Жрица Анубиса - Жанна Хохлова
«Определённо, я разорюсь на ортопеде… если выживу, — подумала девушка, вскинув голову — Аменхотеп стоял прямо перед ней в ослепительно-белой схенти и полупрозрачной накидке на голое тело. Вновь желудочный спазм, — и триггер на мужиков в белых… трусах, — с отвращением добавила».
Фараон приподнял её голову за подбородок и улыбнулся одними кончиками губ. Он плавно и неспешно переместился к Косею за жертвенный стол и встал по левую сторону от своего жреца.
— Жрица, — выкрикнул тот, — у нас есть говорящая с богами, — и указал на Линду.
Девушка озиралась, встречаясь всё с теми же взглядами. Люди разогнули спины и с жаждой продолжения действа следили за происходящим. В голове забила тревожным пульсом кровь, распространяя боль волнами. Портер впервые в жизни не знала, что делать. Ей всегда казалось, что нет безвыходных ситуаций, но вот то, что происходило сейчас, невозможно было преодолеть только желанием её воли или действиями.
Косей указал рукой, и двое воинов, что стояли позади неё с девушками, повели крайних к камню. Они еле передвигали ногами. Хлопали глазами, непонимающе улыбаясь, но послушно следовали за мужчинами. Линда подвигала бёдрами и поняла, что самостоятельно подняться ей не удастся, обернувшись на миг назад, увидела, что и сбежать у неё тоже вряд ли получится. Если только туда, где развесили ткань, скрывающую нечто сакральное от нескромных глаз людей. Завеса. Ей нужно добраться туда. Во что бы то ни стало. Ведь так уже было и, может быть, получится ещё.
Портер перестала дышать, как только повернулась к жертвенному камню. Девочка, сидевшая на возвышении и радостно улыбавшаяся при этом, передала что-то Косею. В руках жреца в свете зажжённых факелов блеснул огромный нож, похожий на тесак. Ещё секунду она убеждала себя, что он необходим мужчине для декоративных действий. Но два молниеносных взмаха руки, и надежды Линды рухнули, как и тела тех, кто оказался так близко к ритуальному убийце. Кровь окропила всё пространство вокруг, окатив горячими брызгами Косея, Аменхотепа и камень. Толпа образованных и прогрессивных людей того времени по-звериному взвыла, разрывая на себе одежды.
Выхода не было. Девушка инстинктивно дёрнулась, когда бешеный, упивающийся собственной силой и влиянием взгляд жреца остановился на ней. Она крупно задрожала, почувствовав себя жертвой. Он рвано улыбнулся и указал на неё. Сильные руки воинов схватили её и начали толкать к камню отчаянно сопротивляющуюся Линду.
— Нет! — выкрикнула она. — Спасите!
Вместе с ней к жертвеннику вытащили ещё двоих.
— Нет! — всё также кричала Портер, ледяная волна неизбежности и ужаса всё сильнее охватывала её душу по мере приближения к ритуальным убийцам.
Остальные не кричали и не сопротивлялись, пребывая в своём мире, они не реагировали на происходящее, не переставая тупо таращиться перед собой и широко улыбаться. Косей злобно прищурил глаза и грубо обхватил её подбородок, притягивая к себе лицо. За ним стоял Аменхотеп, взирая на всё происходящее спокойно и словно бы отстранённо, словно бы всё, что происходит сейчас, так же нормально, как умыться и почистить зубы перед сном.
— Она — истинная жрица, — заключил он и отодвинул её подбородок от себя, намеренно сделав ей больно.
— Только тронь меня, — прошипела та сквозь зубы, страх исчез, уступая место инстинкту самосохранения, диктующему свои правила: напади первой, застигни врасплох, расправься с врагом, — Инпу не понравится всё, что здесь творится.
Косей с изумлением посмотрел на неё и, оглянувшись на фараона, расхохотался.
— Не знаешь, что говоришь, несчастная, что может твой бог, открывающий врата смерти, если тот, кому мы служим, может не только это? Амон-Ра имеет ключи жизни и только ему одному следует поклоняться! — он прохрипел, как будто сильно волнуясь.
Его руки поднялись, а Линда, дёрнувшись, так и осталась стоять на месте. Её окатила горячая волна. Она была с головы до пят в брызгах крови. Металлический запах ударил в нос, и девушка чуть не потеряла сознание. Одна ступня касалась мёртвой плоти, и вроде не привыкать, ведь трупы приходилось вскрывать, но то, что сейчас творилось здесь, было немыслимо. Девушек зарезали, словно животных.
Портер успела попрощаться и со своей жизнью, как ощутила, что золотые путы, сковывающие её тело, пали. Она, было прикрывшая глаза, вновь открыла их. Широко — так, чтобы увидеть приблизившегося к ней Аменхотепа, подтолкнувшего её к жертвеннику, чуть не уронив навзничь, чтобы её бёдра могли раскрыться перед мужчиной. Толпа охала, кричала имя Амон-Ра со всеми регалиями и молила посетить их сегодня, даровав благоденствие, власть, силу и богатство.
— Аменхотеп — сын Амон-Ра, источник его силы и власти на Земле, он будет жить вечно и верным его дарует эту жизнь, всё, что нужно Амон-Ра, — это ваши живые сердца, бьющиеся с Са-Ра в унисон, а недавно Амон-Ра даровал нам жрицу, восславим его милость! — выкрикнул Косей так, что звук от его голоса задрожал между колоннами.
Сановники, вельможи, прочие выкрикнули ему в ответ, скандируя имя бога, который требовал крови.
— Ты меня тоже убьёшь? — хрипло спросила она Аменхотепа.
Он вопросительно поднял бровь и расхохотался.
— Говори с Амон-Ра, Бахити, для этого ты здесь, говори или умри, — он склонил голову набок и приблизился настолько близко, что Линда с омерзением почувствовала его сильное возбуждение, — говори или умри, а потом мы соединимся в вечном танце жизни, открывая врата со всей страстью.
«Говори или умри», — отозвалось в мыслях.
Надо было как-то отреагировать, что-то срочно придумать, но в голове было совершенно пусто. Следовало ли бороться? Да, возможно. Получилось бы? Нет. Рискнуть? Ситуация патовая, как та, что случилась с её сыном. Линда закричала, да так сильно, что её услышали небеса. Небо прорезали молнии, и грянул гром, прозвучавший рокотом снежной лавины посреди людского гвалта. И шум прекратился, оставив после себя оглушающее послевкусие. Все испуганно переглядывались между собой. Аменхотеп в оторопи убрал от девушки руки, а Косей с непониманием оглядывался и втягивал воздух ноздрями, учуяв что-то, что понимал и знал только он один.
Стихия, судьба, Хаос или нечто потустороннее решило вмешаться. Земля сотряслась, и наконец и до Линды дошёл запах серы и тлена, а в воздухе стало собираться нечто красное. Оно словно бы ткало самого себя из всего, что попадалось ему на пути, превратившись за несколько секунд в огромную фигуру, склонившуюся над жертвенником. Полы плаща, окутавшие её, втянули в себя кровь, пролитую в изобилии. Портер послышалось удовлетворённое мычание, и она осела на колени,
