Жрица Анубиса - Жанна Хохлова
Богиня почесала пузо в замешательстве.
— Я не заключаю сделок с людьми, — проговорила та с презрением, — но я могу притащить тебя в качестве игрушки к моим деткам, вот они повеселятся, растягивая тебя за ноги или подвешивая вниз головой, — улыбка вышла зловещей.
Из огня да в полымя.
— Никто никого не тронет, — услышала Линда спокойный, тихий голос, который, она верила, мог звучать очень убедительно и грозно в любых спорах.
Девушка посмотрела в тёмный круг, образовавшийся немедленно, по краям которого рвалось пламя. Ещё чуть, и из него шагнул Анубис, не менее горящим взглядом осмотревший обстановку. Портер готова была заорать от счастья и облегчения и броситься в объятия бога, но вместо этого она, после того как Инпу подошёл к ней, словно бы оцепенела.
— Я хочу ударить тебя, и моё желание так сильно, что… лучше отойди… — девушка крепилась не зарыдать, её раздирали противоречивые чувства, но эмоции неудержимым потоком хлынули из неё вместе со слезами.
Великий Тёмный, не ожидавший такого приёма, но тем не менее не чувствовавший гнева или ненависти к Бахити из-за её неподдельных чувств, перевёл взгляд на застывшую от дерзости в речах смертной Таурт. Сзади кто-то весело присвистнул.
— Так вот она какая, твоя белоголовая! — из-за спины Инпу вышел белокурый мужчина и уставился на Линду так, словно она была потерянным восьмым чудом света. — Я бы взглянул на то, как ты дерёшься, — его взгляд стал туманным и горячим, потом, откашлявшись, бог представился, — я — Гор, только чур не бей меня, я могу сдать сдачи, а рука у меня тяжёлая.
— Угомонись, Сокол, — тут же появилась темноволосая девушка, вальяжно и соблазнительно вильнувшая бёдрами, она оглядела Инпу и вынесла вердикт: — Тебе не помешала бы оплеуха, учитывая то, что случилось с твоей говорящей с богами, брат, — она прищурила глаза и совершенно по-кошачьи улыбнулась.
— Она — моё подношение, — пришла в себя Таурт и массивным пальцем указала на Портер.
— Она — моя жрица, — глухо произнёс Инпу и завёл девушку за свою спину.
Линда часто задышала, а в глазах защипало. Надо было бы испугаться, испытать смертельный холод, ведь она находилась рядом с богом мрачных подземелий Дуата, но, как и тогда в пустыне, она испытала прямо противоположные эмоции, вернулось то ощущение его присутствия, которое она почувствовала при первой с ним встрече — ей спокойно настолько, насколько может быть в самом безопасном месте где бы то ни было.
Таурт не хотела так просто отдавать свою неожиданно свалившуюся ей на голову жертву, видимо, уже прикинув, где она могла бы использовать попаданку.
— Отдай её мне, Инпу, как и положено при жертве богам, ты ведь тут тоже незаконно, — она елейно улыбнулась, но это вышло диким оскалом, богиня могла бы преобразиться в свой человеческий вид, но ей нравилось быть внушительной.
— Почему я здесь, это не твоего ума дела, Таурт, я пришёл за своим, она — моя жрица, — он начал аккуратно и медленно отступать от богини, Гор и Бастет проделали то же самое, имея намерение вернуться в Дуат тем же путём, что пришли.
— Я вызову тебя на суд Эннеады и расскажу, что ты творишь беззакония, обижая богов и возвеличивая людей, отбирая у первых то, что принадлежит только им, — Таурт как будто не замечала, что они отступают к выходу.
— Она не отступится, Инпу, Таурт вызовет тебя на суд, и все узнают о жрице, тем более она видела, как смертная дерзила богу! — прошептала Бастет, ей хотелось забрать Бахити с собой, но она предчувствовала, чем это может обернуться для Великого Тёмного, а Линда с ужасом перевела взгляд с неё на бога мёртвых, затаив дыхание, представляя, чем ей грозит принятие решения Анубисом не в её пользу.
Бог через плечо взглянул на побледневшую девушку.
— Я рискну, — хрипло проговорил он, затем, увидев, как едко улыбается Бастет, невербально намекавшая на чувства бога к смертной, — у нас сделка.
Таурт неожиданно ринулась к ним, круша всё, что попадало под руку или ноги. Анубис толкнул Линду к Гору, но всё равно не успел — бегемотиха, выставив руку, острым ногтем прорезала той ногу. Учёная простонала от боли, а тот, взяв за руки, с силой втянул в круг, опаливший её кожу, несильно, но ощутимо. За ними влетели Анубис и Бастет, едва успев. Дыра стянулась в точку, которая в свою очередь превратилась в ничто, и неуклюжая богиня не успела их схватить.
Линда оглянулась, привыкая к темноте. И только затем увидела, что они стоят на твёрдой поверхности, в вечерней мгле. Недалеко возвышался храм, чем-то отдалённо напомнивший ей храм Анубиса в Ассиуте. Девушка почувствовала, что на её локте сомкнулись бархатные пальчики.
— Боишься? — вкрадчиво спросила Бастет, с интересом глядя в лицо Портер.
Вопреки ощущаемому, Портер отрицательно мотнула головой. Инпу улыбнулся, как будто и не ждал другой реакции, поддержав её за талию, увидев, как кровь стекала по ноге, а сама она побледнела.
— Это Дуат твоего бога, жрица Анубиса, — проговорила она, и уголки её губ чуть приподнялись.
Анубис взял слабеющую Линду на руки, спеша внести в свой храм.
Тем временем на «Чёрной» земле. Мааткара и Са-Ра.
Аменхотеп, только что приведший себя в порядок, уверенно вступил на порог приёмной залы своей матери.
— Почему так долго? — вместо приветствия нетерпеливо спросила она.
Сын усмехнулся.
— Ты хотела видеть меня, Мааткара, значит, в любом случае дождалась бы, а после того, как нас посетил Амон-Ра… — он не успел закончить фразу.
Хатшепсут широкими шагами прошествовала к нему и прошипела в лицо, искривив пухлые губы в гневе.
— Ты, верно, спятил, Са-Ра, боги, сошедшие с неба, давно оставили землю, в нашей крови течёт их кровь, не более того, но мы оставлены ими, чтобы мудро управлять всем тем, что создано Хаосом, — она дрожала от негодования, насколько спокоен был её сын, вытворив то, о чём донесли её слуги.
Он молчал. Женщина сделала шаг назад, словно бы испугалась своего внезапного выпада, несвойственного ей исступления, гнева, который она готова была обрушить на голову Аменхотепа.
— Царица моя, к нам пришёл бог, Амон-Ра, единственный, кому не плевать на жизнь людей, он пришёл, взяв настоящую жертву — кровь, и говорил с нами, мы видели его так же, как сейчас я вижу тебя, — он пытался донести до матери весть о том чуде, что случилось с ними сегодня, —
