Аргентинец поневоле (СИ) - Дорнбург Александр
Страна занимает значительную долю рынка мирового экспорта мяса и хлеба, и при этом своим гражданам часто самим жрать нечего.
Население загибается от вечного стресса. Бывают периоды когда население страны начинает сокращаться, что для Латинской Америки нонсенс. Помогают соседи, присылающие толпы гастарбайтеров. Да и гражданство в Аргентине уже 200 лет дают всем желающим. Два года прожил в стране — значит гражданин. И это при том, что в соседнем Чили гражданином стать даже трудней, чем в США. Офигеть! Правда, желающих стать новыми аргентинцами почти нет. Не-е, на хрен такие развлечения.
И при всем при этом страна до сих пор мало населена.
Твою ж мать! Патагония составляет 40% территории страны, а там проживает всего 3% населения. Добывающих природные ресурсы вахтовым методом. Непорядок! Между тем киношники не даром именно там снимали девственную природу для фильма с Ди Каприо «Выживший». Так как в этом регионе с успехом можно расположить россыпь лечебных санаториев. Причем, круглогодичных. Зимы, как таковой, там нет…
Между тем заканчивался последний этап нашего перелета. Авиалайнер стремительно приближался к Буэнос-Айресу. Как известно, ещё Киплинг говорил, что: «Запад есть запад, а восток есть восток. Вместе им не сойтись». Пилоты-турки — особая тема для разговора. Это просто песня. Но, не будем о грустном.
В кабине авиалайнера золотозубые турецкие пилоты, похожие на игривых мартышек и которым было все равно идти в пилоты международных рейсов или в кардиохирурги ( и там и там все в руках Аллаха), оживленно болтали о своих делах и многочисленных родственниках, не обращая внимание ни на метеопрогноз, ни на скорость самолета, ни на углы полета, ни на его траекторию, ни на прочие мелочи, вроде скорости ветра, его направления и температуры за бортом. Ведь Аллах им дал автопилот, вот пусть тот и работает. В конце концов этот самолет прочен как скала, а его приборы — высший класс. Все пройдет хорошо…
Но даже если бы пилоты и посмотрели метеопрогноз, то они бы не насторожились. Так как метеорологи в очередной раз сделали то, что у них получается лучше всего — ошиблись.
Между тем над заливом Ла-Платы начался ураган. Погода все ухудшалась. Сталкивающие восходящие и нисходящие метеорологические потоки, холодные и теплые фронты, растущая из-за близости к побережью влажность, дующие с огромной скоростью высотные ветра — все это скручивалось, смешивалось, и начинало вихрем перемещаться на запад к берегу.
И в какой-то момент прорвало и понеслось… По кочкам. Ветер завывал с яростной леденящей силой. Дождь хлестал как из ведра. Громы и ветвистые зигзаги молнии следовали сплошной чередой.
Так как уже стемнело и визуально в темноте пилоты ничего не могли рассмотреть, то авиалайнер на всей набранной скорости в 12 км в минуту ворвался прямо в эпицентр этого стихийного бедствия. Ничего не предвещало беды и вот опять! Нелетная погода!
На самолет обрушился целый шквал водяных пуль дождя. Их скорость была так велика, что они вызывали целый барабанный грохот на фюзеляже. Сильный боковой ветер приводил к тому, что капли били практически горизонтально в бок. Помноженные на силу ветра они буквально развернули самолет. Автопилот пытался выровнять курс, но у него ничего не получалось. Между тем пилоты оцепенели и впали в ступор.
Магнитное поле земли словно взбесилось. Шквальный ветер швырял самолет как щепку. Корпус воздушного судна так немилосердно болтало, что пилоты и пассажиры начали прощаться с жизнью. От сильной турбулентности несколько человек сразу потеряли сознание, остальных сильно затошнило. В бумажные пакеты и мимо.
Могучий электрический разряд гигантской молнии метко ударил прямо в правый двигатель. Там вспыхнуло красное пламя. В салоне сразу погас свет, вырубились все приборы, но сидевшие возле правого борта пассажиры с ужасом смотрели в иллюминатор, как гнется крыло, разрывается обшивка, выскакивают вон заклепки. Не успели все досчитать до двух, как все правое крыло отвалилось, унося с собой на память и двигатель.
