. Возможно, будет разумно построить капитальную загородную виллу и поселить там фермеров, чтобы удешевить производство.
— Да у нас и так маржа с этого лосьона что-то около 300%! — сказал я.
— 453%, — поправила меня Сара. — Но можно повысить её примерно до 500%, если будем сами выращивать траву бледного сна и всё остальное.
Лосьон против морщин работает так, что пятидесятилетние старухи сразу же скидывают лет двадцать, причём эффект держится пару недель — даже сама Сара мажется систематически, хотя ей не надо.
Но какая девушка не загоняется по поводу своей внешности? Да никакая! Все девушки загоняются по поводу своей внешности и почти бесконечно пырятся в зеркала, чтобы обнаружить там свои несуществующие изъяны.
Мир бы стал гораздо лучше, если бы женщины перестали комплексовать по поводу внешности. Но как тогда продавать сотни тонн косметики, да?
Читал как-то давно, что эту хуйню методично культивируют, чтобы женщины загонялись ещё больше и покупали все эти омолаживающие маски, лосьоны, крема и скрабы от каких-то там чёрных точек, морщин, жопных грыж и кутикул.
Но правда такова: если мужику не похуй, что его любимая женщина не наносит на себя сантиметр штукатурки, то он скрытый латентный пидарас, подавляющий в себе стремление стать модненьким, ухоженным и жеманным, но проецирующий это на свою женщину. Косвенным доказательством этому, как ни удивительно, служит тот факт, что всю человеческую историю существуют некрасивые проститутки.
Этот ебучий навязанный стандарт «эталонной красоты» сгубил не один миллион симпатичных девушек и женщин, но он очень хорошо продаётся, поэтому за ним индустрия, с НИИ, с миллиардными рекламными бюджетами и сонмами блогеров-хуёгеров, навязывающими этот стандарт. А женщины, из-за того, что менее толстокожи, чем мужчины, поддаются этому давлению и начинают нешуточно страдать ради «красоты» — кто-то мажется дорогостоящей хуйнёй, а кто-то ложится под нож.
Но стандарт очень гибкий, поэтому слова «Стоп!» в этом процессе нет — женщины вхуяривают себе в губы гиалуроновую кислоту, а потом, когда перестаёт помогать, всобачивают в себя силиконовые импланты, чтоб навсегда. Даже Анджелина Джоли, даром, что, объективно, красотка, каких поискать, ложилась под нож далеко не один раз — это делала с ней индустрия. И это пиздец.
К чему это я всё? А к тому, что мы теперь тоже в теме — пихаем людям продукт, долгосрочные последствия применения которого никто принципиально не проверял.
Побочка от «злоупотребления» травой бледного сна — перманентное отключение почек при передозировке. Накапливается ли эффект от систематического применения малых доз? А хуй его знает — НИИ и десятилетий на исследование у нас нет…
— Может, свернём эту хуйню и займёмся чем-то более безобидным? — спросил я у Сары.
— Что может быть ещё более безобидным, чем косметика? — спросила та с недоумением.
— Мы не знаем всех побочек лосьона, — сказал я. — А вдруг, после пары лет употребления, эта дрянь отключит пользовательнице почки?
— Там слишком мало действующего вещества, — покачала головой Сара. — И, насколько мне известно, накопительного эффекта у бледной нет — уже узнали бы давно, на других эликсирах.
— Хочется верить, — произнёс я. — Но если окажется, что побочки есть, то я обязательно скажу, что я же говорил.
— Обещаю, что внимательно выслушаю твоё «я же говорил», — кивнула Сара.
Доходим до дома, и мне сразу же становится понятно, что лезть на мой участок никто не пытался. Все три замка на окованных сталью вратах в порядке, а на самом участке спиралька стоит нетронутая.
Возможно, об этом месте все наслышаны и никто не хочет связываться с ебанутым Вэй Та Ли, о котором точно знают, что как-то тёмной ночью он захуярил группу бандосов и потом те исчезли бесследно. И что менты приходили к нему на участок, но ничего