Разорванные в клочья гидравлические провода и кабели, словно вздувшиеся вены, мотались в потоке страшного встречного ветра, а топливо из треснувшего бака заливало иллюминаторы.
Боинг −747 тут же резко завалился на левый бок и перевернулся, превратив салон в руины. Пассажиры посыпались вниз, словно картошка, которую насыпают из мешка в ведро. Пока полностью потерявший управление самолет хаотично несся по черному небу, словно сорванное бурей перекати-поле, все живое внутри фюзеляжа вопило в предсмертном ужасе. Пассажиров срывало с мест. Для большинства такой кратковременный полет с бухты-барахты вниз становился последним падением в жизни. Другие ломали себе руки и ноги.
Раздались очередные крики боли, когда мощная струя воздуха, срывая предметы багажа, швыряла тяжелые сумки и чемоданы в салоне, сталкивая их с живой плотью. Теперь потолок стал полом и наоборот.
Двухмоторные коммерческие авиалайнеры способны продолжать полет даже если отказывает один двигатель. Однако никакой самолет не способен лететь на одном крыле. Лайнер «Туркиш Эйрлайнс» не могло спасти даже чудо. Боинг наклонился носом к земле и вошел в смертельную спираль…
В то время как поврежденный самолет, словно пронзающее антрацитовую вату боевое копье, устремился вниз, через затянутое плотными черными тучами ночное небо, два очнувшихся члена экипажа судорожно из последних сил пытались укротить свою небесную колесницу с помощью рычагов управления.
Не зная всех масштабов катастрофы они тем не менее хорошо понимали, что их жизнь висит на волоске. Отчаянно пытаясь подчинить себе непослушный самолет командир корабля, смуглый золотозубый турок с пышными усами пробормотал:
— О, Аллах!
Он не верил своим глазам, тупо уставившись на высотомер, стрелка которого с бешеной скоростью приближалась к нулю.
Ни самая совершенная авиационная электроника, ни бортовые компьютеры, ни искусственный интеллект, ни высочайшее летное искусство пилотов не могли поколебать ужасную истину, вставшую перед пассажирами искалеченного летательного аппарата: всем суждено погибнуть и очень скоро. И, как это бывает во время большинства воздушных катастроф, оба пилота покинут этот бренный мир первыми. Но и остальные лишь на малую долю секунды переживут их.
Пока все бились в приступе паники, я сделал то, что мог. Застегнул ремни. Скоро я уже висел на них, неуклюже болтая руками и ногами. Живот сдавило немилосердно, грозя меня разрезать пополам. У меня отвисла челюсть и я без особого успеха мацал руками подлокотники кресла, пытаясь получить дополнительную точку опоры. Бесполезно. Как только нос самолета оказался в вертикальном положении мой взгляд уперся в спинку находящегося передо мной сиденья, заслонившего весь обзор. Я словно участник нелепого аттракциона, под названием «американские горки», неумолимо камнем падал вниз с самой верхней точки.
Пока что, несмотря на осознание опасности вероятности смертельного исхода, на фоне других паникующих пассажиров я все же как-то держал себя в руках. Был молодцом. Возможно из-за врожденного русского стоицизма, основанного на принятии того обстоятельства, что жизнь изначально несправедлива. Правда, в желудке у меня стоял ком — как будто целиком мороженную рыбу проглотил.
Когда самолет вошел в последний, заключительный виток спирали, лишь одно единственное слово сорвалось с моих уст. Состоящее из единственного слога оно перешло в непрерывный истошный вопль, перекрывающий все остальные душераздирающие крики, заполнявшие салон.
— Н-е-е-е-е-е-т!!!
Самолет врезался в океан и моментально затонул. Среди бушующих волн еще некоторое время виднелись круги водоворота, но скоро ничто не указывало на падение авиалайнера, кроме нескольких мелких обломков, которые так же быстро тонули в воде…
Глава 4
Вокруг царила густая чернильная темнота, без всякого намека на махонькую искорку света. Где-то вне времени и пространства мой мятежный дух парил над просторами космоса. Вдруг послышался какой-то шум. Сфокусировавшись, я смог расслышать слова.
